Роджер Солсберийский

Роджер Солсберийский англ. Roger of Salisbury
епископ Солсбери, юстициарий Англии

Роджер Солсберийский (англ. Roger of Salisbury; ум. 1139) — один из крупнейших государственных деятелей Англии начала XII века, соратник короля Генриха I и епископ Солсбери (c 1102 года). С именем Роджера связано упорядочение системы управления англонормандской монархии, реформирование финансовой администрации и учреждение Палаты шахматной доски.

Биография

Возвышение и борьба за инвеституру

В молодости Роджер был священнослужителем в небольшой церкви в Нормандии, недалеко от Кана. По легенде, Генрих Боклерк, будущий король Англии, побывав однажды в этой церкви, был поражён скоростью, с которой Роджер читает богослужебные книги во время мессы, и взял его на службу. Очевидно Роджер не имел сколь-либо регулярного образования, однако рано обнаружил талант администратора. Сразу после вступления Генриха Боклерка на английский престол, в 1101 году король назначил Роджера канцлером Англии. Спустя год по указанию короля Роджер был избран епископом Солсбери. В это время в стране разгоралась борьба за инвеституру между Генрихом I и Ансельмом, архиепископом Кентерберийским. Роджер всецело поддерживал короля и принял от него светскую инвеституру на земельные владения Солсберийского епископства ещё до своего рукоположения. В ответ Ансельм, которого поддерживал папа римский, отказался признать Роджера и ряд других епископов, принессших оммаж королю, а в 1105 году папа отлучил их от церкви. Лишь после долгих переговоров, в 1107 году стороны пришли к компромиссу: Ансельм признал епископов, назначенных королём, который взамен отказался от права светской инвеституры. В том же году Роджер был рукоположён согласно церковным каноном епископом Солсбери.

Во главе королевской администрации

Уже к концу 1100-х годах Роджер занял одно из центральных мест в администрации короля Генриха I, став его правой рукой и фактическим руководителем аппарата управления страной. Он был назначен верховным судьёй и во время частных и длительных поездок Генриха I в Нормандию замещал короля в Англии. Его таланты администратора высоко ценились королём, а его нововведения способствовали повышению эффективности системы государственного управления. Именно с именем Роджера Солсберийского связывают учреждение в Англии Палаты шахматной доски — высшего органа финансового управления и контроля и верховного суда по финансовым вопросам. Первые документальные сведения о Палате относятся к 1110 году, позднее аналогичные органы были созданы в Нормандском герцогстве и Шотландии. Роджер Солсберийский также, вероятно, был инициатором создания разъездных судов, много сделал для развития такого инструмента управления как судебные приказы и осуществил ряд других мер, упорядочивших центральную и местную администрацию в Англии.

Влияние епископа было так велико, что по общему мнению современников, по объёму своей власти он был вторым, после короля, человеком в Англии. Это подтверждает тот факт, что на многих судебных приказах и королевских предписаниях того времени вместе с подписью Генриха I стоит подпись Роджера Солсберийского. Племянники Роджера, епископы Или и Линкольна, также занимали важные места в центральной администрации государства, а его сын Роджер ле Поэ в 1135 году был назначен канцлером Англии. Вильгельм де Корбейль, архиепископ Кентерберийский c 1123 года, также был ставленником Роджера Солсберийского. Особенно прочный контроль был установлен над органами финансового управления строй: родственники Роджера Солсберийского занимали пост лорда-казначея Англии и руководили Палатой шахматной доски до конца XII века.

Ведущая роль Роджера в системе управления Англии в период правления Генриха I позволила ему и его семье накопить большие богатства. По приказу епископа в Дивайзисе и Шербурне были выстроены роскошные замки, которые, по свидетельству Вильяма Ньюбургского, претендовали на то, чтобы быть самыми «несравненными» в королевстве. Племянники Роджера также возвели несколько укреплённых замков на территории своих епископств и организовали собственные отряды вооружённых рыцарей, что вызывало недовольство духовенства и наследственной аристократии страны. Сам Роджер, хоть и был священнослужителем, не соблюдал предписаний о целибате и открыто жил со своей любовницей Матильдой Рамсберийской, от которой имел незаконнорожденного сына.

Падение

К моменту смерти короля Генриха I в 1135 году Роджер Солсберийский практически полностью контролировал государственную администрацию страны. Хотя ещё в 1127 году Роджер признал наследницей Англии дочь Генриха I императрицу Матильду и убедил английскую аристократию принести ей клятву верности, но, будучи политическим противником роста влияния Анжуйской династии, отошёл от поддержки Матильды после её брака с Жоффруа Анжуйским. Сразу после кончины Генриха I Роджер Солсберийский выступил на стороне Стефана Блуаского, и именно поддержка Роджера, а также английской церкви, обеспечила беспрепятственное вступление Стефана на королевский престол.

