Родни Стоун
| Родни Стоун | |
| Rodney Stone | |
| Жанр: | |
|---|---|
| Автор: | |
| Язык оригинала: | |
| Дата написания: |
1895 |
| Дата первой публикации: |
1896 |
 Текст произведения в Викитеке | |
«Родни Стоун» (англ. Rodney Stone) — исторический роман Артура Конана Дойла, опубликованный в 1896 году. Основное действие романа разворачивается в мире боксёрских боёв в Англии в период Наполеоновских войн.
Содержание
Сюжет
Книга представляет собой воспоминания пожилого моряка, Родни Стоуна, о своём детстве и юности. Мальчик вырос в сельской местности, Суссексе, но в возрасте семнадцати лет был приглашен в Лондон своим дядей, сэром Чарльзом Треджеллисом, уважаемым джентльменом, законодателем моды, который был знаком с важнейшими лицами Великобритании. События романа, основными персонажами которого являются профессиональные бойцы на ринге и их высокородные покровители-«коринфяне», разворачиваются в Англии в последние годы перед Трафальгарской битвой и заканчиваются сценой, в которой герой-рассказчик и его отец готовятся к поступлению на флот под командованием лорда Нельсона. Помимо спортивной составляющей и широкого исторического фона, фабула включает ряд атрибутов авантюрного романа для широкой публики, среди которых дом с привидениями, ложное обвинение в убийстве, растленный аристократ и племянник кузнеца, оказавшийся сыном лорда[1].
«Родни Стоун» — одно из первых произведений мировой литературы, посвященных миру спорта, в частности боксу. В романе упоминаются или даже принимают участие такие известные боксеры, как Джем Белчер, Джон Джексон, Даниэль Мендоза и другие, а его кульминация представляет собой описание боя между Крабом Уилсоном и Чемпионом Харрисоном в присутствии 30 тысяч зрителей. Также в сюжет включен целый ряд известных общественных и политических деятелей, таких как Георг, принц Уэльский, Горацио Нельсон, сэр Джон Ладе, лорд Кокрейн, Чарльз Джеймс Фокс, Ричард Шеридан и Бо Браммелл. Современники романа и более поздние литературоведы отмечали, что исторические фигуры в романе менее выразительны, чем образы боксёров, но придают роману значительность, создавая атмосферу исторического периода[2].
Создание и публикация
Артур Конан Дойл был поклонником бокса; хотя к его эпохе уже были приняты правила маркиза Куинсберри, предписывавшие ведение боёв в перчатках, его интерес привлекали более жестокие бои конца XVIII—начала XIX века, когда участники выходили на ринг с голыми руками. Когда Дойл начал создание произведений о начале XIX века, он счёл возможным обратиться и к теме бокса. Работу над романом о боксе Дойл вёл во время путешествия по Швейцарии. Он начал роман, находясь в деревне Ко (кантон Во), а о его завершении писал матери 7 сентября 1895 года из Малои[3]. Схожий материал лежит в основе поставленной в 1910 году пьесы «Дом Темперлей» (экранизирована Альфредом Хичкоком в 1927 году как «Ринг») и, поскольку пьеса увидела свет значительно позже романа, традиционно считалось, что она представляла собой его адаптацию. Но существуют указания, в том числе в письмах самого Дойла, на то, что работа над пьесой о боксе началась ещё до начала работы над романом[2].
Дойл рассматривал бокс как проявление мужества и бойцовского духа демократической Англии, позволившее ей противостоять диктатуре «генерала Буонапарте» и, не прибегая к введению воинской обязанности, на равных сражаться с армией страны, где под ружьё поставлен каждый гражданин. По его мнению, дух британской нации закалялся в боях голыми руками на ринге; можно спорить, была ли битва при Ватерлоо выиграна на спортивных полях Итона, но победа при Трафальгаре была подготовлена на боксёрском ринге[1].
Дойл писал матери, что роман содержит сцены из числа лучших, когда-либо им написанных, и он ожидает, что публика примет его с восторгом[3]. Издатели не были столь уверены в успехе: интерес к боксу в эти годы переживал в Англии спад, и эта тема не выглядела подходящей для бестселлера. Но популярность Дойла как автора к середине 90-х годов была столь велика, что высокий тираж любого издания с его именем на обложке был практически гарантирован, и поэтому редакция журнала Strand Magazine сочла возможным пойти на этот риск. В 1896 году роман вышел с продолжениями в журнальном формате и уже в том же году был издан отдельной книгой[2].
Оценки
Критика в целом восприняла роман доброжелательно, и один из рецензентов даже назвал его «лучшим повествованием о боксе в истории», но были и негативные отзывы; в частности, будущий известный пародист и карикатурист Макс Бирбом обрушился на автора с уничтожающей критикой. Бирбом называл Дойла «доктором в очках в золотой оправе», неспособным преодолеть своё хорошее воспитание, что необходимо для создания произведения о боксе. По мнению Бирбома, слабый сюжет оживлялся только на первых и последних страницах романа, а автору недоставало знаний и опыта в соответствующей области. Дойл ответил Бирбому также в печати, указав, что тот и сам не обладает нужными знаниями об историческом периоде, описанном в романе. Письменная перепалка Бирбома и Дойла на страницах журнала тянулась некоторое время, забавляя читателей[3].
