Родоканакис, Плотинос

Плотинос Родоканакис
Πλωτίνος Ροδοκανάκης
Дата рождения:	14 октября 1828(1828-10-14)
Место рождения:	Афины
Дата смерти:	неизвестно
Место смерти:	?
Основные идеи:	Анархизм, Социализм

Плотинос Родоканакис (греч. Πλωτίνος Ροδοκανάκης Афины 14 октября 1828 — ?), известный в Мексике и других испаноязычных странах под именем Plotino Constantino Rhodakanaty — греческий социалист и анархист, который в качестве активиста участвовал в крестьянском движении Мексики во второй половине XIX века. Организатор первой анархистской группы Мексики.

Молодость

Родоканакис родился в Афинах , Греция, 14 октября 1828 года, в семье греческого медика и писателя, происходившего из византийского дворянства, и его супруги австрийки. Его отец принял участие в Освободительной войне Греции (1821—1829) Плотинос Родоканакис родился в предпоследнем году Освободительной войны. Вскоре его отец умер и через некоторое время мать уехала с ним в Вену, где он впоследствии учился медицине. В 1848 году Родоканакис отправился в Будапешт и принял участие в потерпевшей поражение Венгерской революции. После чего он отправился в Берлин продолжить своё медицинское образование, где он подвергся влиянию идей Гегеля, Фурье, и Прудона. В 1850 году он посетил Париж, чтобы встретиться с Прудоном, после того как прочитал его работу Что такое собственность?. В период 1850—1857 он жил в Берлине, где изучал политическую философию и изуал языки, в общей сложности семь. В 1857 году он решил обосноваться в Париже, где в 1860 году он написал брошюру О природе (De la Naturaleza). Находясь в Париже, он познакомился с мексиканскими социалистами, от которых узнал о сельскохозяйственной системе Мексики относительно самоуправления сельскохозяйственных общин и угроз им со стороны капитализма и приватизации, а также о декрете от 1 февраля 1856 года, который обнародовал Игнасио Комонфорт (1812—1863), в котором он подчёркивал важность создания сельскохозяйственных колоний и приглашал иностранцев для пребывания в стране и предоставление им гражданства У Родоканакиса созрел план организовать эти общины как социалистические утопические коммуны и он стал готовиться к отъезду в Мексику. Поскольку правительство Комонфорта пало в 1858 году, он решил временно обосноваться в Испании, для совершенствования своего испанского языка, ожидая прекращения "Войны за реформу (1857—1861) в Мексике. Он отправился в Барселону, где прожил около 2 лет в большой коммуне анархистов

Родоканакис в Мексике

John Hart пишет, что Родоканакис прибыл в порт Веракрус в 1861 году, в то время как Макс Неттлау считает, что это случилось в 1863 году. Принимая во внимание греческие источники, которые пишут, что в 1862 году Родоканакис находился в греческой столице и принимал участие в восстании против короля Оттона, а также попытался, без успеха, организовать, вместе с Эммануилом Дадаоглу, анархистскую организацию, вторая дата, вероятно, ближе к истине. По прибытию, Родоканакис организовал первую анархистскую группу Мексики, в которую вошли, в основном, студенты, среди которых были Francisco Zalacosta, Santiago Villanueva, Juan de Mata Rivera и HermenegildoVillavicencio, все в будущем ставшие значительными личностями мексиканского анархистского и социалистического движения

