Мори (род)

Род Мори (яп. 毛利氏, もうりし) — японский самурайский род периодов Камакура, Муромати, Сэнгоку и Эдо.

История

Мори являются потомками Оэ-но Хиромото (1148—1225), военного стратега и политического советника сёгуната в Камакуре.

Со средины XIV века род Мори стал хозяином незначительных владений в провинции Аки (современная префектура Хиросима).

Средние века

В XVI веке род Мори был одним из многих небольших самурайских родов провинции Аки. Его политический курс менялся в зависимости от движения могущественных войск западного или южного соседа — родов Оути (современная префектура Ямагути) и Амаго (современная префектура Симане). Род Мори также ослабляли постоянные внутренние ссоры вассалов и слабое здоровье его глав, которые умирали, не успевая провести необходимые реформы.

Ситуация изменилась при Мори Мотонари (1497—1571), которому удалось удачно сыграть на противоречиях соседей и упрочить свои позиции, увеличив владения собственного рода. В 1555 году, воспользовавшись мятежом вассала Суэ Харутака в роде Оути, он захватил все владения этого рода, победив войска противника в битве при Ицукусима под предлогом «мести за сюзерена». В 1566 году Мори Мотонари смог уничтожить северного соседа — род Амако, и стал хозяином всего региона Тюгоку. Благодаря брачным махинациям он захватил лидерство в влиятельных родах Киккава (хозяев серебряных рудников в Ивами) и Кобаякава (пиратского рода во Внутреннем Японском море), сделав своих двоих сыновей главами этих родов.

Лидерство внука Мотонари, Мори Тэрумото (1553—1625), обозначилось ослаблением внешней политики рода. Несмотря на удачную войну против рода Ода, род Мори заключил союз с его преемником, Тоётоми Хидэёси, а в дальнейшем стал его вассалом. В 1600 году недальновидное решение Тэрумото присоединиться к силам «западной коалиции», которая противостояла новому амбициозному лидеру и будущему сёгуну Токугаве Иэясу, стоило роду Мори всех восточных владений вместе с главной резиденцией в замке Хиросима. От сёгуната Тэрумото получил только две провинции Суо и Нагато (современная префектура Ямагути).

Новое время

Через 250 лет род Мори стал одним из инициаторов реставрации Мэйдзи (1868), и вместе с родом Ямаути, владельцем провинции Тоса (современная префектура Коти), и родом Симадзу, владельцем провинции Сацума (современная префектура Кагосима), основал новое правительство, которое положило начало созданию Японской империи. Причастные к этому лица занимали основные должности в японском кабинете министров и имперской армии до поражения страны во Второй мировой войне в 1945 году.

Хотя военная организация Мори распалась, сам род сохранился по сей день. Многие члены этого рода до сих пор являются активными членами японского политикума.

Главы рода Мори

№	На русском языке	На японском языке	Камон	Статус	Период	Доход
1	Мори Хидэнари	毛利秀就		тодзама	1600 — 1651	369 000
2	Мори Цунахиро	毛利綱広		тодзама	1651 — 1682	369 000
3	Мори Ёсинари	毛利吉就		тодзама	1682 — 1694	376 000
4	Мори Ёсихиро	毛利吉広		тодзама	1694 — 1707	369 000
5	Мори Ёсимото	毛利吉元		тодзама	1707 — 1731	369 000
6	Мори Мунэхиро	毛利宗広		тодзама	1731 — 1751	369 000
7	Мори Сигэнари	毛利重就		тодзама	1751 — 1782	369 000
8	Мори Харутика	毛利治親		тодзама	1782 — 1791	369 000
9	Мори Нарифуса	毛利斉房		тодзама	1791 — 1809	369 000
10	Мори Нарихиро	毛利斉熙		тодзама	1809 — 1824	369 000
11	Мори Наримото	毛利斉元		тодзама	1824 — 1836	369 000
12	Мори Нарихиро	毛利斉広		тодзама	1836	369 000
13	Мори Такатика	毛利敬親		тодзама	1836 — 1869	369 000
14	Мори Мотонори	毛利元徳		тодзама	1869 — 1871	369 000

Литература

• 山口県文書館編　『萩藩閥閲録』、山口: 山口県文書館、1967年-1971年  (яп.)
• 山口県文書館編　『家わけ文書目録』、（萩藩閥閲録　別巻）、山口: 山口県文書館、1989年  (яп.)
• 三坂圭治著　『萩藩の財政と撫育制度』 改訂版（新防長叢書）、徳山: マツノ書店、1977年  (яп.)
• 樹下明紀、田村哲夫編　『萩藩給禄帳』、徳山: マツノ書店、1984年  (яп.)
• 藤野保編　『藩体制の形成』、東京: 雄山閣出版, 1993年-1994年、2冊  (яп.)
• 田中彰著　『長州藩と明治維新』、東京: 吉川弘文館、1998年  (яп.)

Ссылки

• [www2.harimaya.com/sengoku/html/mouri.html Общая информация о роде Мори]  (яп.)

Отрывок, характеризующий Мори (род)

– Нет, – обратился он вдруг к Бертье, – я не могу послать Клапареда. Пошлите дивизию Фриана, – сказал он.
Хотя не было никакого преимущества в том, чтобы вместо Клапареда посылать дивизию Фриана, и даже было очевидное неудобство и замедление в том, чтобы остановить теперь Клапареда и посылать Фриана, но приказание было с точностью исполнено. Наполеон не видел того, что он в отношении своих войск играл роль доктора, который мешает своими лекарствами, – роль, которую он так верно понимал и осуждал.
Дивизия Фриана, так же как и другие, скрылась в дыму поля сражения. С разных сторон продолжали прискакивать адъютанты, и все, как бы сговорившись, говорили одно и то же. Все просили подкреплений, все говорили, что русские держатся на своих местах и производят un feu d'enfer [адский огонь], от которого тает французское войско.
Наполеон сидел в задумчивости на складном стуле.
Проголодавшийся с утра m r de Beausset, любивший путешествовать, подошел к императору и осмелился почтительно предложить его величеству позавтракать.
– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.
Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.