Впоследствии Конан Дойл упоминал роман «Родни Стоун» как свою заслугу в возрождении в Англии интереса к боксу, который в свою очередь, как во время Наполеоновских войн, помог нации в новой большой войне. По словам Дойла, вместе с Британией на этот раз польза была принесена и Франции, ставшей её союзницей и перенявшей британский интерес к спорту[1].
Напишите отзыв о статье "Родни Стоун"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Kerr D. [books.google.ca/books?id=MZQV7x1pMgoC&lpg=PP1&pg=PA29#v=onepage&q&f=false Conan Doyle: Writing, Profession, and Practice]. — Oxford, UK: Oxford University Press, 2013. — P. 29-34. — ISBN 978-0-19-967494-7.
- ↑ 1 2 3 Урнов Д. Родни Стоун // А. К. Дойль. Собрание сочинений. — Харьков: Интербук, 1991. — Т. 6. Родни Стоун. Рассказы. — С. 381-383. — ISBN 5-7664-0537-5.
- ↑ 1 2 3 Miller R. [books.google.ca/books?id=TqnP4t2xfbUC&lpg=PP1&pg=PT177#v=onepage&q&f=false The Adventures of Arthur Conan Doyle]. — Random House, 2010. — ISBN 9781407093086.
| ||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Родни Стоун
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.
От неловкости или умышленно (никто бы не мог разобрать этого) он долго не опускал рук, когда шаль уже была надета, и как будто обнимал молодую женщину.
Она грациозно, но всё улыбаясь, отстранилась, повернулась и взглянула на мужа. У князя Андрея глаза были закрыты: так он казался усталым и сонным.
– Вы готовы? – спросил он жену, обходя ее взглядом.
Князь Ипполит торопливо надел свой редингот, который у него, по новому, был длиннее пяток, и, путаясь в нем, побежал на крыльцо за княгиней, которую лакей подсаживал в карету.
– Рrincesse, au revoir, [Княгиня, до свиданья,] – кричал он, путаясь языком так же, как и ногами.
Княгиня, подбирая платье, садилась в темноте кареты; муж ее оправлял саблю; князь Ипполит, под предлогом прислуживания, мешал всем.
– Па звольте, сударь, – сухо неприятно обратился князь Андрей по русски к князю Ипполиту, мешавшему ему пройти.
– Я тебя жду, Пьер, – ласково и нежно проговорил тот же голос князя Андрея.
Форейтор тронулся, и карета загремела колесами. Князь Ипполит смеялся отрывисто, стоя на крыльце и дожидаясь виконта, которого он обещал довезти до дому.
– Eh bien, mon cher, votre petite princesse est tres bien, tres bien, – сказал виконт, усевшись в карету с Ипполитом. – Mais tres bien. – Он поцеловал кончики своих пальцев. – Et tout a fait francaise. [Ну, мой дорогой, ваша маленькая княгиня очень мила! Очень мила и совершенная француженка.]
Ипполит, фыркнув, засмеялся.
– Et savez vous que vous etes terrible avec votre petit air innocent, – продолжал виконт. – Je plains le pauvre Mariei, ce petit officier, qui se donne des airs de prince regnant.. [А знаете ли, вы ужасный человек, несмотря на ваш невинный вид. Мне жаль бедного мужа, этого офицерика, который корчит из себя владетельную особу.]
Ипполит фыркнул еще и сквозь смех проговорил:
– Et vous disiez, que les dames russes ne valaient pas les dames francaises. Il faut savoir s'y prendre. [А вы говорили, что русские дамы хуже французских. Надо уметь взяться.]
Пьер, приехав вперед, как домашний человек, прошел в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.
– Что ты сделал с m lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, – сказал, входя в кабинет, князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.
Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное лицо к князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.
– Нет, этот аббат очень интересен, но только не так понимает дело… По моему, вечный мир возможен, но я не умею, как это сказать… Но только не политическим равновесием…
Князь Андрей не интересовался, видимо, этими отвлеченными разговорами.
– Нельзя, mon cher, [мой милый,] везде всё говорить, что только думаешь. Ну, что ж, ты решился, наконец, на что нибудь? Кавалергард ты будешь или дипломат? – спросил князь Андрей после минутного молчания.
Пьер сел на диван, поджав под себя ноги.
– Можете себе представить, я всё еще не знаю. Ни то, ни другое мне не нравится.
– Но ведь надо на что нибудь решиться? Отец твой ждет.
Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером аббатом за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.
– Но он масон должен быть, – сказал он, разумея аббата, которого он видел на вечере.
– Всё это бредни, – остановил его опять князь Андрей, – поговорим лучше о деле. Был ты в конной гвардии?…
– Нет, не был, но вот что мне пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь война против Наполеона. Ежели б это была война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…
Князь Андрей только пожал плечами на детские речи Пьера. Он сделал вид, что на такие глупости нельзя отвечать; но действительно на этот наивный вопрос трудно было ответить что нибудь другое, чем то, что ответил князь Андрей.
– Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, – сказал он.
– Это то и было бы прекрасно, – сказал Пьер.