За короткое время пребывания в стране Родоканакис обнаружил, что крестьяне, в своих традиционных сёлах жили согласно идеям Фурье и Прудона, но были угнетены лишениями наложенными на них помещиками и равнодушием правительства Сразу по прибытию в Мексику он написал и опубликовал брошюру «Социалистическая азбука элементарного катехезиса школы Шарля Фурье — Фаланстер» («Cartilla Socialista el catecismo elemental de la escuela de Carlos Fourier — El Falansterio»), касательно того каким образом можно было организовать, согласно идеям Фурье, утопическую аграрную общину В дополнение, в 1864 году, он написал и опубликовал брошюру «Неопантеизм, оценка о человеке и природе» («Neopanteismo, consideracion sobre el hombre y la naturaleza»). Он стал пропагандировать идеи современных европейских мыслителей, в частности Фурье, Прудона и Бакунина. Он опубликовал другие радикальные брошюры, охарактеризованные его известной фразой «Долой все правительства» (abajo con todos los gobiernos) и основал газеты. В 1865 году он создал бакунинский «Социалистический клуб студентов» («Club Socialista de Estudiantes», C.D.E.), который координировал действия рабочих-текстильщиков в создании в марте того же года первого мексиканского профсоюза, под названием «Общество взаимопомощи отрасли текстильщиков и рабочих долины Мехико» («Sociedad Mutua del Ramo del Hilados y Tejidos del Valle de Mexico»). Этот профсоюз, в свою очередь, организовал в июне первую отмеченную историографией забастовку рабочих в Мексике. В том же году Родоканакис создал «Свободную и современную школу („Escuela Modernay Libre“) или „Школа света и социализма“ („Escuela del Rayo y del Socialismo“) в Чалько (Чалько-де-Диас-Коваррубьяс — Мехико (штат) . Термин „escuela libre“ был использован анархистами, чтобы отличить себя от правительственного и церковного образования. В школе систематически преподавали теорию о другом обществе, основанном абсолютно на аграрном коллективизме, с целью формирования грамотных крестьян социалистов, способных ораторов и организаторов. В 1869 студент „Школы“, молодый крестьянин Juan Chavez Lopez, воодушевлённый теориями Фурье и Прудона, организовал восстание крестьян Чалко, под лозунгом „я социалист, потому что я враг всех правительств, и я коммунист, потому что хочу возделывать с моими братьями нашу общую землю“ („soy socialistaporque soy enemigo de todoslos gobiernos y comunista porque mis hermanos quieren trabajar las tierras en comun“). Восстание быстро распространилось в регионе. Родоканакис, будучи противником насилия покинул Чалко уже в 1867 году, но помог Чавесу Лопесу составить и издать 20 апреля 1869 года „Манифест ко всем угнетённым и бедным Мексики и Вселенной“ („Manifesto a todos los optimidos y robres de Mexico y del universo“), в котором призывал мексиканский народ к оружию против помещиков („они превратили нас в предметы….“) и Церкви („и кто помог держать нас безмолвными, униженными, в состоянии невежества и рабства; Церковь, особенно Церковь… Её лицемеры миссионеры… монахи которые утверждают что всё суета…“). Когда восставшие заняли множество городов и сёл, сожгли муниципальные архивы и списки долгов, вмешалась армия правительства Бенито Хуареса, восстание было подавлено в крови и его лидер Чавес Лопес был схвачен и расстрелян во дворе „Школы света и социализма“ („Escuela del Rayo del Socialismo“) 1 сентября 1869 года. Родоканакис перевёл на испанский (согласно историку D. Tapizo, под псевдонимом „Jose Cosmos“) значительную часть работ Прудона, которые были изданы первоначально в Барселоне и только в 1877 году в Мексике. С апреля по июнь 1874 года он издавал философское обозрение „Краниоскоп — Френологический и научный журнал“ („El Craneoscopio — Periodico Frenologico y Cientifico“), в котором публиковал теоретические статьи в манере отличной от своей предыдущей, когда он обращался к рабочей и крестьянской публике. Стараясь привлечь к идеям социализма более подготовленного читателя, посредством истории европейской философии, Родоканакис продемонстрировал свои знания, представляя Горация, Паскаля, Декарта и Лейбница. Исходя первоначально от мормонского христианства, он пришёл к своеобразному пантеизму, где Бог описывается как сумма „вечных законов Вселенной“: „нет больше частной собственности, женщины будут освобождены, невежество будет устранено, и это всё просто потому, что является объектом законов прогресса. Мир направляется к полному единству под системой свободы“ („El Craneoscopio“, 16, 22 и 29 апреля 1874). В мае 1876 года бакунинская анархическая федерация Родоканакиса и Залокоста „Общество“ („La Social“ — наследница „Общественного клуба студентов“, координирующая деятельность около 60 мексиканских групп) издала газету „La International“, в которой опубликовала программу упразднения всех правительств, социальную революцию и анархическую организацию общества: „Федерация La Social имеет своей программой всемирный союз. Она не признаёт национальности. Её три символа- свобода, равенство и братство. Священная Идея“ (газета „El Hijo del Trabajo“, 9 мая 1876).

