Родовые имена Рюриковичей

Родовые имена Рюриковичей — круг личных имён (антропонимикон, именослов) родовых и династических, традиционно бытовавших в русской правящей династии Рюриковичей на протяжении 600 лет её существования. «Выбор имени у Рюриковичей на всем протяжении существования их рода как династии был теснейшим образом связан с правами на власть».

«Обычаи именования князя (…) сделались неотъемлемой принадлежностью правящего рода: была создана система, которая позволяла учитывать множество разноплановых тенденций при наречении каждого нового члена династии. Сама сложность и устойчивость этой системы выделяли род Рюриковичей и поддерживали уникальную долговечность правящего рода».

Характеристика

Княжеские имена повторялись из поколения в поколение, согласно очень устойчивым моделям подбора имён.

По словам исследователей антропонимики, одним из важнейших факторов, позволявших сохранять единство рода и идею родовой преемственности на столь большой территории и в течение столь долгого времени, «несомненно были княжеские имена. Имя нередко оказывалось той минимальной единицей информации, которая доходила от давно умерших предков или отдалившихся родственников-Рюриковичей. Выбор имени, тем самым, был важной частью династической стратегии, он подчинялся целой системе правил, тесно связанных с идеей наследования власти».

Рано складывается язык династических имён, с помощью которого родители «обращались к современникам и потомкам, пытаясь определить не только связь с родовым прошлым, но и династическое будущее каждого наследника». Устойчивость модели олицетворяла незыблемость права на власть, и хотя окружающие условия менялись (изменения в системе власти влекли за собой изменения в системе имён), однако в общем сохранялась стабильность.

В сложной многоступенчатой системе наследования княжеских «столов» на Руси имя нередко показывало династические перспективы младенца. Например, если ребёнка называли в честь близкого родича, при жизни обладавшего определённым княжеским столом, зачастую это значило, что новорождённому прочили то же княжение, причём то, что он оказывался полным тёзкой, придавало легитимность его праву на власть, ребёнок становился как бы «живым подобием». Ещё именами «закрепляли» приобретённый высокий статус или заявляли на него свои права.

На протяжении долгого времени некоторые языческие имена использовались исключительно среди князей Рюриковичей (например, Владимир, Мстислав, Ярослав, Рюрик, Святослав). Например, имя «Владимир», несмотря на существование святого, появляется за пределами княжеской семьи достаточно поздно — лишь в XIV веке.

Принципы

Основные принципы именования унаследованы традицией имянаречения из домонгольской эпохи:

• консерватизм именослова
• обычай наречения в честь предка — то есть, выбор прототипа для ребёнка
• многоименность, позволяющая обозначать одно и то же лицо в разных системах координат (русское личное имя → языческое имя (+ прозвищное имя) → христианское имя (+ прямое имя)

Хотя структура была крайне косной, со временем у региональных ветвей Рюриковичей вырабатываются свои предпочтения. Однако существовал некоторый базовый, общий фонд имён, которым пользовались все ветви.

При выборе имени в честь предка, в основном, придерживались таких принципов:

• со времен крещения Руси все князья имели христианские имена, но поскольку языческие имена уходили крайне медленно, в качестве важнейшей модели именования правителя очень долго функционировала двуименность. Христианские имена встраиваются в именослов постепенно.
• круг имён был замкнут, однако замкнутость была разной для христианских и мирских имён. Мирских имен был ограниченный набор, причем исключительно княжеских. Христианские имена, разумеется, в отличие от княжеских мирских, могли даваться любому человеку на Руси, однако не всякое христианское имя годилось для Рюриковича
• исконная этническая принадлежность имени (славянское, скандинавское, тюркское, языческое, христианское) была безразличной — важно, что имя должно было отсылать к предку, прототипу.

Кроме того:

• первое время существовал «принцип варьирования родового имени» — языческое имя сына могло содержать 1 часть имени отца, то есть имена отца и сына могли содержать и совпадающие, и несовпадающие элементы, оказываясь созвучными, что обозначало, что ребёнок — «продолжение» родителя (Ярослав Ярополчич, Ярополк Святополчич, Изяслав Мстиславич, Всеволод Володимирович, и т. п.) Этот прием удобен для использовавшихся славянских двухсоставных имён, аналогичный способ использовался и в германских династиях, причём был для них ещё важнее, чем наречение в честь предка. На Руси наиболее ярко этот принцип проявлялся приблизительно до середины XI века, благодаря ему сформировалась стандартная структура двусоставного княжеского имени с доминированием корня «-слав». В конце XI—XII вв. этот принцип чаще лишь дополняет, подкрепляет принцип повтора родового имени.
• существовал строгий запрет на наречение мирским именем отца или деда, если тот ещё был жив (соблюдался до XVI века; хотя есть случаи нарушения и в XIII веке), то есть старший сын нередко получал имя в честь прадеда, а вот младшему уже доставалось имя деда, хотя с точки зрения преемственности власти логично было бы, чтобы старший получал «дедне имя». Дочери аналогично не получали имена, производные от имени отца (например, Олег/Ольга). Крестильные имена могли совпадать, с XIII века даже у отца и сына (однако в этом случае со 2-й половины XIV века тёзкам-родственникам покровительствовали разные тёзки-святые, что сохранилось и у Романовых).
• при этом родовое мирское имя не должно оставаться вакантным (то есть после смерти деда его имя быстро даётся новорождённому).
• в домонгольское время живым братьям не дают одинаковых имён, однако младший брат мог быть назван также, как умерший старший (в позднее время этот обычай нарушается, и появляются живые братья-тёзки).
• младенцу могли подобрать имя так, чтобы он был полным тёзкой прототипа — с отчеством.
• князь — полный тёзка своего деда или прадеда, мог дать своим сыновьям те же имена (и даже в той же последовательности), что и его предок, то есть список имён княжеских сыновей через 1-2 поколения мог повториться.
• ребёнок мог быть назван не в честь прямого предка, а в честь родственника, от которого отец унаследовал престол, причём даже если передача власти произошла насильно. Подобные примеры встречаются с XI века: так, Изяслав Ярославич, отобрав Турово-Пинское княжество у Святополка Окаянного, своего сына назвал Святополком — в будущем мальчик унаследует эти земли. Наследником последнего станет его двоюродный брат Владимир Мономах, сын которого Мстислав Великий назовет сына Святополк Мстиславич.
• существовал обычай наречения одного из младших сыновей именем живого дяди со стороны отца (это было связано с системой наследования — см. лествичное право). Отец младенца мог иметь заключённый «ряд» со своим братом о том, что тот будет отстаивать интересы племянника, если тот осиротеет. В летописях такие «усыновленные» сироты-племянники называются «сыновцами», а их дядя-опекун — «стрыем». Это «мирная» схема совпадения имён дядя-племянник; «немирная» же применялась, когда ребёнок назывался так, чтобы оттеснить в будущем дядю с его земель, из цепи преемственности родовых прав, стать ему конкурентом — однако в таком случае это имя давалось обычно не младшему сыну, а старшему.
• ребёнка могли называть в честь того родственника-Рюриковича, с кем заключался мирный договор.
• по мере расширения списка канонизированных князей популярней становились имена из него (первые — Борис и Глеб, Владимир), так как они сочетали качества и имён «предков» и христианских святых.
• группы имён детей одного князя от разных женщин могли явно различаться по своему происхождению (например, Владимир Мономах назвал одних языческими именами, а вторых — христианскими; однако специальных принципов именования бастардов не было выработано).
• с XIII века прежний принцип двуименности «языческое имя + христианское имя» сменяется поздним «родовое христианское имя + имя по святцам (прямое имя)».

Многоименность

Мирские (княжеские) имена

Ко времени принятия христианства Русью, по-видимому, существовала устойчивая традиция имянаречения, являющаяся одной из важнейших составляющих культа рода (ребенок входил в мир, получая имя предка, связывающее его с родом). Династическая традиция весьма консервативна, и христианские имена, никак не связанные с предками, могли превратиться в родовые только спустя большой срок. «Поэтому древний именослов Рюриковичей, состоящий из языческих по происхождению имён, ещё несколько веков никуда не исчезает, а существует параллельно с христианским». В эпоху после крещения Руси каждый князь имел, по меньшей мере, 2 имени — мирское и христианское, причём пары этих имён тоже часто наследовались.

Нехристианских родовых имён у князя могло быть несколько. Иногда ребёнок мог получить имя из рода матери; иметь два родовых имени со сторон обоих родителей; очень редко — получить его от побратима, покровителя рода.

