Родс, Сесиль Джон

Сесиль Джон Родс Cecil John Rhodes<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Премьер-министр Капской колонии
17 июля 1890 года — 12 января 1896 года
Монарх:	Виктория
Предшественник:	Джон Гордон Спригг
Преемник:	Джон Гордон Спригг
Вероисповедание:	англиканство
Рождение:	5 июля 1853(1853-07-05) Bishop’s Stortford, Хартфордшир, Англия
Смерть:	26 марта 1902(1902-03-26) (48 лет) Muizenberg (близ Кейптауна), Капская колония
Супруга:	в браке не состоял
Дети:	нет
Образование:	Оксфордский университет

Сесиль Джон Родс (англ. Cecil John Rhodes, 5 июля 1853 — 26 марта 1902) — английский и южноафриканский политический деятель, бизнесмен, строитель собственной всемирной империи, инициатор английской колониальной экспансии в Южной Африке.

Биография

Сесиль Джон Родс родился в 1853 году в Бишопс-Стортфорде, графство Хертфордшир. Он был пятым сыном преподобного Фрэнсиса Вильяма Родса, викария Церкви Англии, и его жены Луизы Пикок Родс. В 9 лет он пошёл в местную грамматическую школу, но из-за плохого здоровья был вынужден в 1869 году покинуть её и учиться на дому. Отец решил, что лучше будет отправить сына в места с более приемлемым для него климатом. Герберт — брат Сесиля — стал в это время плантатором в колонии Наталь, и после 70-дневного путешествия Сесиль Родс 1 сентября 1870 года прибыл в Южную Африку, чтобы помогать брату выращивать хлопок.

Места, в которых Герберт расположил свою ферму, оказались непригодными для хлопка, и в 1871 году братья отправились в Кимберли, чтобы добывать алмазы. В течение следующих 17 лет им удалось скупить все мелкие шахты в округе.

В 1873 году Сесиль Родс, оставив ведение дел на своего партнёра Чарльза Радда, вернулся в Англию для продолжения образования. Он поступил в оксфордский Ориель-колледж, но проучился там лишь один семестр, успев за это время вступить в масонскую ложу. В 1874 и 1875 году наступил упадок алмазодобычи, но Радд и вернувшийся в Южную Африку Родс верили, что в более глубоких слоях земли должно быть много алмазов. Большую проблему составляла вода, затапливающая глубокие разработки, и Родс с Раддом получили контракты на отвод воды из трёх основных шахт.

В 1876 году Сесиль Родс вернулся в Оксфорд и продолжил образование. Он был очень впечатлён лекцией Джона Рёскина, подкрепившей его идеалы британского империализма. Во время учёбы в Оксфорде Сесиль Родс познакомился с Джеймсом Магуайром.

Вернувшись по завершении учёбы в Южную Африку, Сесиль Родс избрался в парламент Капской колонии от бурского городка Баркли-Уэст; он оставался членом парламента до самой своей смерти.

13 марта 1888 года Сесиль Роддс и Чарльз Радд основали алмазную компанию De Beers. Одним из партнёров и президентом компании стал его бывший конкурент Барни Барнато. После того, как Чарльз Радд сумел получить концессию Лобенгулы (короля народа ндебеле), в 1889 году Родс сумел получить для своей Южно-Африканской компании королевскую хартию, позволяющую ей получать концессии, заключать договоры и вводить управление землями от реки Лимпопо до Великих озёр Африки.

В 1890 году Сесиль Родс стал премьер-министром Капской колонии. Он использовал своё положение для создания и проведения в жизнь законов, стимулирующих разработку полезных ископаемых. Получаемые от бизнеса деньги позволяли ему проводить империалистическую политику по расширению британских владений в Южной Африке без вмешательства властей из Лондона (у которых обычно не хватало средств на что-либо существенное). В 1894 году с его подачи парламент Капской колонии принял «Акт района Глен-Грей», вынудивший людей из народа Коса искать работу на фермах или в промышленности.

Планам Родса по созданию в Африке непрерывного пояса британских владений «от Каира до Кейптауна» мешало наличие независимых бурских республик — Оранжевого Свободного государства и Южно-Африканской республики, поэтому в 1895 году он профинансировал рейд Джеймсона, который должен был привести к власти в этих государствах английских переселенцев. Однако набег окончился неудачей. В 1896 году Родс вынужден был подать в отставку с поста премьер-министра Капской колонии.

Когда началась англо-бурская война, Родс отправился в Кимберли и попытался навязать военным свой план действий. Несмотря на то, что военные отказались ему подчиняться, компания Родса оказала всю возможную помощь для подготовки города к осаде. Во время осады Кимберли Родс использовал своё влияние в политических кругах, чтобы вынудить британских военных как можно быстрее снять её (даже в ущерб действиям на других участках фронта). Сесиль Родс скончался в 1902 году в Мёйзенберге (под Кейптауном) и был похоронен в холмах основанной им колонии, названной в его честь Южной Родезией.

В своём завещании Родс предрекал распространение британского главенства в мире, включая британскую колонизацию всей Южной Америки, захват всей Африки, побережий Китая и Японии, и окончательный возврат Соединённых Штатов как «неотъемлемой части Британской империи».

Память

В честь Родса получили свои названия Северная Родезия (ныне Замбия) и Южная Родезия (позже — Родезия, ныне Зимбабве).

31 мая 1904 года в Грэхэмстауне основан Университетский колледж Родса, в 1951 году переименованный в Университет Родса.

Любопытные факты

• У Родса была одна из самых богатых библиотек на Африканском континенте. Немало книг там посвящено России. В том числе шесть томов Льва Толстого, три книги о Петре Первом, книга Степняка-Кравчинского «Подпольная Россия».

Высказывания

«Я поднял глаза к небу и опустил их к земле. И сказал себе: то и другое должно стать британским. И мне открылось... что британцы — лучшая раса, достойная мирового господства»

— Huttenback, Racism and Empire, p. 16. Vgl. Hans Grimm, [books.google.ru/books/about/Heynade_und_England.html?id=bi5BSwAACAAJ&redir_esc=y Heynade und England, Band I], S. 87 and Carl Peters, [archive.org/details/diegrndungvond00drca Gründung von Deutsch-Ostafrika], S. 30.

Империя, я всегда это говорил, это вопрос желудка.

— "Die Neue Zeit", XVI,I, 1898,S. 302.

Если вы не хотите гражданской войны, вы должны стать империалистами.

— "Die Neue Zeit", XVI,I, 1898,S. 304.

Мир почти весь поделён, а то, что от него осталось, сейчас делится, завоёвывается и колонизуется. Как жаль, что мы не можем добраться до звёзд, сияющих над нами в ночном небе! Я бы аннексировал планеты, если б смог; я часто думаю об этом. Мне грустно видеть их такими ясными и вместе с тем такими далёкими.

Я не мог сделать ничего неправильно: всё, что я хотел сделать, выходило верно. Моим делом было делать — как мне хотелось! Я чувствовал себя Богом — ни больше ни меньше.

Литература

• Давидсон А. Б. Сесиль Родс и его время. — М.: Мысль, 1984. — 368 с. — 50 000 экз. (в пер.)

Ссылки

• www.hrono.ru/biograf/bio_r/rods_s.html
• www.answers.com/topic/cecil-rhodes

Отрывок, характеризующий Родс, Сесиль Джон

Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.

«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.