Отношение Родоканакиса к религии и его мормонский эпизод

Происходивший от византийского дворянства, Родаканакис был частью Православного христианства, верил в строгость религиозной практики и повседневной жизни. Однако он был также сторонником свободного исследования Священного писания. Согласно исследователю Карлосу Илладесу, его критика более всего была сконцентрирована на Римско-католической церкви и её деятельности, которая вредила вере. На самом деле Родаканакис не был ни атеистом, ни деистом, считая, что внешний культ (богослужение) был важным проявлением христианской веры Родаканакис менее известен своим участием в Церкви святых последних дней. Прибытие в Мексику мормонов и их предложение общественного возрождения, было привлекательным для таких мыслителей как Родоканакис. Страна начала говорить о религиозной терпимости и, что более важно, разрешила её. Прежде всего его заинтересовали протестанты и их филантропия и пропаганда Евангелия. Несмотря на это, Родаканакис считал протестантов материалистами, хладнокровными фаталистами и монархистами.

В 1879 году он стал первым мексиканским Старейшиной и Президентом Первого Отделения Церкви Мормонов в городе Мехико. Однако вскоре отношения между ним и мормонской церквью были нарушены настолько, что в 1881 году он был отлучён от церкви.

Отъезд из Мексики

В преклонном возрасте Родоканакис переехал в Ajusco в горах к юго-западу от Мехико. Он преподавал в этой маленькой школе, когда Otilio Montaño Sánchez, автор известного Плана де Айала (Plan De Ayala) Эмилиано Сапаты, был там учеником. План де Айала тесно связан с целью Родоканакиса создания демократического и самоуправляемого общества в сельских районах Мексики.

После смерти его самого близкого товарища и соратника Франциско Залокоста, в ходе большого крестьянского восстания в центральной Мексике (1878—1884), Родоканакис оставил страну и в 1886 году вернулся в Европу. Где и когда умер этот греческий революционер остаётся неизвестным.

Родоканакис против позитивизма

Исследования мексиканской мысли XIX века были сосредоточены на течениях либерализма и консерватизма, по крайней мере в начале века. После Войны за реформу и триумфа либералов, анализ сосредоточился на философском течении позитивизма, отчасти из-за его идентификации с правительством Порфирио Диаса, что объединяло его с официальной философией; Это может объяснить почему в Мексике так мало исследований о социализме и, в частности, о таких мыслителях как Плотин Родоканакис. Благодаря своим идеям, Родокоанакис был известен в интеллектуальных мексиканских кругах как антипозитивист.

Его философское мышление было основано на рационализме и метафизике, естественных врагах позитивизма. Его интеллектуальными основами были: французский рационализм, пантеизм Спинозы и немецкая философия

Критика против мексиканского позитивизма со стороны Родоканакиса достигла своего пика в восьмедисятые годы.

Социальная деятельность Родоканакиса

По прибытию в Мексику, Родоканакис был носителем идей Фурье о построении независимых аграрных колоний, и видел своё место в них в качестве врача, плюс уроки. В первые годы он сошёлся с единомышленниками, с которыми в 1863 году создал группу по изучению социализма. В 1865 году они назвали её «Группа студентов социалистов» («Grupo de Estudiantes Socialistas»), считавшуюся «мексиканскими бакунистами». В рамках группы проект возглавили Francisco Zalacosta; молодой энтузиаст возглавивший в будущем аграрную борьбу, Santiago Villanueva, организатор первого рабочего движения в Мексике; и Hermenegildo Villavicencio.

Идеи Родоканакиса

В зависимости от идей анализированных различными авторами, Родоканакис получил различные характеристики. Согласно José C. Valadés он был «анти-авторитарным социалистом». Гарсия Канту (García Cantú) видит евангелистские элементы в дискурсе Родоканакиса и его интерпретации раннего христианства, поэтому классифицирует его как предшественника Христианского социализма;. Hart характеризует его анархистом, Либертарным социалистом, «прудонистом-бакунистом»,. Все эти элементы присутствуют в его политических работах от la Cartilla Socialista 1861 года до публикации El Craneoscopio, Periódico Frenológico y Científico 1874 года.