Однако влияние и богатство Роджера и его семьи вызывало недовольство значительной части английских баронов, прежде всего дома де Бомон во главе с братьями Робертом и Валераном. С началом гражданской войны в Англии между сторонниками короля Стефана и императрицы Матильды в 1139 году племянники Роджера, епископы Или и Линкольна Найджел и Аделельм, были обвинены в намерении перейти на сторону Матильды. Воспользовавшись стычкой на улицах Оксфорда, в которой участвовали люди епископа, король Стефан арестовал Роджера Солсберийского и приказал передать ему замки, находящиеся под контролем Роджера и его семьи. После недолгой обороны замок Дивайзис, который оборонял епископ Или, сдался королю. Войска Стефана быстро заняли остальные владения Роджера и захватили его огромные богатства. Однако это вызвало возмущение английской церкви. Под давлением Генриха Винчестерского король был вынужден освободить Роджера. Несмотря на это, значительная часть английского духовенства разочаровалась в короле и перешла на сторону императрицы Матильды, что вызвало обострение гражданской войны в стране и способствовало поражению и пленению Стефана в 1141 году.

Епископ Роджер вскоре после своего освобождения скончался в Солсбери.

Литература

• Вильям Ньюбургский. [www.vostlit.info/Texts/rus12/William_Newburgh/text1.phtml?id=269 История Англии] (рус.)
• Kealey E. J. Roger of Salisbury, viceroy of England. — Berkeley: University of California Press, — 1972.
• Poole A. L. From Domesday Book to Magna Carta 1087—1216. — Oxf., 1956.