Большинство из этих имен, как правило, не использовались вне княжеской семьи (хотя имена с теми же производными основами есть и у их близкого окружения).

Со временем эти имена (если только они не стали именами христианскими через канонизацию одного из их владельцев) постепенно исчезают. В середине XIII века языческие имена уступают своё господствующее положение христианским. К концу XIII века в семьях северо-восточных Рюриковичей может не быть ни одного ребёнка с таким именем, или не более одного; сам именослов разительно сокращается (до Ярослава, Святослава и Олега — хотя есть версия, что это тоже были имена святых, но местночтимых).

К XV веку мирские имена практически полностью вытесняются из обихода правящего рода.

Славянского происхождения

В основном это были двухосновные имена с определённым набором корней («-слав», «-свят», «-яр», «-полк», «-перед (пред)», «-волод (влад)», -«мир»).

Имена значительной части князей имеют вариант с регулярно воспроизводимой основой «-слав» на втором месте и какая-либо основа на первом. Этот элемент употреблялся не только в русской правящей династии, однако «из-за своей частотности в династическом антропонимиконе он становится своеобразным показателем княжеского достоинства».

• Борис — с XII—XIII вв. становится христианским именем.
• Брячислав
• Владимир — примерно с XIII в. становится христианским именем.
• Владислав
• Володарь
• Всеволод
• Всеслав
• Вышеслав
• Вячеслав — хотя одноимённый чешский князь был уже прославлен церковью, имя функционировало у Рюриковичей сначала как нехристианское
  • Вячко  — редкое использование
• Изяслав
• Мстислав
• Позвизд  — единократное использование
• Родослав (Рослав, Родислав) — редкое использование. Появилось в рязанской ветви Рюриковичей во 2-й половине XIV века как сконструированное, прежде неизвестное родовому именослову.
• Ростислав
• Святополк — используется вплоть до середины XII века
• Святослав
• Станислав — единократное использование
• Судислав — имя исключено из семейного именослова после того, как несчастный Судислав Владимирович 20 лет просидев в тюрьме, был лишён прав на престол.
• Ярополк
• Ярослав

Женские имена:

• Болеслава — однократное использование, вероятно, княжна была названа в честь какого-то из родственников из польского рода Пястов, где его мужская форма является знаменитым династическим именем
• Верхуслава — нет мужского аналога. Устоявшееся династическое имя; позже становится династическим и у Пястов.
• Всеслава
• Вышеслава
• Гордислава
• Гремислава
• Добрава
• Добродея
• Добронега, Доброгнева, Добравка — известно из западного источника, однократное упоминание. Становится династическим для Пястов.
• Звенислава — нет мужского аналога. Династическое имя. Позже проникает к Пястам
• Изяслава — однократное упоминание
• Мстислава — встречается только в западных источниках
• Переяслава
• Предслава, Предислава, Передслава — популярно несколько веков; одно из древнейших дошедших имён
• Прибыслава
• Прямислава, Премислава
• Ростислава — однократно встречается
• Сбыслава — нет мужского аналога среди княжеских имён, однако «Сбыславы» встречаются среди бояр и дружинников
• Святослава — с XIII века
• Ярослава

В XI — 1-й половине XII века встречаются женские имена без мужских аналогов. Лишь во 2-й половине XII века появляются имена типа «Ярославы» и «Ростиславы». Вполне вероятно, что каждое мужское княжеское имя с корнем «-слав-» допускало существование женского варианта, однако неизвестно, реализовались ли все эти возможности на практике.

Скандинавского и иного происхождения

Однозначно скандинавскими являются Ингвар, Ингеборга, Ингигерда, Мальфред. Происхождение прочих спорно.

• Глеб — с XII—XIII вв. становится христианским именем.
• Игорь — популярно в черниговско-рязанской ветви
• Ингвар, Ингварь
• Олег
• Рогволод (имя) — популярно в династии полоцких князей
• Рюрик (имя)
• Шварн (по некоторым источникам — имя трактуется как Сваромир) — выбор имён у галицко-волынских князей расходится с общеродовой практикой

Женские имена:

• Ингеборга, Ингибьёрг — однократное упоминание в западном источнике
• Ингигерда
• Мальфред, Мальфредь, Мальфрид, Мальмфрид (no:Målfrid; вероятно — из немецкого имени Amalfrida) устойчивое династическое имя. По одной из версий первой носительницей была Малуша, мать Владимира Святого.
• Ольга
• Рогнеда, Ярогнеда — династическое имя

Христианские (крестильные) имена

Долгое время после принятия христианства Русью князья продолжали иметь одновременно 2 имени — языческие «княжеские» родовые имена и крестильные христианские имена (т. н. «именная пара»).

Так, крестильные имена первых святых князей — «Давид» и «Роман» — свв. Бориса и Глеба; а «Василий» — св. Владимира; это три древнейших по использованию среди Рюриковичей христианских имени.

При выборе языческого имени в честь предка ребёнка могли крестить тем же христианским именем, какое носил и предок. Возникали устойчивые «именные пары». Например, Владимир Мономах был крещён «Василием», как и его предок Владимир Святой. В идеальном варианте совпадали и оба отчества — языческое и христианское.

Со второй половины XI века наблюдается процесс превращения мирских, родовых имен канонизированных князей в христианские имена (в первую очередь, имён «Борис», «Глеб», «Владимир»). А их собственные христианские имена превращаются в княжеские родовые (в первую очередь, соответственно — «Давид», «Роман», «Василий», затем «Георгий» и «Андрей»). Эта диффузия — первый признак глобальных изменений в схеме «именной пары». Христианское имя встраивается в родовую историю по схеме: сначала канонизированный князь с языческим именем носит его в качестве второго, крестильного. Затем его потомок получает его в качестве единственного имени, так как оно становится для него и родовым, и христианским, таким образом языческое имя перестает быть нужным в качестве родового. Причина повтора крестильных имён у потомков — в соединении христианской традиции и родового культа предков.

Владимир Мономах даёт своим младшим детям имена отца и деда — «Георгий» и «Андрей», хотя эти его предки не были причислены к лику святых — что стало переломным. В отношении христианских имён проводится та же политика, что и славянских — родовое имя не должно оставаться вакантным (то есть после смерти деда его имя быстро даётся новорождённому).

То, что христианское имя не было «родовым (тронным)» четко осознавалось: так, в древнейших летописных текстах (XI-1-я пол. XII вв.), если сообщается о смерти княжича и княжны только с христианским именем, это значит, что скончавшийся — ещё не «взрослый», не отделившийся от отца. Если же умирал уже взрослый, самостоятельный князь, не подчинённый отцовской власти и имеющий собственный стол, то сообщение о его смерти непременно содержит упоминание родового имени, и только изредка — христианского.

«Несмотря на явное господство исконных родовых имён, уже в середине XI века есть князья, которые в летописи упоминаются исключительно под своим христианским именем. К началу XII века число таких членов княжеского рода несколько возрастает, а к середине XIII века их количество уже довольно велико. К XV веку, как известно, старые мирские имена практически полностью вытесняются из обихода правящего рода».

Итак, христианские имена на протяжении XII века постепенно завоевывают место в качестве родовых княжеских имён, «двойная княжеская генеалогия, основанная на культе предков и культе патрональных святых рода, все более сливается воедино». Ряд особенностей выбора родового имени при этом сохраняется:

• это ограниченный круг имён, передающийся от предков к потомкам. Как и в случае мирских имён, он демонстрирует планы относительно распределения власти
• стратегия выбора имени может копировать стратегию имянречения предков
• в отличие от мирских имён, ребёнок может нарекаться именем ещё живого прямого предка — то есть христианские имена как будто не связываются с моделью, что новый член является «воплощением» умершего предка. Учитывается родство иного порядка — с небесным святым покровителем. Мирские имена предка и ребёнка, тем не менее, все ещё не должны совпадать.

Во втором-третьем десятилетии XIII века происходит очередной перелом в общей истории имянаречения у Рюриковичей: изменяется общий порядок выбора имени (родового мирского и христианского), принципы выбора крестильного имени переносятся на выбор родового княжьего. Новорожденные уже могут получить мирское имя живого деда; вообще происходит смешение правил, относящихся к двум прежде различным системам именования, появляется прообраз нового династического принципа наименования — когда сын может получить имя живого отца или деда (например, Ярослав Ярославич).

Постепенно возникает другая именная пара: непубличное прямое имя (см. ниже), выбранное по святцам, и публичное, также христианское, однако родовое. При его выборе «соображения родовой преемственности могли в явной форме возобладать над ориентацией на месяцеслов». Более того, если летописи приводят несколько разных дат рождения ребёнка, и точно известен его патрональный святой, то, скорей всего, истинна та дата, которая не совпадает с праздником этого святого, то есть не выглядит результатом подгонки, вычислений летописца.