Carlos Illades, в течение последнего десятилетия, исследовал мексиканский социализм XIX века и его главных деятелей, куда включает Родоканакиса. Наиболее полную биографию «грека» можно найти в его работе «Родоканакис и формирование социалистической мысли в Мексике» (Rhodakanaty y la formación del pensamiento socialista en México), в которой анализирует идеи и контекст, объясняет аргументы автора. Кроме его политических текстов Illades анализирует философию Родоканакиса и отмечает, что эта философия является центром его интеллектуального дискурса. Согласно Illades мышление Родоканакиса находилось между эпохами Просвещения и Романтизма. Родоканакис использует философию природы, созданную Фридрихом Шиллером, который в свою очередь использовал мотивы Спинозы и Лейбница. В рамках этой линии, Родоканакис утверждал. что Вселенная имеет справедливый и сбалансированный естественный порядок; Человечество и Бог воплощаются в чувственном мире.

Документы Родоканакиса

Эти документы являются основой анализа упомянутых авторов и будущих научных исследований.

• Издания в которых он опубликовал некоторые документы или участвовал в качестве редактора.

1. El Socialista
2. La Internacional
3. El Hijo del Trabajo
4. La Comuna Internacional
5. El Combate
6. El Craneoscopio
7. La Democracia
8. El Correo de los Estados

• Религиозная печать

1. La Verdad
2. La Voz del Desierto

• Брошюры на различную тематику

1. Природа (De la Naturaleza 1860)
2. Азбука социалиста (Cartilla-Socialista 1861)
3. Неопантеизм, соображения о человеке и природе (Neopantenísmo, consideraciones sobre el hombre y la naturaleza 1864)
4. Гуманитарный гарантизм (Garantismo Humanitario 1876)
5. Диссертация о правильном произношении греческого языка (Disertación sobre la verdadera pronunciación del griego 1879)
6. Транцендентная метафизика то есть Этика Спинозы (Metafísica trascendental o sea la Ética de Spinoza 1881)
7. Трактат о элементарной логике (Tratado de lógica elemental 1882)
8. Азбука социалиста-республиканца (Cartilla Socialista-Republicana 1883)

Переводы

• J. P. Proundon: «Idéa general de la revoluciοn en el siglo XIX», Biblioteca socialista, 1877.
• J. P. Proundon: «Fragmentos Revolutionarios», Biblioteca socialista;

Литература

• García Cantú, Gastón, El socialismo en México, siglo XIX, México, ERA, 1969.
• Hart, John M., Los anarquistas mexicanos 1860—1900, México, SepSetentas, 1974.
• Illades, Carlos, Rhodakanaty y la formación del pensamiento socialista en México, México, Universidad Autónoma Metropolitana/ Anthopos,2002.
• Las otras ideas. El primer socialismo en México 1850—1935, México, Universidad Autónoma Metropolitana/ERA, 2008.
• Valadés, José C., El socialismo libertario mexicano (siglo XIX) (plól. de Paco Ignacio Taibo II), Culiacán, Universidad Autónoma de Sinaloa, 1984.
• José C. Valadés, «Cartilla Socialista de Plotino Rhodakanaty», τ. 3, UNAM, México, 1970.
• John Mason Hart «Anarchism and the Mexican Working Class 1860—1931»: University of Texas Press, 1987.
• Domenico Tarizzo, «L’anarchia: storia dei movimenti libertari nel mondo», Milano: Mondadori, 1976.
• Pierre-Luc Abramson, «Les utopies sociales en Amérique latine», Paris, 1993.
• Carlos Illades, «Rhodakanaty y la formación del pensamiento socialista en México». Anthropos Editorial, Barcelona, 2002.
• Max Nettlau, (Unpublished Manuscript: Geschichte der Anarchie), Internationaal Instituut voor Sociale Geschiedenis, Amsterdam.
• Τέος Ρόμβος, Πλωτίνος Ροδοκανάκης ένας Έλληνας Αναρχικός, Εκδόσεις «Ηλέκτρα», Νοέμβρης 2005
• romvos.wordpress.com/%CE%B2%CE%B9%CE%B2%CE%BB%CE%AF%CE%B1/plotinos-rodokanakis/#comments
• Klein Kreisler, Ivonne, «Utopismo de Plotino C. Rhodakanaty», (tesis de licenciatura en filosofía), Universitat Nacional Autónoma de México, 1984.
• Ortiz C., Ignacio, «Pensamiento y obra de Plotino C. Rhodakanaty», (tesis de licenciatura en filosofía), Universitat Nacional Autónoma de México, 1986.
• Castineira Benítez, Teresa Aurora, «Ο Πλωτίνος Ροδοκανάκης και η δράση του στο Μεξικό», (Διπλωματική Εργασία), Αριστοτέλειο Πανεπιστήμιο Θεσσαλονίκης, 1987.

