Стайгер, Род

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Род Стайгер»)
Перейти к: навигация, поиск
Род Стайгер
Rod Steiger
Дата рождения:

14 апреля 1925(1925-04-14)

Место рождения:

Уэстхэмптон, штат Нью-Йорк, США

Дата смерти:

9 июля 2002(2002-07-09) (77 лет)

Место смерти:

Лос-Анджелес, США

Гражданство:

США США

Профессия:

актёр

Карьера:

1950—2002

Награды:

«Оскар» (1968)
«Серебряный медведь» (1964)
Золотой глобус» (1967)
«Давид ди Донателло» (1969)

Ро́дни «Род» Сти́вен Ста́йгер (англ. Rodney Stephen "Rod" Steiger; 14 апреля 1925 — 9 июля 2002) — американский актёр, обладатель премии «Оскар» в 1968 году за роль шефа полиции в детективе «Душной южной ночью». Сам актёр считал едва ли не лучшей ролью в карьере еврея Сола Назермана, сыгранного им в психологической драме «Ростовщик» («Серебряный медведь», 1964).





Биография

Родни Стивен Стайгер родился 14 апреля 1925 года в Уэстхемптоне (штат Нью-Йорк). Родители его, Фредерик и Лоран Стайгер, выступали с песенно-танцевальным номером в передвижном шоу. Они развелись, когда сыну было около года.

Участвовал во Второй мировой войне в качестве торпедиста первого класса принимал участие в наиболее опасных боевых операциях Третьего и Пятого флотов США, в том числе в Иводзимской и Окинавской кампаниях. На следующий день после капитуляции Японии Стайгер покинул военно-морскую службу с медицинским заключением об остром кожном заболевании. После войны, возрасте 22 лет, он решает связать свою судьбу с миром искусства. Он поступает в театральную любительскую труппу. Сыграл царя Менелая в пьесе «Муж Елены» и роль злодея в спектакле под названием «Будь проклят, Джек Дальтон».

Дебюты в качестве актера в театре прошли незамеченными, но зато подсказали начинающему артисту, что для подлинного успеха помимо способностей нужна и хорошая профессиональная подготовка.

Стайгер перебирается в Нью-Йорк, где в течение двух лет изучает актерское искусство сначала в Новой школе социальных исследований, затем Дэниел Манн приглашает его в знаменитую нью-йоркскую Актёрскую студию, которой руководили Элиа Казан и Ли Страсберг.

В апреле 1951 года Род Стайгер дебютировал на Бродвее в возобновленной постановке пьесы Клиффорда Одетса «Ночная музыка». Он сыграл пятидесятипятилетнего детектива и был высоко отмечен нью-йоркской критикой. В следующем году он появляется на сцене в комедии Хью Гастингса «Чайки над Сорренто» и в ибсеновском «Враге народа».

Но главное поле его актерской активности в эти годы — на телевидении. Ещё не получивший голливудского амплуа «эмоционального злодея», Стайгер демонстрирует широту своего диапазона — от Ромео до Распутина. За пять лет, с 1948 по 1953 год, он сыграл свыше 250 ролей.

В 1951 году дебютировал в кино, снявшись в фильме Фреда Циннемана «Тереза». Уже следующая роль Стайгера в кино заставила критику говорить о нём как о явлении. За участие вместе с Марлоном Брандо в фильме Элиа Казана «В порту» (1954) Стайгер был представлен к премии «Оскар» как Лучший актёр роли второго плана. Но «Оскар» ещё долго будет обходить его.

В фильме Стайгер сыграл гангстера Чарли, получившего задание «пришить» брата (Марлон Брандо) за то, что он хочет выдать шайку. После успеха фильма судьба Рода была предопределена. Он превращается в новую звезду на отрицательные роли, и в этом образе начинает кочевать из фильма в фильм. Желание актера «очеловечить» своих персонажей, стремление показать их не односторонними примитивными негодяями привело к тому, что нередко именно его отрицательные герои вызывали у зрителей больше симпатии, чем противостоящие им безликие положительные персонажи.

Амплуа кинематографического злодея, утвердившееся за Стайгером в 1950-е годы, естественно, определяет выбор его режиссёром Ричардом Уилсоном на главную роль в фильме «Аль Капоне» (1959). Кроме того, Уилсон нашел чисто внешнее сходство между актером и знаменитым гангстером. Фильм имел огромный успех. Однако, хотя «Аль Капоне» ещё больше закрепил успех Стайгера как актера, сам он не был доволен своей карьерой. Более того, именно боязнь окончательно «погрязнуть» в ролях злодеев, подвигнула Рода на отчаянное решение: убедить режиссёров попробовать его в ином амплуа, доказать и себе, и зрителям, что его творческий диапазон шире предлагаемых ролей. В Голливуде Стайгеру не удалось сломать сложившийся стереотип, и тогда он решается на шаг, который многие сочли «безумием»: в зените славы, он покидает Америку и едет в Европу, намереваясь начать свою кинобиографию как бы с новой страницы. В начале 1960-х годов Стайгер работал в Италии. Снимался в фильмах «Руки над городом» (реж. Франческо Рози, 1963), «Равнодушные» (реж. Ф.Мазелли, 1964) и др.