Христианские имена родичей теперь могут совпадать (появляется выражение «отчее имя»), но в сознании современников они не являются тёзками, так как происходит их расподобление с помощью одноименных, но различных святых покровителей. В домонгольской Руси подобного механизма не было (князь по имени Андрей чтил всех святых Андреев), то к позднему времени происходит четкая дифференциация святых. Так, показательны покровители московских государей: Иван III (Иоанн Златоуст), его сын Иван Иванович Молодой (Иоанн Предтеча), его племянник Иван Грозный (он же), его сын Иван Иванович (Иоанн Лествичник) — причем называя сына, будущего Ивана Грозного, полным тёзкой рано умершего наследника Ивана Молодого, его отец мог помнить о связанном с этим династическом кризисе и подчеркнуть права своего ребёнка. При этом мы не встретим Дмитриев Дмитриевичей или Борисовичей, так как в роду Рюриковичей почиталось только по 1 святому такого имени. Совпадать не должны были покровители живых родичей-тезок, в случае покойного предка этот запрет снимался и даже приветствовалось, так как позволяло уподобить ребёнка предку. У поздних Рюриковичей также могут носить одинаковые имена и иметь одного святого покровителя живущие одновременно родные братья (например, Дмитрий Шемяка и Дмитрий Красный), что в предшествующую эпоху было возможно только в случае смерти старшего из них.

Список

На выбор имени влиял и традиционный список принятых в роду имён, так и дата рождения — при выборе имени могли ориентироваться на святцы — то есть на ближайший праздник популярного святого, выпадавший близко ко дню рождения (в XV—XVI веках — имя того святого, который поминался на 8-й день со дня рождения; позже — на 7-й; также вариант — в тот же день).

• Александр — с конца XII века. Особенно популярным становится после св. Александра Невского, но у поздних московских Рюриковичей исчезает
• Андрей — включается в именослов во вторую очередь, вслед за тремя старейшими именами, так как это было крестильное имя отца Владимира Мономаха Всеволода. Разные покровители — Андрей Первозванный, Андрей Критский и Андрей Стратилат. Святой князь Андрей Боголюбский делает это имя необычайно устойчивым
• Афанасий
• Борис — становится христианским из языческого в XII—XIII вв.
• Василий — крестильное имя Владимира Святого, вдобавок, переводящееся как «царь».
• Владимир — становится христианским из языческого примерно в XIII в.
• Гавриил
• Георгий, Юрий, Гюргий, Дюрги, Юрьи — включается в именослов во вторую очередь, вслед за тремя старейшими именами, так как это было крестильное имя Ярослава Мудрого. Позже популярность ему приносит Юрий Долгорукий. Оно сохраняет популярность до XVI века — его носит около тридцати Рюриковичей. Святой Георгий-воин становится своего рода семейным покровителем князей.
• Глеб — становится христианским из языческого в XII—XIII вв.
• Давид, Давыд — крестильное имя св. князя Глеба, поэтому входит в именослов одним из первых.
• Даниил — с XIII века в течение нескольких поколений являлось престижным родовым именем, однако со временем перестает использоваться в династии московских князей, несмотря на то, что её родоначальник носил именно его.
• Дмитрий — у Рюриковичей весьма почитался Дмитрий Солунский, а потом это имя в крещении носил всеобщий предок Всеволод Большое Гнездо, что сделало его ещё более популярным
• Евстафий — редкое использование, возможно — монашеское имя
• Еремей
• Иван, Иоанн — с конца XII века. Святые покровители — Иоанн Предтеча, Иоанн Златоуст, Иоанн Лествичник.
• Илья — редкое использование
• Ираклий — выбор имён у галицко-волынских князей расходится с общеродовой практикой
• Константин — с конца XII века
• Лев — выбор имён у галицко-волынских князей расходится с общеродовой практикой
• Меркурий
• Михаил — святым покровителем был предводитель небесного воинства Архистратиг Михаил
• Николай — редкое использование
• Осип — редкое использование
• Пётр — редкое использование
• Пантелеймон — редкое использование
• Семён, Симеон
• Роман — крестильное имя св. князя Бориса, поэтому входит в именослов одним из первых.
• Тит — редкое использование
• Феодор, Фёдор — святыми покровителями были святые воины Фёдор Стратилат и Фёдор Тирон

Святые покровители рода Рюриковичей

• St Vladimir Boris Gleb.jpg

  Владимир Святой, Борис и Глеб (крестильные имена Василий, Роман и Давыд)

• StGeorgevsLaplace.jpg

  Георгий Победоносец

• Dymitr z Salonik.jpg

  Дмитрий Солунский

• Simon Ushakov Archangel Mikhail and Devil.JPG

  Архангел Михаил

• Theodore Stratelates (XVI centery icon)-0.jpg

  Фёдор Стратилат

• Theodore of Amasea, poss. by Johann Apakass (17th c., Pushkin museum).jpg

  Фёдор Тирон

Женские имена

• Агафия, Агафья
• Агриппина, Аграфена
• Анастасия
• Анна
• Василиса
• Евдокия
• Евпраксия
• Евфимия
• Екатерина
• Елена
• Елизавета
• Ефросинья — изначально имя при постриге княжны Предславы, которая прославилась как святая Евфросиния Полоцкая; после этого монашеское имя проникло в светский именослов женщин семьи.
• Иулиания
• Мария
• Параскева
• Пелагея
• София, Софья
• Ульяна
• Феодора
• Феодосия
• Феотиния

Парные имена

Существовали устоявшиеся пары мирское/христианское имя, применявшиеся в системе двойного именования:

• Борис — Роман
• Владимир — Василий
• Всеволод — Андрей
• Глеб — Давид
• Игорь — Георгий
• Изяслав — Пантелеймон
• Мстислав — Фёдор
• Ростислав — Михаил
• Ярослав — Георгий

Иноческие имена

При постриге князья и княгини получали новые иноческие (монашеские) имена. Причем, хотя строго говоря, получение иноческого имени должно было обозначать утрату предыдущего христианского имени, для Рюриковичей этого не происходило, и в летописях могут упоминаться оба имени сразу. (Любопытно, христианское имя при постриге изменялось не всегда). Более того, в ранний период (XI — 1-я половина XII в.), от которого сохранилось мало христианских имён, не всегда ясно, что стоит ли за единичным упоминанием христианского князя в сообщении о его смерти — его иноческое имя или крестильное.

Иноческое имя могло выбираться по различным причинам — иногда по созвучию. Симеон Гордый родился в день мученика Созонта, но был крещен в честь другого святого — одного из Симеонов; однако предсмертный постриг принял именно как Созонт.

Новое имя, полученное постриженным Рюриковичем, входило в родовой обиход. Крестильное и иноческое имена могли сохраняться в родовой памяти почти как равноправные; иноческое могло повторяться у его потомков. Повторение иноческого имени шло по нескольким моделям:

• Принимая постриг, Рюриковичи могли брать те же имена, что их предки в иночестве, особенно если этот предок почитался как святой (как Евфросиния Полоцкая, в честь которой под этим именем стриглись многие княгини и княжны; кроме того, в роду эти иноки могли местно чтиться ещё до общероссийской канонизации).
• Иногда можно встретить регулярный повтор родовой пары «родовое имя — иноческое имя». Такими традиционными парами стали: Константин — Касьян; Иоанн — Иона.
• Новорожденный в семье мог получить при крещении то же имя, что взял его родич при постриге — таким образом, родовой христианский именослов пополнялся.

Уменьшительные имена

Летописи изобилуют уменьшительными (гипокористическими) формами имён собственных, что рассматривается исследователями как определённое «культурное усилие» в медленном и постепенном внедрении христианских имён в родовую систему имянаречения. В отдельных случаях при упоминании в тексте тёзок уменьшительным назван младший из них по иерархии. В них также находит воплощение идея о том, что потомок — маленькое подобие предка. Уменьшительные формы используются и при образовании отчеств (Андрей Володшич, Иванко Тимошкинич). «Обрастая славянскими морфологическими показателями, христианское имя хотя бы отчасти теряет свою инородность и включается в традиционную культуру имянаречения»

Любопытно, что определённые формы уменьшительных имён, видимо, употреблялись только среди князей, в отличие от прочих людей (например, «Василько», но не «Василь»).