Ссылки

• www.iih.unam.mx/moderna/ehmc/ehmc03/018a.html
• [www.antorcha.net/biblioteca_virtual/politica/cartilla/cartilla.html Cartilla socialista], por Plotino Rhodakanaty
• [www.fundanin.org/miranda4.htm De Atenas a Chalco], por Rafael Miranda
• [148.206.53.230/revistasuam/signoshistoricos/include/getdoc.php?id=164&article=11&mode=pdf Obras de Plotino Rhodakanaty], por Ricardo Pérez Montfort
• [www.monografias.com/trabajos14/anarquismo/anarquismo.shtml El anarquismo en México]

Отрывок, характеризующий Родоканакис, Плотинос

«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.
[Со времени наших блестящих успехов в Аустерлице, вы знаете, мой милый князь, что я не покидаю более главных квартир. Решительно я вошел во вкус войны, и тем очень доволен; то, что я видел эти три месяца – невероятно.
«Я начинаю аb ovo. Враг рода человеческого , вам известный, аттакует пруссаков. Пруссаки – наши верные союзники, которые нас обманули только три раза в три года. Мы заступаемся за них. Но оказывается, что враг рода человеческого не обращает никакого внимания на наши прелестные речи, и с своей неучтивой и дикой манерой бросается на пруссаков, не давая им времени кончить их начатый парад, вдребезги разбивает их и поселяется в потсдамском дворце.
«Я очень желаю, пишет прусской король Бонапарту, чтобы ваше величество были приняты в моем дворце самым приятнейшим для вас образом, и я с особенной заботливостью сделал для того все нужные распоряжения на сколько позволили обстоятельства. Весьма желаю, чтоб я достигнул цели». Прусские генералы щеголяют учтивостью перед французами и сдаются по первому требованию. Начальник гарнизона Глогау, с десятью тысячами, спрашивает у прусского короля, что ему делать, если ему придется сдаваться. Всё это положительно верно. Словом, мы думали внушить им страх только положением наших военных сил, но кончается тем, что мы вовлечены в войну, на нашей же границе и, главное, за прусского короля и заодно с ним. Всего у нас в избытке, недостает только маленькой штучки, а именно – главнокомандующего. Так как оказалось, что успехи Аустерлица могли бы быть положительнее, если б главнокомандующий был бы не так молод, то делается обзор осьмидесятилетних генералов, и между Прозоровским и Каменским выбирают последнего. Генерал приезжает к нам в кибитке по Суворовски, и его принимают с радостными и торжественными восклицаниями.
4 го приезжает первый курьер из Петербурга. Приносят чемоданы в кабинет фельдмаршала, который любит всё делать сам. Меня зовут, чтобы помочь разобрать письма и взять те, которые назначены нам. Фельдмаршал, предоставляя нам это занятие, ждет конвертов, адресованных ему. Мы ищем – но их не оказывается. Фельдмаршал начинает волноваться, сам принимается за работу и находит письма от государя к графу Т., князю В. и другим. Он приходит в сильнейший гнев, выходит из себя, берет письма, распечатывает их и читает письма Императора, адресованные другим… Затем пишет знаменитый суточный приказ генералу Бенигсену.
Фельдмаршал сердится на государя, и наказывает всех нас: неправда ли это логично!
Вот первое действие. При следующих интерес и забавность возрастают, само собой разумеется. После отъезда фельдмаршала оказывается, что мы в виду неприятеля, и необходимо дать сражение. Буксгевден, главнокомандующий по старшинству, но генерал Бенигсен совсем не того же мнения, тем более, что он с своим корпусом находится в виду неприятеля, и хочет воспользоваться случаем дать сражение самостоятельно. Он его и дает.
Это пултуская битва, которая считается великой победой, но которая совсем не такова, по моему мнению. Мы штатские имеем, как вы знаете, очень дурную привычку решать вопрос о выигрыше или проигрыше сражения. Тот, кто отступил после сражения, тот проиграл его, вот что мы говорим, и судя по этому мы проиграли пултуское сражение. Одним словом, мы отступаем после битвы, но посылаем курьера в Петербург с известием о победе, и генерал Бенигсен не уступает начальствования над армией генералу Буксгевдену, надеясь получить из Петербурга в благодарность за свою победу звание главнокомандующего. Во время этого междуцарствия, мы начинаем очень оригинальный и интересный ряд маневров. План наш не состоит более, как бы он должен был состоять, в том, чтобы избегать или атаковать неприятеля, но только в том, чтобы избегать генерала Буксгевдена, который по праву старшинства должен бы был быть нашим начальником. Мы преследуем эту цель с такой энергией, что даже переходя реку, на которой нет бродов, мы сжигаем мост, с целью отдалить от себя нашего врага, который в настоящее время не Бонапарт, но Буксгевден. Генерал Буксгевден чуть чуть не был атакован и взят превосходными