Отрывок, характеризующий Роджер Солсберийский

Следующий после театра день Ростовы никуда не ездили и никто не приезжал к ним. Марья Дмитриевна о чем то, скрывая от Наташи, переговаривалась с ее отцом. Наташа догадывалась, что они говорили о старом князе и что то придумывали, и ее беспокоило и оскорбляло это. Она всякую минуту ждала князя Андрея, и два раза в этот день посылала дворника на Вздвиженку узнавать, не приехал ли он. Он не приезжал. Ей было теперь тяжеле, чем первые дни своего приезда. К нетерпению и грусти ее о нем присоединились неприятное воспоминание о свидании с княжной Марьей и с старым князем, и страх и беспокойство, которым она не знала причины. Ей всё казалось, что или он никогда не приедет, или что прежде, чем он приедет, с ней случится что нибудь. Она не могла, как прежде, спокойно и продолжительно, одна сама с собой думать о нем. Как только она начинала думать о нем, к воспоминанию о нем присоединялось воспоминание о старом князе, о княжне Марье и о последнем спектакле, и о Курагине. Ей опять представлялся вопрос, не виновата ли она, не нарушена ли уже ее верность князю Андрею, и опять она заставала себя до малейших подробностей воспоминающею каждое слово, каждый жест, каждый оттенок игры выражения на лице этого человека, умевшего возбудить в ней непонятное для нее и страшное чувство. На взгляд домашних, Наташа казалась оживленнее обыкновенного, но она далеко была не так спокойна и счастлива, как была прежде.
В воскресение утром Марья Дмитриевна пригласила своих гостей к обедни в свой приход Успенья на Могильцах.
– Я этих модных церквей не люблю, – говорила она, видимо гордясь своим свободомыслием. – Везде Бог один. Поп у нас прекрасный, служит прилично, так это благородно, и дьякон тоже. Разве от этого святость какая, что концерты на клиросе поют? Не люблю, одно баловство!
Марья Дмитриевна любила воскресные дни и умела праздновать их. Дом ее бывал весь вымыт и вычищен в субботу; люди и она не работали, все были празднично разряжены, и все бывали у обедни. К господскому обеду прибавлялись кушанья, и людям давалась водка и жареный гусь или поросенок. Но ни на чем во всем доме так не бывал заметен праздник, как на широком, строгом лице Марьи Дмитриевны, в этот день принимавшем неизменяемое выражение торжественности.
Когда напились кофе после обедни, в гостиной с снятыми чехлами, Марье Дмитриевне доложили, что карета готова, и она с строгим видом, одетая в парадную шаль, в которой она делала визиты, поднялась и объявила, что едет к князю Николаю Андреевичу Болконскому, чтобы объясниться с ним насчет Наташи.
После отъезда Марьи Дмитриевны, к Ростовым приехала модистка от мадам Шальме, и Наташа, затворив дверь в соседней с гостиной комнате, очень довольная развлечением, занялась примериваньем новых платьев. В то время как она, надев сметанный на живую нитку еще без рукавов лиф и загибая голову, гляделась в зеркало, как сидит спинка, она услыхала в гостиной оживленные звуки голоса отца и другого, женского голоса, который заставил ее покраснеть. Это был голос Элен. Не успела Наташа снять примериваемый лиф, как дверь отворилась и в комнату вошла графиня Безухая, сияющая добродушной и ласковой улыбкой, в темнолиловом, с высоким воротом, бархатном платье.
– Ah, ma delicieuse! [О, моя прелестная!] – сказала она красневшей Наташе. – Charmante! [Очаровательна!] Нет, это ни на что не похоже, мой милый граф, – сказала она вошедшему за ней Илье Андреичу. – Как жить в Москве и никуда не ездить? Нет, я от вас не отстану! Нынче вечером у меня m lle Georges декламирует и соберутся кое кто; и если вы не привезете своих красавиц, которые лучше m lle Georges, то я вас знать не хочу. Мужа нет, он уехал в Тверь, а то бы я его за вами прислала. Непременно приезжайте, непременно, в девятом часу. – Она кивнула головой знакомой модистке, почтительно присевшей ей, и села на кресло подле зеркала, живописно раскинув складки своего бархатного платья. Она не переставала добродушно и весело болтать, беспрестанно восхищаясь красотой Наташи. Она рассмотрела ее платья и похвалила их, похвалилась и своим новым платьем en gaz metallique, [из газа цвета металла,] которое она получила из Парижа и советовала Наташе сделать такое же.
– Впрочем, вам все идет, моя прелестная, – говорила она.
С лица Наташи не сходила улыбка удовольствия. Она чувствовала себя счастливой и расцветающей под похвалами этой милой графини Безуховой, казавшейся ей прежде такой неприступной и важной дамой, и бывшей теперь такой доброй с нею. Наташе стало весело и она чувствовала себя почти влюбленной в эту такую красивую и такую добродушную женщину. Элен с своей стороны искренно восхищалась Наташей и желала повеселить ее. Анатоль просил ее свести его с Наташей, и для этого она приехала к Ростовым. Мысль свести брата с Наташей забавляла ее.
Несмотря на то, что прежде у нее была досада на Наташу за то, что она в Петербурге отбила у нее Бориса, она теперь и не думала об этом, и всей душой, по своему, желала добра Наташе. Уезжая от Ростовых, она отозвала в сторону свою protegee.
– Вчера брат обедал у меня – мы помирали со смеху – ничего не ест и вздыхает по вас, моя прелесть. Il est fou, mais fou amoureux de vous, ma chere. [Он сходит с ума, но сходит с ума от любви к вам, моя милая.]
Наташа багрово покраснела услыхав эти слова.
– Как краснеет, как краснеет, ma delicieuse! [моя прелесть!] – проговорила Элен. – Непременно приезжайте. Si vous aimez quelqu'un, ma delicieuse, ce n'est pas une raison pour se cloitrer. Si meme vous etes promise, je suis sure que votre рromis aurait desire que vous alliez dans le monde en son absence plutot que de deperir d'ennui. [Из того, что вы любите кого нибудь, моя прелестная, никак не следует жить монашенкой. Даже если вы невеста, я уверена, что ваш жених предпочел бы, чтобы вы в его отсутствии выезжали в свет, чем погибали со скуки.]
«Стало быть она знает, что я невеста, стало быть и oни с мужем, с Пьером, с этим справедливым Пьером, думала Наташа, говорили и смеялись про это. Стало быть это ничего». И опять под влиянием Элен то, что прежде представлялось страшным, показалось простым и естественным. «И она такая grande dame, [важная барыня,] такая милая и так видно всей душой любит меня, думала Наташа. И отчего не веселиться?» думала Наташа, удивленными, широко раскрытыми глазами глядя на Элен.
К обеду вернулась Марья Дмитриевна, молчаливая и серьезная, очевидно понесшая поражение у старого князя. Она была еще слишком взволнована от происшедшего столкновения, чтобы быть в силах спокойно рассказать дело. На вопрос графа она отвечала, что всё хорошо и что она завтра расскажет. Узнав о посещении графини Безуховой и приглашении на вечер, Марья Дмитриевна сказала:
– С Безуховой водиться я не люблю и не посоветую; ну, да уж если обещала, поезжай, рассеешься, – прибавила она, обращаясь к Наташе.


Граф Илья Андреич повез своих девиц к графине Безуховой. На вечере было довольно много народу. Но всё общество было почти незнакомо Наташе. Граф Илья Андреич с неудовольствием заметил, что всё это общество состояло преимущественно из мужчин и дам, известных вольностью обращения. M lle Georges, окруженная молодежью, стояла в углу гостиной. Было несколько французов и между ними Метивье, бывший, со времени приезда Элен, домашним человеком у нее. Граф Илья Андреич решился не садиться за карты, не отходить от дочерей и уехать как только кончится представление Georges.