• Борис  — Бориско
• Василько, Василко — Василий
• Владимирко — Владимир
• Володьша, Володша — Владимир
• Володарь (вероятно, уменьшительная форма)
• Всеволодко — Всеволод
• Герша
• Гюрги — Георгий
• Михалко — Михаил
• Святоша — Святослав
• Юрий (вероятно, уменьшительная форма)

Прямые имена

В XIV—XVI веках существует другая, поздняя форма «двуименности», на сей раз христианская; она является обычным явлением у князей.

Подобно нехристианским именам, Рюриковичи могли иметь несколько надёжно зафиксированных христианских имён одновременно, но при этом крестильное имя было одно, причем точно сказать, которое, можно в редких случаях.

Это были т. н. «прямые имена» — непубличное христианское имя, которым младенец нарекался по дню рождения (даже если оно приходилось на день непопулярного святого). Одновременно ему давалось родовое династическое «тронное» имя, традиционное для его ветви рода. Тут не имелось устойчивых пар.

Ф. Б. Успенский указывает, что превращение этой двуименности из полуязыческой в полностью христианскую могло иметь в качестве примера вполне нормальную с точки зрения православия систему — когда человек действительно имел два христианских имени, но второе получал при постриге. При этом поздняя христианская двуименность явным образом наследует предыдущей мирской-христианской двуименности, то есть происходит замещение. «Во всей истории Рюриковичей прослеживается отчетливая закономерность: у князя должно быть „публичное“ имя и „непубличное“ имя. Поначалу „публичными“ являются исконные языческие имена, а „непубличными“ — христианские. Как только же христианские имена превращаются в основные, так сказать, официальные имена, становятся достоянием рода, формируется как бы второй пласт христианского именования, так или иначе связанный с датой рождения и личной судьбой князя, набор дополнительных, „непубличных“ христианских имён».

Право на родовое имя из традиционного именослова почти буквально отождествлялось с правом на власть, оно было практически «тронным». Причиной возникновения подобной традиции исследователи считают «давление месяцеслова», при котором ребёнок был обязан получать имя по святцам, однако это не соответствовало целям родовых имён, и поэтому возник подобный выход.

Отчества

Судя по всему, вплоть до XIII века в Лаврентьевской, Ипатьевской и Новгородской первой летописи нет примеров сочетания языческого имени и сугубо крестильного отчества (например, Изяслав Фёдорович; возможен только вариант Изяслав Мстиславич).

Помимо традиционных привычных нам отчеств от имени отца в летописи могли использоваться «отчества» от имени матери, если требовалось подчеркнуть именно эту линию преемственности. Так, Василько Леонович был сыном претендента на византийский престол Лжедиогена II и русской княжны Марии (Марицы), дочери Владимира Мономаха; после гибели отца жил в Киеве у дядьев по материнской линии и воспитывался матерью, поэтому его происхождение по материнской линии было важнее — он именовался с отчеством «Мариич, Мариинич, Маричич, Маричинич». Его связь с дедом Владимиром Мономахом подчеркивало одно и то же христианское имя — «Василий». Также от имени матери сын Ярослава Осмомысла от любовницы Анастасии носил прозвание Олег Настасьич (в отличие от законного потомства).

Следует отметить, что в русских летописях (вплоть до XII века) при упоминании, например, о браке, редко приводится имя невесты, а при сообщении о смерти княгини — её личное имя. В первом случае женщина чаще именуется по имени отца (Мстиславна, Всеволодковна, Ярославна), во втором — по имени мужа в притяжательной форме (Мстиславляя, Всеволожая).

Женские имена

«Принципы имянаречения женщин на Руси развивались по своему собственному сценарию, во многом совпадающему с процессом развития мужского именослова, но в чём-то от него отличному». Мирская/христианская двуименность при этом сохранялась, однако отличия в основном существовали:

• Набор женских имен был менее консервативен, более подвижен. Женщины, выходя замуж в другой род, служили проводником для новшеств именования, приносили свой набор имён
• Выбор имён для девочки был более свободен, подчас он служил своеобразным «полигоном», на котором испытываются новые модели имянаречения.
• Не всегда наречение женским именем — это крещение новорожденной, часто — это взрослая невеста из другого народа или религии.
• Часто жены князей были дочерьми их подданных, естественно, набор их имён был другим.
• Женщины чаще принимали постриг, поэтому христианский именослов был им ближе.

Мирские женские имена проявляют не меньшую устойчивость, чем мужские. Они могут наследоваться из рода матери (закрепляя новую родственную связь), но часто они приходят по отцовской линии — от бабки или прабабки, или другой родственницы, в этом случае как бы возобновляются, подновляются отношения свойства, которые после смены поколения стали отношениями родства. Имя княжны передает в род её мужа информацию о роде её отца. Запрет на наречение мирским именем живого предка по мужской линии каким то образом распространяется и на женщин (князь Ярослав не называл дочь Ярославой; возможен был повтор лишь одного элемента — например, Предслава).

См. также

• Родовые имена Романовых
• Список канонизированных русских князей

Литература

• Гущин А. Р. Из наблюдений над именословом домонгольских Рюриковичей // Восточная Европа в древности и средневековье. Тез. докл. М., 1995. С. 9 — 11.
• Донской Д. В. Справочник по генеалогии Рюриковичей (сер. IX — нач. XIV в.) / Под ред. кн. Д. М. Шаховского. М.- Ренн, 1991.
• Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б. Выбор имени у русских князей в X—XVI вв. Династическая история сквозь призму антропонимики. — М.: «Индрик», 2006. — 904 с. — 1000 экз. — ISBN 5-85759-339-5.
  • [www.academia.edu/1175556/_ Ф. Успенский. Родовые имена и небесные покровители в семье московских великих князей]
  • Успенский Ф. Б. Династическое имя в средневековой Скандинавии и на Руси
  • Успенский Ф. Б. Именослов : историческая семантика имени. М., 2007
• Лосева О. В. Патрональные святые русских князей (летописи, месяцесловы, сфрагистика) // Восточная Европа в древности и средневековье. Генеалогия как форма исторической памяти. Мат-лы конф. М., 2001. С. 126—133.
• Молчанов А. А. Древнерусский антропонимический элемент в династических традициях стран Балтии XII—XIII вв. // Восточная Европа в древности и средневековье. Тез. докл. М., 1994. С. 24 — 26.
• Молчанов А. А. Древнескандинавский антропонимический элемент в династической традиции рода Рюриковичей // Образование Древнерусского государства. Спорные проблемы. Тез. докл. М., 1992. С. 44 — 47.

Ссылки

• [postnauka.ru/longreads/7917 Язык династических имен. Постнаука.ру]
• [polit.ru/article/2012/10/31/pl_nameofpower/ Властные имена Древней Руси. Полит.ру]
• [www.xliby.ru/istorija/ryurikovichi_istorija_dinastii/p31.php История Рюриковичей]
• [terentyevvladimir.ru/?page_id=1520 Поколенная роспись]
• [www.youtube.com/watch?v=oao04W9hNbA Федор Успенский — Княжеские имена]