неприятельскими силами, вследствие одного из таких маневров, спасавших нас от него. Буксгевден нас преследует – мы бежим. Только что он перейдет на нашу сторону реки, мы переходим на другую. Наконец враг наш Буксгевден ловит нас и атакует. Оба генерала сердятся и дело доходит до вызова на дуэль со стороны Буксгевдена и припадка падучей болезни со стороны Бенигсена. Но в самую критическую минуту курьер, который возил в Петербург известие о пултуской победе, возвращается и привозит нам назначение главнокомандующего, и первый враг – Буксгевден побежден. Мы теперь можем думать о втором враге – Бонапарте. Но оказывается, что в эту самую минуту возникает перед нами третий враг – православное , которое громкими возгласами требует хлеба, говядины, сухарей, сена, овса, – и мало ли чего еще! Магазины пусты, дороги непроходимы. Православное начинает грабить, и грабёж доходит до такой степени, о которой последняя кампания не могла вам дать ни малейшего понятия. Половина полков образуют вольные команды, которые обходят страну и все предают мечу и пламени. Жители разорены совершенно, больницы завалены больными, и везде голод. Два раза мародеры нападали даже на главную квартиру, и главнокомандующий принужден был взять баталион солдат, чтобы прогнать их. В одно из этих нападений у меня унесли мой пустой чемодан и халат. Государь хочет дать право всем начальникам дивизии расстреливать мародеров, но я очень боюсь, чтобы это не заставило одну половину войска расстрелять другую.]
Князь Андрей сначала читал одними глазами, но потом невольно то, что он читал (несмотря на то, что он знал, на сколько должно было верить Билибину) больше и больше начинало занимать его. Дочитав до этого места, он смял письмо и бросил его. Не то, что он прочел в письме, сердило его, но его сердило то, что эта тамошняя, чуждая для него, жизнь могла волновать его. Он закрыл глаза, потер себе лоб рукою, как будто изгоняя всякое участие к тому, что он читал, и прислушался к тому, что делалось в детской. Вдруг ему показался за дверью какой то странный звук. На него нашел страх; он боялся, не случилось ли чего с ребенком в то время, как он читал письмо. Он на цыпочках подошел к двери детской и отворил ее.
В ту минуту, как он входил, он увидал, что нянька с испуганным видом спрятала что то от него, и что княжны Марьи уже не было у кроватки.
– Мой друг, – послышался ему сзади отчаянный, как ему показалось, шопот княжны Марьи. Как это часто бывает после долгой бессонницы и долгого волнения, на него нашел беспричинный страх: ему пришло в голову, что ребенок умер. Всё, что oн видел и слышал, казалось ему подтверждением его страха.
«Всё кончено», подумал он, и холодный пот выступил у него на лбу! Он растерянно подошел к кроватке, уверенный, что он найдет ее пустою, что нянька прятала мертвого ребенка. Он раскрыл занавески, и долго его испуганные, разбегавшиеся глаза не могли отыскать ребенка. Наконец он увидал его: румяный мальчик, раскидавшись, лежал поперек кроватки, спустив голову ниже подушки и во сне чмокал, перебирая губками, и ровно дышал.
Князь Андрей обрадовался, увидав мальчика так, как будто бы он уже потерял его. Он нагнулся и, как учила его сестра, губами попробовал, есть ли жар у ребенка. Нежный лоб был влажен, он дотронулся рукой до головы – даже волосы были мокры: так сильно вспотел ребенок. Не только он не умер, но теперь очевидно было, что кризис совершился и что он выздоровел. Князю Андрею хотелось схватить, смять, прижать к своей груди это маленькое, беспомощное существо; он не смел этого сделать. Он стоял над ним, оглядывая его голову, ручки, ножки, определявшиеся под одеялом. Шорох послышался подле него, и какая то тень показалась ему под пологом кроватки. Он не оглядывался и всё слушал, глядя в лицо ребенка, его ровное дыханье. Темная тень была княжна Марья, которая неслышными шагами подошла к кроватке, подняла полог и опустила его за собою. Князь Андрей, не оглядываясь, узнал ее и протянул к ней руку. Она сжала его руку.
– Он вспотел, – сказал князь Андрей.
– Я шла к тебе, чтобы сказать это.
Ребенок во сне чуть пошевелился, улыбнулся и потерся лбом о подушку.
Князь Андрей посмотрел на сестру. Лучистые глаза княжны Марьи, в матовом полусвете полога, блестели более обыкновенного от счастливых слёз, которые стояли в них. Княжна Марья потянулась к брату и поцеловала его, слегка зацепив за полог кроватки. Они погрозили друг другу, еще постояли в матовом свете полога, как бы не желая расстаться с этим миром, в котором они втроем были отделены от всего света. Князь Андрей первый, путая волосы о кисею полога, отошел от кроватки. – Да. это одно что осталось мне теперь, – сказал он со вздохом.


