Рогов, Александр Николаевич

Александр Рогов
Личная информация
Полное имя	Александр Николаевич Рогов
Гражданство	СССР СССР
Специализация	гребля на каноэ
Клуб	«Спартак» (Москва)
Дата рождения	27 марта 1956(1956-03-27)
Место рождения	Москва, РСФСР, СССР
Дата смерти	1 октября 2004(2004-10-01) (48 лет)
Награды и медали Летние Олимпийские игры Золото Монреаль 1976 C-1 500 м Государственные награды

Александр Николаевич Рогов (27 марта 1956, Москва, РСФСР, СССР — 1 октября 2004) — советский спортсмен и тренер (гребля на каноэ), олимпийский чемпион (1976), заслуженный мастер спорта СССР (1976), заслуженный тренер СССР (1984).

Спортивная карьера

• Олимпийский чемпион 1976 в гребле на каноэ-одиночке на дистанции 500 м
• Чемпион Европы 1973
• Чемпион СССР 1976

Биография

• Окончил МОГИФК (1980)
• Готовил сборные команды России к олимпийским играм 1996 и 2000, подготовил олимпийского чемпиона Ивана Клементьева и ряд других известных спортсменов.
• Президент Федерации гребли на байдарках и каноэ России (1993—2004)
• Являлся членом исполкома Олимпийского комитета России

Родился в Путилково (МО). Отец — Николай Рогов, мать- Екатерина Васильевна Рогова.

Награды

• 2 Ордена «Знак Почета»
• Большая золотая медаль Международной федерации гребли на байдарках и каноэ
• Почетный знак «За заслуги в развитии физической культуры и спорта» (2000)
• Почетный знак «За заслуги в развитии олимпийского движения в России» (2000)

Ссылки

• Рогов Александр Николаевич — статья из Большой олимпийской энциклопедии (М., 2006)
• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/ro/aleksandr-rogov-1.html Александр Рогов] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)

Отрывок, характеризующий Рогов, Александр Николаевич

– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.