Отрывок, характеризующий Родовые имена Рюриковичей

– Помните, что вы будете отвечать за все последствия, – строго сказал князь Василий, – вы не знаете, что вы делаете.
– Мерзкая женщина! – вскрикнула княжна, неожиданно бросаясь на Анну Михайловну и вырывая портфель.
Князь Василий опустил голову и развел руками.
В эту минуту дверь, та страшная дверь, на которую так долго смотрел Пьер и которая так тихо отворялась, быстро, с шумом откинулась, стукнув об стену, и средняя княжна выбежала оттуда и всплеснула руками.
– Что вы делаете! – отчаянно проговорила она. – II s'en va et vous me laissez seule. [Он умирает, а вы меня оставляете одну.]
Старшая княжна выронила портфель. Анна Михайловна быстро нагнулась и, подхватив спорную вещь, побежала в спальню. Старшая княжна и князь Василий, опомнившись, пошли за ней. Через несколько минут первая вышла оттуда старшая княжна с бледным и сухим лицом и прикушенною нижнею губой. При виде Пьера лицо ее выразило неудержимую злобу.
– Да, радуйтесь теперь, – сказала она, – вы этого ждали.
И, зарыдав, она закрыла лицо платком и выбежала из комнаты.
За княжной вышел князь Василий. Он, шатаясь, дошел до дивана, на котором сидел Пьер, и упал на него, закрыв глаза рукой. Пьер заметил, что он был бледен и что нижняя челюсть его прыгала и тряслась, как в лихорадочной дрожи.
– Ах, мой друг! – сказал он, взяв Пьера за локоть; и в голосе его была искренность и слабость, которых Пьер никогда прежде не замечал в нем. – Сколько мы грешим, сколько мы обманываем, и всё для чего? Мне шестой десяток, мой друг… Ведь мне… Всё кончится смертью, всё. Смерть ужасна. – Он заплакал.
Анна Михайловна вышла последняя. Она подошла к Пьеру тихими, медленными шагами.
– Пьер!… – сказала она.
Пьер вопросительно смотрел на нее. Она поцеловала в лоб молодого человека, увлажая его слезами. Она помолчала.
– II n'est plus… [Его не стало…]
Пьер смотрел на нее через очки.
– Allons, je vous reconduirai. Tachez de pleurer. Rien ne soulage, comme les larmes. [Пойдемте, я вас провожу. Старайтесь плакать: ничто так не облегчает, как слезы.]
Она провела его в темную гостиную и Пьер рад был, что никто там не видел его лица. Анна Михайловна ушла от него, и когда она вернулась, он, подложив под голову руку, спал крепким сном.
На другое утро Анна Михайловна говорила Пьеру:
– Oui, mon cher, c'est une grande perte pour nous tous. Je ne parle pas de vous. Mais Dieu vous soutndra, vous etes jeune et vous voila a la tete d'une immense fortune, je l'espere. Le testament n'a pas ete encore ouvert. Je vous connais assez pour savoir que cela ne vous tourienera pas la tete, mais cela vous impose des devoirs, et il faut etre homme. [Да, мой друг, это великая потеря для всех нас, не говоря о вас. Но Бог вас поддержит, вы молоды, и вот вы теперь, надеюсь, обладатель огромного богатства. Завещание еще не вскрыто. Я довольно вас знаю и уверена, что это не вскружит вам голову; но это налагает на вас обязанности; и надо быть мужчиной.]
Пьер молчал.
– Peut etre plus tard je vous dirai, mon cher, que si je n'avais pas ete la, Dieu sait ce qui serait arrive. Vous savez, mon oncle avant hier encore me promettait de ne pas oublier Boris. Mais il n'a pas eu le temps. J'espere, mon cher ami, que vous remplirez le desir de votre pere. [После я, может быть, расскажу вам, что если б я не была там, то Бог знает, что бы случилось. Вы знаете, что дядюшка третьего дня обещал мне не забыть Бориса, но не успел. Надеюсь, мой друг, вы исполните желание отца.]
Пьер, ничего не понимая и молча, застенчиво краснея, смотрел на княгиню Анну Михайловну. Переговорив с Пьером, Анна Михайловна уехала к Ростовым и легла спать. Проснувшись утром, она рассказывала Ростовым и всем знакомым подробности смерти графа Безухого. Она говорила, что граф умер так, как и она желала бы умереть, что конец его был не только трогателен, но и назидателен; последнее же свидание отца с сыном было до того трогательно, что она не могла вспомнить его без слез, и что она не знает, – кто лучше вел себя в эти страшные минуты: отец ли, который так всё и всех вспомнил в последние минуты и такие трогательные слова сказал сыну, или Пьер, на которого жалко было смотреть, как он был убит и как, несмотря на это, старался скрыть свою печаль, чтобы не огорчить умирающего отца. «C'est penible, mais cela fait du bien; ca eleve l'ame de voir des hommes, comme le vieux comte et son digne fils», [Это тяжело, но это спасительно; душа возвышается, когда видишь таких людей, как старый граф и его достойный сын,] говорила она. О поступках княжны и князя Василья она, не одобряя их, тоже рассказывала, но под большим секретом и шопотом.