Вскоре после своего приема в братство масонов, Пьер с полным написанным им для себя руководством о том, что он должен был делать в своих имениях, уехал в Киевскую губернию, где находилась большая часть его крестьян.
Приехав в Киев, Пьер вызвал в главную контору всех управляющих, и объяснил им свои намерения и желания. Он сказал им, что немедленно будут приняты меры для совершенного освобождения крестьян от крепостной зависимости, что до тех пор крестьяне не должны быть отягчаемы работой, что женщины с детьми не должны посылаться на работы, что крестьянам должна быть оказываема помощь, что наказания должны быть употребляемы увещательные, а не телесные, что в каждом имении должны быть учреждены больницы, приюты и школы. Некоторые управляющие (тут были и полуграмотные экономы) слушали испуганно, предполагая смысл речи в том, что молодой граф недоволен их управлением и утайкой денег; другие, после первого страха, находили забавным шепелявенье Пьера и новые, неслыханные ими слова; третьи находили просто удовольствие послушать, как говорит барин; четвертые, самые умные, в том числе и главноуправляющий, поняли из этой речи то, каким образом надо обходиться с барином для достижения своих целей.
Главноуправляющий выразил большое сочувствие намерениям Пьера; но заметил, что кроме этих преобразований необходимо было вообще заняться делами, которые были в дурном состоянии.
Несмотря на огромное богатство графа Безухого, с тех пор, как Пьер получил его и получал, как говорили, 500 тысяч годового дохода, он чувствовал себя гораздо менее богатым, чем когда он получал свои 10 ть тысяч от покойного графа. В общих чертах он смутно чувствовал следующий бюджет. В Совет платилось около 80 ти тысяч по всем имениям; около 30 ти тысяч стоило содержание подмосковной, московского дома и княжон; около 15 ти тысяч выходило на пенсии, столько же на богоугодные заведения; графине на прожитье посылалось 150 тысяч; процентов платилось за долги около 70 ти тысяч; постройка начатой церкви стоила эти два года около 10 ти тысяч; остальное около 100 та тысяч расходилось – он сам не знал как, и почти каждый год он принужден был занимать. Кроме того каждый год главноуправляющий писал то о пожарах, то о неурожаях, то о необходимости перестроек фабрик и заводов. И так, первое дело, представившееся Пьеру, было то, к которому он менее всего имел способности и склонности – занятие делами.
Пьер с главноуправляющим каждый день занимался . Но он чувствовал, что занятия его ни на шаг не подвигали дела. Он чувствовал, что его занятия происходят независимо от дела, что они не цепляют за дело и не заставляют его двигаться. С одной стороны главноуправляющий выставлял дела в самом дурном свете, показывая Пьеру необходимость уплачивать долги и предпринимать новые работы силами крепостных мужиков, на что Пьер не соглашался; с другой стороны, Пьер требовал приступления к делу освобождения, на что управляющий выставлял необходимость прежде уплатить долг Опекунского совета, и потому невозможность быстрого исполнения.