В Лысых Горах, имении князя Николая Андреевича Болконского, ожидали с каждым днем приезда молодого князя Андрея с княгиней; но ожидание не нарушало стройного порядка, по которому шла жизнь в доме старого князя. Генерал аншеф князь Николай Андреевич, по прозванию в обществе le roi de Prusse, [король прусский,] с того времени, как при Павле был сослан в деревню, жил безвыездно в своих Лысых Горах с дочерью, княжною Марьей, и при ней компаньонкой, m lle Bourienne. [мадмуазель Бурьен.] И в новое царствование, хотя ему и был разрешен въезд в столицы, он также продолжал безвыездно жить в деревне, говоря, что ежели кому его нужно, то тот и от Москвы полтораста верст доедет до Лысых Гор, а что ему никого и ничего не нужно. Он говорил, что есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие, и что есть только две добродетели: деятельность и ум. Он сам занимался воспитанием своей дочери и, чтобы развивать в ней обе главные добродетели, до двадцати лет давал ей уроки алгебры и геометрии и распределял всю ее жизнь в беспрерывных занятиях. Сам он постоянно был занят то писанием своих мемуаров, то выкладками из высшей математики, то точением табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не прекращались в его имении. Так как главное условие для деятельности есть порядок, то и порядок в его образе жизни был доведен до последней степени точности. Его выходы к столу совершались при одних и тех же неизменных условиях, и не только в один и тот же час, но и минуту. С людьми, окружавшими его, от дочери до слуг, князь был резок и неизменно требователен, и потому, не быв жестоким, он возбуждал к себе страх и почтительность, каких не легко мог бы добиться самый жестокий человек. Несмотря на то, что он был в отставке и не имел теперь никакого значения в государственных делах, каждый начальник той губернии, где было имение князя, считал своим долгом являться к нему и точно так же, как архитектор, садовник или княжна Марья, дожидался назначенного часа выхода князя в высокой официантской. И каждый в этой официантской испытывал то же чувство почтительности и даже страха, в то время как отворялась громадно высокая дверь кабинета и показывалась в напудренном парике невысокая фигурка старика, с маленькими сухими ручками и серыми висячими бровями, иногда, как он насупливался, застилавшими блеск умных и точно молодых блестящих глаз.
В день приезда молодых, утром, по обыкновению, княжна Марья в урочный час входила для утреннего приветствия в официантскую и со страхом крестилась и читала внутренно молитву. Каждый день она входила и каждый день молилась о том, чтобы это ежедневное свидание сошло благополучно.
Сидевший в официантской пудреный старик слуга тихим движением встал и шопотом доложил: «Пожалуйте».
Из за двери слышались равномерные звуки станка. Княжна робко потянула за легко и плавно отворяющуюся дверь и остановилась у входа. Князь работал за станком и, оглянувшись, продолжал свое дело.
Огромный кабинет был наполнен вещами, очевидно, беспрестанно употребляемыми. Большой стол, на котором лежали книги и планы, высокие стеклянные шкафы библиотеки с ключами в дверцах, высокий стол для писания в стоячем положении, на котором лежала открытая тетрадь, токарный станок, с разложенными инструментами и с рассыпанными кругом стружками, – всё выказывало постоянную, разнообразную и порядочную деятельность. По движениям небольшой ноги, обутой в татарский, шитый серебром, сапожок, по твердому налеганию жилистой, сухощавой руки видна была в князе еще упорная и много выдерживающая сила свежей старости. Сделав несколько кругов, он снял ногу с педали станка, обтер стамеску, кинул ее в кожаный карман, приделанный к станку, и, подойдя к столу, подозвал дочь. Он никогда не благословлял своих детей и только, подставив ей щетинистую, еще небритую нынче щеку, сказал, строго и вместе с тем внимательно нежно оглядев ее:
– Здорова?… ну, так садись!
Он взял тетрадь геометрии, писанную его рукой, и подвинул ногой свое кресло.
– На завтра! – сказал он, быстро отыскивая страницу и от параграфа до другого отмечая жестким ногтем.
Княжна пригнулась к столу над тетрадью.
– Постой, письмо тебе, – вдруг сказал старик, доставая из приделанного над столом кармана конверт, надписанный женскою рукой, и кидая его на стол.
Лицо княжны покрылось красными пятнами при виде письма. Она торопливо взяла его и пригнулась к нему.
– От Элоизы? – спросил князь, холодною улыбкой выказывая еще крепкие и желтоватые зубы.
– Да, от Жюли, – сказала княжна, робко взглядывая и робко улыбаясь.
– Еще два письма пропущу, а третье прочту, – строго сказал князь, – боюсь, много вздору пишете. Третье прочту.
– Прочтите хоть это, mon pere, [батюшка,] – отвечала княжна, краснея еще более и подавая ему письмо.
– Третье, я сказал, третье, – коротко крикнул князь, отталкивая письмо, и, облокотившись на стол, пододвинул тетрадь с чертежами геометрии.
– Ну, сударыня, – начал старик, пригнувшись близко к дочери над тетрадью и положив одну руку на спинку кресла, на котором сидела княжна, так что княжна чувствовала себя со всех сторон окруженною тем табачным и старчески едким запахом отца, который она так давно знала. – Ну, сударыня, треугольники эти подобны; изволишь видеть, угол abc…
Княжна испуганно взглядывала на близко от нее блестящие глаза отца; красные пятна переливались по ее лицу, и видно было, что она ничего не понимает и так боится, что страх помешает ей понять все дальнейшие толкования отца, как бы ясны они ни были. Виноват ли был учитель или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она ничего не видела, не слышала, только чувствовала близко подле себя сухое лицо строгого отца, чувствовала его дыхание и запах и только думала о том, как бы ей уйти поскорее из кабинета и у себя на просторе понять задачу.
Старик выходил из себя: с грохотом отодвигал и придвигал кресло, на котором сам сидел, делал усилия над собой, чтобы не разгорячиться, и почти всякий раз горячился, бранился, а иногда швырял тетрадью.
Княжна ошиблась ответом.
– Ну, как же не дура! – крикнул князь, оттолкнув тетрадь и быстро отвернувшись, но тотчас же встал, прошелся, дотронулся руками до волос княжны и снова сел.
Он придвинулся и продолжал толкование.
– Нельзя, княжна, нельзя, – сказал он, когда княжна, взяв и закрыв тетрадь с заданными уроками, уже готовилась уходить, – математика великое дело, моя сударыня. А чтобы ты была похожа на наших глупых барынь, я не хочу. Стерпится слюбится. – Он потрепал ее рукой по щеке. – Дурь из головы выскочит.
Она хотела выйти, он остановил ее жестом и достал с высокого стола новую неразрезанную книгу.
– Вот еще какой то Ключ таинства тебе твоя Элоиза посылает. Религиозная. А я ни в чью веру не вмешиваюсь… Просмотрел. Возьми. Ну, ступай, ступай!
Он потрепал ее по плечу и сам запер за нею дверь.
Княжна Марья возвратилась в свою комнату с грустным, испуганным выражением, которое редко покидало ее и делало ее некрасивое, болезненное лицо еще более некрасивым, села за свой письменный стол, уставленный миниатюрными портретами и заваленный тетрадями и книгами. Княжна была столь же беспорядочная, как отец ее порядочен. Она положила тетрадь геометрии и нетерпеливо распечатала письмо. Письмо было от ближайшего с детства друга княжны; друг этот была та самая Жюли Карагина, которая была на именинах у Ростовых:
Жюли писала:
«Chere et excellente amie, quelle chose terrible et effrayante que l'absence! J'ai beau me dire que la moitie de mon existence et de mon bonheur est en vous, que malgre la distance qui nous separe, nos coeurs sont unis par des liens indissolubles; le mien se revolte contre la destinee, et je ne puis, malgre les plaisirs et les distractions qui m'entourent, vaincre une certaine tristesse cachee que je ressens au fond du coeur depuis notre separation. Pourquoi ne sommes nous pas reunies, comme cet ete dans votre grand cabinet sur le canape bleu, le canape a confidences? Pourquoi ne puis je, comme il y a trois mois, puiser de nouvelles forces morales dans votre regard si doux, si calme et si penetrant, regard que j'aimais tant et que je crois voir devant moi, quand je vous ecris».
[Милый и бесценный друг, какая страшная и ужасная вещь разлука! Сколько ни твержу себе, что половина моего существования и моего счастия в вас, что, несмотря на расстояние, которое нас разлучает, сердца наши соединены неразрывными узами, мое сердце возмущается против судьбы, и, несмотря на удовольствия и рассеяния, которые меня окружают, я не могу подавить некоторую скрытую грусть, которую испытываю в глубине сердца со времени нашей разлуки. Отчего мы не вместе, как в прошлое лето, в вашем большом кабинете, на голубом диване, на диване «признаний»? Отчего я не могу, как три месяца тому назад, почерпать новые нравственные силы в вашем взгляде, кротком, спокойном и проницательном, который я так любила и который я вижу перед собой в ту минуту, как пишу вам?]
Прочтя до этого места, княжна Марья вздохнула и оглянулась в трюмо, которое стояло направо от нее. Зеркало отразило некрасивое слабое тело и худое лицо. Глаза, всегда грустные, теперь особенно безнадежно смотрели на себя в зеркало. «Она мне льстит», подумала княжна, отвернулась и продолжала читать. Жюли, однако, не льстила своему другу: действительно, и глаза княжны, большие, глубокие и лучистые (как будто лучи теплого света иногда снопами выходили из них), были так хороши, что очень часто, несмотря на некрасивость всего лица, глаза эти делались привлекательнее красоты. Но княжна никогда не видала хорошего выражения своих глаз, того выражения, которое они принимали в те минуты, когда она не думала о себе. Как и у всех людей, лицо ее принимало натянуто неестественное, дурное выражение, как скоро она смотрелась в зеркало. Она продолжала читать: 211
«Tout Moscou ne parle que guerre. L'un de mes deux freres est deja a l'etranger, l'autre est avec la garde, qui se met en Marieche vers la frontiere. Notre cher еmpereur a quitte Petersbourg et, a ce qu'on pretend, compte lui meme exposer sa precieuse existence aux chances de la guerre. Du veuille que le monstre corsicain, qui detruit le repos de l'Europe, soit terrasse par l'ange que le Tout Рuissant, dans Sa misericorde, nous a donnee pour souverain. Sans parler de mes freres, cette guerre m'a privee d'une relation des plus cheres a mon coeur. Je parle du jeune Nicolas Rostoff, qui avec son enthousiasme n'a pu supporter l'inaction et a quitte l'universite pour aller s'enroler dans l'armee. Eh bien, chere Marieie, je vous avouerai, que, malgre son extreme jeunesse, son depart pour l'armee a ete un grand chagrin pour moi. Le jeune homme, dont je vous parlais cet ete, a tant de noblesse, de veritable jeunesse qu'on rencontre si rarement dans le siecle оu nous vivons parmi nos villards de vingt ans. Il a surtout tant de franchise et de coeur. Il est tellement pur et poetique, que mes relations avec lui, quelque passageres qu'elles fussent, ont ete l'une des plus douees jouissances de mon pauvre coeur, qui a deja tant souffert. Je vous raconterai un jour nos adieux et tout ce qui s'est dit en partant. Tout cela est encore trop frais. Ah! chere amie, vous etes heureuse de ne pas connaitre ces jouissances et ces peines si poignantes. Vous etes heureuse, puisque les derienieres sont ordinairement les plus fortes! Je sais fort bien, que le comte Nicolas est trop jeune pour pouvoir jamais devenir pour moi quelque chose de plus qu'un ami, mais cette douee amitie, ces relations si poetiques et si pures ont ete un besoin pour mon coeur. Mais n'en parlons plus. La grande nouvelle du jour qui occupe tout Moscou est la mort du vieux comte Безухой et son heritage. Figurez vous que les trois princesses n'ont recu que tres peu de chose, le prince Basile rien, est que c'est M. Pierre qui a tout herite, et qui par dessus le Marieche a ete reconnu pour fils legitime, par consequent comte Безухой est possesseur de la plus belle fortune de la Russie. On pretend que le prince Basile a joue un tres vilain role dans toute cette histoire et qu'il est reparti tout penaud pour Petersbourg.
«Je vous avoue, que je comprends tres peu toutes ces affaires de legs et de testament; ce que je sais, c'est que depuis que le jeune homme que nous connaissions tous sous le nom de M. Pierre les tout court est devenu comte Безухой et possesseur de l'une des plus grandes fortunes de la Russie, je m'amuse fort a observer les changements de ton et des manieres des mamans accablees de filles a Marieier et des demoiselles elles memes a l'egard de cet individu, qui, par parenthese, m'a paru toujours etre un pauvre, sire. Comme on s'amuse depuis deux ans a me donner des promis que je ne connais pas le plus souvent, la chronique matrimoniale de Moscou me fait comtesse Безухой. Mais vous sentez bien que je ne me souc nullement de le devenir. A propos de Marieiage, savez vous que tout derienierement la tante en general Анна Михайловна, m'a confie sous le sceau du plus grand secret un projet de Marieiage pour vous. Ce n'est ni plus, ni moins, que le fils du prince Basile, Anatole, qu'on voudrait ranger en le Marieiant a une personne riche et distinguee, et c'est sur vous qu'est tombe le choix des parents. Je ne sais comment vous envisagerez la chose, mais j'ai cru de mon devoir de vous en avertir. On le dit tres beau et tres mauvais sujet; c'est tout ce que j'ai pu savoir sur son compte.
«Mais assez de bavardage comme cela. Je finis mon second feuillet, et maman me fait chercher pour aller diner chez les Apraksines. Lisez le livre mystique que je vous envoie et qui fait fureur chez nous. Quoiqu'il y ait des choses dans ce livre difficiles a atteindre avec la faible conception humaine, c'est un livre admirable dont la lecture calme et eleve l'ame. Adieu. Mes respects a monsieur votre pere et mes compliments a m elle Bourienne. Je vous embrasse comme je vous aime. Julie».
«P.S.Donnez moi des nouvelles de votre frere et de sa charmante petite femme».
[Вся Москва только и говорит что о войне. Один из моих двух братьев уже за границей, другой с гвардией, которая выступает в поход к границе. Наш милый государь оставляет Петербург и, как предполагают, намерен сам подвергнуть свое драгоценное существование случайностям войны. Дай Бог, чтобы корсиканское чудовище, которое возмущает спокойствие Европы, было низвергнуто ангелом, которого Всемогущий в Своей благости поставил над нами повелителем. Не говоря уже о моих братьях, эта война лишила меня одного из отношений самых близких моему сердцу. Я говорю о молодом Николае Ростове; который, при своем энтузиазме, не мог переносить бездействия и оставил университет, чтобы поступить в армию. Признаюсь вам, милая Мари, что, несмотря на его чрезвычайную молодость, отъезд его в армию был для меня большим горем. В молодом человеке, о котором я говорила вам прошлым летом, столько благородства, истинной молодости, которую встречаешь так редко в наш век между двадцатилетними стариками! У него особенно так много откровенности и сердца. Он так чист и полон поэзии, что мои отношения к нему, при всей мимолетности своей, были одною из самых сладостных отрад моего бедного сердца, которое уже так много страдало. Я вам расскажу когда нибудь наше прощанье и всё, что говорилось при прощании. Всё это еще слишком свежо… Ах! милый друг, вы счастливы, что не знаете этих жгучих наслаждений, этих жгучих горестей. Вы счастливы, потому что последние обыкновенно сильнее первых. Я очень хорошо знаю, что граф Николай слишком молод для того, чтобы сделаться для меня чем нибудь кроме как другом. Но эта сладкая дружба, эти столь поэтические и столь чистые отношения были потребностью моего сердца. Но довольно об этом.
«Главная новость, занимающая всю Москву, – смерть старого графа Безухого и его наследство. Представьте себе, три княжны получили какую то малость, князь Василий ничего, а Пьер – наследник всего и, сверх того, признан законным сыном и потому графом Безухим и владельцем самого огромного состояния в России. Говорят, что князь Василий играл очень гадкую роль во всей этой истории, и что он уехал в Петербург очень сконфуженный. Признаюсь вам, я очень плохо понимаю все эти дела по духовным завещаниям; знаю только, что с тех пор как молодой человек, которого мы все знали под именем просто Пьера, сделался графом Безухим и владельцем одного из лучших состояний России, – я забавляюсь наблюдениями над переменой тона маменек, у которых есть дочери невесты, и самих барышень в отношении к этому господину, который (в скобках будь сказано) всегда казался мне очень ничтожным. Так как уже два года все забавляются тем, чтобы приискивать мне женихов, которых я большею частью не знаю, то брачная хроника Москвы делает меня графинею Безуховой. Но вы понимаете, что я нисколько этого не желаю. Кстати о браках. Знаете ли вы, что недавно всеобщая тетушка Анна Михайловна доверила мне, под величайшим секретом, замысел устроить ваше супружество. Это ни более ни менее как сын князя Василья, Анатоль, которого хотят пристроить, женив его на богатой и знатной девице, и на вас пал выбор родителей. Я не знаю, как вы посмотрите на это дело, но я сочла своим долгом предуведомить вас. Он, говорят, очень хорош и большой повеса. Вот всё, что я могла узнать о нем.
Но будет болтать. Кончаю мой второй листок, а маменька прислала за мной, чтобы ехать обедать к Апраксиным.
Прочитайте мистическую книгу, которую я вам посылаю; она имеет у нас огромный успех. Хотя в ней есть вещи, которые трудно понять слабому уму человеческому, но это превосходная книга; чтение ее успокоивает и возвышает душу. Прощайте. Мое почтение вашему батюшке и мои приветствия m lle Бурьен. Обнимаю вас от всего сердца. Юлия.
PS. Известите меня о вашем брате и о его прелестной жене.]
Княжна подумала, задумчиво улыбаясь (при чем лицо ее, освещенное ее лучистыми глазами, совершенно преобразилось), и, вдруг поднявшись, тяжело ступая, перешла к столу. Она достала бумагу, и рука ее быстро начала ходить по ней. Так писала она в ответ:
«Chere et excellente ami. Votre lettre du 13 m'a cause une grande joie. Vous m'aimez donc toujours, ma poetique Julie.
L'absence, dont vous dites tant de mal, n'a donc pas eu son influenсе habituelle sur vous. Vous vous plaignez de l'absence – que devrai je dire moi, si j'osais me plaindre, privee de tous ceux qui me sont chers? Ah l si nous n'avions pas la religion pour nous consoler, la vie serait bien triste. Pourquoi me supposez vous un regard severe, quand vous me parlez de votre affection pour le jeune homme? Sous ce rapport je ne suis rigide que pour moi. Je comprends ces sentiments chez les autres et si je ne puis approuver ne les ayant jamais ressentis, je ne les condamiene pas. Me parait seulement que l'amour chretien, l'amour du prochain, l'amour pour ses ennemis est plus meritoire, plus doux et plus beau, que ne le sont les sentiments que peuvent inspire les beaux yeux d'un jeune homme a une jeune fille poetique et aimante comme vous.
«La nouvelle de la mort du comte Безухой nous est parvenue avant votre lettre, et mon pere en a ete tres affecte. Il dit que c'etait avant derienier representant du grand siecle, et qu'a present c'est son tour; mais qu'il fera son possible pour que son tour vienne le plus tard possible. Que Dieu nous garde de ce terrible malheur! Je ne puis partager votre opinion sur Pierre que j'ai connu enfant. Il me paraissait toujours avoir un coeur excellent, et c'est la qualite que j'estime le plus dans les gens. Quant a son heritage et au role qu'y a joue le prince Basile, c'est bien triste pour tous les deux. Ah! chere amie, la parole de notre divin Sauveur qu'il est plus aise a un hameau de passer par le trou d'une aiguille, qu'il ne l'est a un riche d'entrer dans le royaume de Dieu, cette parole est terriblement vraie; je plains le prince Basile et je regrette encore davantage Pierre. Si jeune et accable de cette richesse, que de tentations n'aura t il pas a subir! Si on me demandait ce que je desirerais le plus au monde, ce serait d'etre plus pauvre que le plus pauvre des mendiants. Mille graces, chere amie, pour l'ouvrage que vous m'envoyez, et qui fait si grande fureur chez vous. Cependant, puisque vous me dites qu'au milieu de plusurs bonnes choses il y en a d'autres que la faible conception humaine ne peut atteindre, il me parait assez inutile de s'occuper d'une lecture inintelligible, qui par la meme ne pourrait etre d'aucun fruit. Je n'ai jamais pu comprendre la passion qu'ont certaines personnes de s'embrouiller l'entendement, en s'attachant a des livres mystiques, qui n'elevent que des doutes dans leurs esprits, exaltant leur imagination et leur donnent un caractere d'exageration tout a fait contraire a la simplicite chretnne. Lisons les Apotres et l'Evangile. Ne cherchons pas a penetrer ce que ceux la renferment de mysterux, car, comment oserions nous, miserables pecheurs que nous sommes, pretendre a nous initier dans les secrets terribles et sacres de la Providence, tant que nous portons cette depouille charienelle, qui eleve entre nous et l'Eterienel un voile impenetrable? Borienons nous donc a etudr les principes sublimes que notre divin Sauveur nous a laisse pour notre conduite ici bas; cherchons a nous y conformer et a les suivre, persuadons nous que moins nous donnons d'essor a notre faible esprit humain et plus il est agreable a Dieu, Qui rejette toute science ne venant pas de Lui;que moins nous cherchons a approfondir ce qu'il Lui a plu de derober a notre connaissance,et plutot II nous en accordera la decouverte par Son divin esprit.
«Mon pere ne m'a pas parle du pretendant, mais il m'a dit seulement qu'il a recu une lettre et attendait une visite du prince Basile. Pour ce qui est du projet de Marieiage qui me regarde, je vous dirai, chere et excellente amie, que le Marieiage, selon moi,est une institution divine a laquelle il faut se conformer. Quelque penible que cela soit pour moi, si le Tout Puissant m'impose jamais les devoirs d'epouse et de mere, je tacherai de les remplir aussi fidelement que je le pourrai, sans m'inquieter de l'examen de mes sentiments a l'egard de celui qu'il me donnera pour epoux. J'ai recu une lettre de mon frere, qui m'annonce son arrivee a Лысые Горы avec sa femme. Ce sera une joie de courte duree, puisqu'il nous quitte pour prendre part a cette malheureuse guerre, a laquelle nous sommes entraines Dieu sait, comment et pourquoi. Non seulement chez vous au centre des affaires et du monde on ne parle que de guerre, mais ici, au milieu de ces travaux champetres et de ce calme de la nature, que les citadins se representent ordinairement a la campagne, les bruits de la guerre se font entendre et sentir peniblement. Mon pere ne parle que Marieche et contreMarieche, choses auxquelles je ne comprends rien; et avant hier en faisant ma promenade habituelle dans la rue du village, je fus temoin d'une scene dechirante… C'etait un convoi des recrues enroles chez nous et expedies pour l'armee… Il fallait voir l'etat dans lequel se trouvant les meres, les femmes, les enfants des hommes qui partaient et entendre les sanglots des uns et des autres!
On dirait que l'humanite a oublie les lois de son divin Sauveur, Qui prechait l'amour et le pardon des offenses, et qu'elle fait consister son plus grand merite dans l'art de s'entretuer.
«Adieu, chere et bonne amie, que notre divin Sauveur et Sa tres Sainte Mere vous aient en Leur sainte et puissante garde. Marieie».
[Милый и бесценный друг. Ваше письмо от 13 го доставило мне большую радость. Вы всё еще меня любите, моя поэтическая Юлия. Разлука, о которой вы говорите так много дурного, видно, не имела на вас своего обычного влияния. Вы жалуетесь на разлуку, что же я должна была бы сказать, если бы смела, – я, лишенная всех тех, кто мне дорог? Ах, ежели бы не было у нас религии для утешения, жизнь была бы очень печальна. Почему приписываете вы мне строгий взгляд, когда говорите о вашей склонности к молодому человеку? В этом отношении я строга только к себе. Я понимаю эти чувства у других, и если не могу одобрять их, никогда не испытавши, то и не осуждаю их. Мне кажется только, что христианская любовь, любовь к ближнему, любовь к врагам, достойнее, слаще и лучше, чем те чувства, которые могут внушить прекрасные глаза молодого человека молодой девушке, поэтической и любящей, как вы.
Известие о смерти графа Безухова дошло до нас прежде вашего письма, и мой отец был очень тронут им. Он говорит, что это был предпоследний представитель великого века, и что теперь черед за ним, но что он сделает все, зависящее от него, чтобы черед этот пришел как можно позже. Избави нас Боже от этого несчастия.
Я не могу разделять вашего мнения о Пьере, которого знала еще ребенком. Мне казалось, что у него было всегда прекрасное сердце, а это то качество, которое я более всего ценю в людях. Что касается до его наследства и до роли, которую играл в этом князь Василий, то это очень печально для обоих. Ах, милый друг, слова нашего Божественного Спасителя, что легче верблюду пройти в иглиное ухо, чем богатому войти в царствие Божие, – эти слова страшно справедливы. Я жалею князя Василия и еще более Пьера. Такому молодому быть отягощенным таким огромным состоянием, – через сколько искушений надо будет пройти ему! Если б у меня спросили, чего я желаю более всего на свете, – я желаю быть беднее самого бедного из нищих. Благодарю вас тысячу раз, милый друг, за книгу, которую вы мне посылаете и которая делает столько шуму у вас. Впрочем, так как вы мне говорите, что в ней между многими хорошими вещами есть такие, которых не может постигнуть слабый ум человеческий, то мне кажется излишним заниматься непонятным чтением, которое по этому самому не могло бы принести никакой пользы. Я никогда не могла понять страсть, которую имеют некоторые особы, путать себе мысли, пристращаясь к мистическим книгам, которые возбуждают только сомнения в их умах, раздражают их воображение и дают им характер преувеличения, совершенно противный простоте христианской.
Будем читать лучше Апостолов и Евангелие. Не будем пытаться проникнуть то, что в этих книгах есть таинственного, ибо как можем мы, жалкие грешники, познать страшные и священные тайны Провидения до тех пор, пока носим на себе ту плотскую оболочку, которая воздвигает между нами и Вечным непроницаемую завесу? Ограничимся лучше изучением великих правил, которые наш Божественный Спаситель оставил нам для нашего руководства здесь, на земле; будем стараться следовать им и постараемся убедиться в том, что чем меньше мы будем давать разгула нашему уму, тем мы будем приятнее Богу, Который отвергает всякое знание, исходящее не от Него, и что чем меньше мы углубляемся в то, что Ему угодно было скрыть от нас, тем скорее даст Он нам это открытие Своим божественным разумом.
Отец мне ничего не говорил о женихе, но сказал только, что получил письмо и ждет посещения князя Василия; что касается до плана супружества относительно меня, я вам скажу, милый и бесценный друг, что брак, по моему, есть божественное установление, которому нужно подчиняться. Как бы то ни было тяжело для меня, но если Всемогущему угодно будет наложить на меня обязанности супруги и матери, я буду стараться исполнять их так верно, как могу, не заботясь об изучении своих чувств в отношении того, кого Он мне даст супругом.
Я получила письмо от брата, который мне объявляет о своем приезде с женой в Лысые Горы. Радость эта будет непродолжительна, так как он оставляет нас для того, чтобы принять участие в этой войне, в которую мы втянуты Бог знает как и зачем. Не только у вас, в центре дел и света, но и здесь, среди этих полевых работ и этой тишины, какую горожане обыкновенно представляют себе в деревне, отголоски войны слышны и дают себя тяжело чувствовать. Отец мой только и говорит, что о походах и переходах, в чем я ничего не понимаю, и третьего дня, делая мою обычную прогулку по улице деревни, я видела раздирающую душу сцену.
Это была партия рекрут, набранных у нас и посылаемых в армию. Надо было видеть состояние, в котором находились матери, жены и дети тех, которые уходили, и слышать рыдания тех и других. Подумаешь, что человечество забыло законы своего Божественного Спасителя, учившего нас любви и прощению обид, и что оно полагает главное достоинство свое в искусстве убивать друг друга.
Прощайте, милый и добрый друг. Да сохранит вас наш Божественный Спаситель и его Пресвятая Матерь под Своим святым и могущественным покровом. Мария.]
– Ah, vous expediez le courier, princesse, moi j'ai deja expedie le mien. J'ai ecris а ma pauvre mere, [А, вы отправляете письмо, я уж отправила свое. Я писала моей бедной матери,] – заговорила быстро приятным, сочным голоском улыбающаяся m lle Bourienne, картавя на р и внося с собой в сосредоточенную, грустную и пасмурную атмосферу княжны Марьи совсем другой, легкомысленно веселый и самодовольный мир.
– Princesse, il faut que je vous previenne, – прибавила она, понижая голос, – le prince a eu une altercation, – altercation, – сказала она, особенно грассируя и с удовольствием слушая себя, – une altercation avec Michel Ivanoff. Il est de tres mauvaise humeur, tres morose. Soyez prevenue, vous savez… [Надо предупредить вас, княжна, что князь разбранился с Михайлом Иванычем. Он очень не в духе, такой угрюмый. Предупреждаю вас, знаете…]
– Ah l chere amie, – отвечала княжна Марья, – je vous ai prie de ne jamais me prevenir de l'humeur dans laquelle se trouve mon pere. Je ne me permets pas de le juger, et je ne voudrais pas que les autres le fassent. [Ах, милый друг мой! Я просила вас никогда не говорить мне, в каком расположении духа батюшка. Я не позволю себе судить его и не желала бы, чтоб и другие судили.]
Княжна взглянула на часы и, заметив, что она уже пять минут пропустила то время, которое должна была употреблять для игры на клавикордах, с испуганным видом пошла в диванную. Между 12 и 2 часами, сообразно с заведенным порядком дня, князь отдыхал, а княжна играла на клавикордах.


Седой камердинер сидел, дремля и прислушиваясь к храпению князя в огромном кабинете. Из дальней стороны дома, из за затворенных дверей, слышались по двадцати раз повторяемые трудные пассажи Дюссековой сонаты.