В 1965 году Стайгера пригласил сниматься английский режиссёр Тони Ричардсон в экранизации сатирической повести Ивлина Во «Незабвенная». Следующий, 1966 год, актёр провёл в Испании, а затем снимался у итальянского режиссёра Паскуале Феста Кампаниле, в трагикомедии о временах Первой мировой войны «Девушка и генерал».

За четыре года работы вне Голливуда, Стайгер полностью освободился от навязанного ему амплуа, и когда вновь получил приглашение вернуться в Америку, то теперь уже сам смог диктовать условия. Актеру необходимо было уехать, чтобы родина признала его как одного из самых талантливых и одаренных людей. Проявив себя блестящим мастером перевоплощения и доказав, что он — актёр без амплуа или, вернее, «актер на любые амплуа», Стайгер тем не менее достаточно постоянен в своих привязанностях. Он любил изображать людей, попавших в критические ситуации, когда требуется максимальная концентрация сил, и сама жизнь заставляет героя выбрать определённую позицию. Таков полицейский Гиллеспи (роль, за которую актёр получил «Оскара») — герой фильма «Душной ночью» (реж. Н. Джуисон, 1967); таковы Наполеон БонапартВатерлоо», реж. С. Бондарчук, 1970), Бенито Муссолини («Бенито Муссолини: последний акт», реж. Карло Лидзани, 1974); Понтий ПилатИисус из Назарета» Франко Дзеффирелли, 1977), генерал Уэбстер («Штайнер — Железный крест 2», реж. Э. МакЛаглен, 1979) и многие, многие другие его персонажи.

Род Стайгер умер 9 июля 2002 года в Лос-Анджелесе от пневмонии и осложнений от операции на желчном пузыре.

Личная жизнь

Род Стайгер был женат 5 раз:

  • С 1952 по 1958 год был женат на актрисе Салли Грейси.
  • С 1959 по 1969 год Стайгер был женат на британской актрисе Клэр Блум, которая родила ему дочь Анну Стайгер (род. 1960), ставшую оперной певицей.
  • Шерри Нельсон (1973–1979).
  • В браке с Полой Эллис (1986–1997) у Стайгера родился также сын Майкл (род. 1993).
  • Брак с актрисой Джоан Бенедикт Стайгер с 2000 года.

Избранная фильмография

Год Русское название Оригинальное название Роль
1954 ф В порту On the Waterfront Чарли Маллой
1955 ф Оклахома! Oklahoma! Джуд Фрай
1955 ф Большой нож The Big Knife Стэнли Шрайнер Хофф
1956 ф Джубал Jubal Пинки
1956 ф Тем тяжелее падение The Harder They Fall Ник Бенко
1959 ф Аль Капоне Al Capone Аль Капоне
1962 ф Самый длинный день The Longest Day командир истребителя
1963 ф Руки над городом Le mani sulla città Эдоардо Ноттола
1964 ф Ростовщик The Pawnbroker Сол Назерман
1965 ф Незабвенная The Loved One мистер Джойбой
1965 ф Доктор Живаго Doctor Zhivago Виктор Комаровский
1967 ф Душной южной ночью In the Heat of the Night начальник полиции Билл Гиллеспи
1970 ф Ватерлоо Waterloo Наполеон
1971 ф За пригоршню динамита Giù la testa Хуан Миранда
1975 ф Невинные с грязными руками Les innocents aux mains sales Луи Вормсер
1977 ф Иисус из Назарета Jesus of Nazareth Понтий Пилат
1978 ф Кулак F.I.S.T. сенатор Мэдисон
1979 ф Железный крест 2 Breakthrough генерал Вебстер
1979 ф Ужас Амитивилля The Amityville Horror отец Дилэйни
1979 ф Любовь и пули Love and Bullets Джо Бомпоса
1981 ф Омар Мухтар Lion of the Desert Бенито Муссолини
1981 ф Избранные The Chosen реб Сондерс
1984 ф Лицо без маски The Naked Face лейтенант Макгриви
1986 ф Меч Гедеона Sword of Gideon Мордехай Сэмюэлс
1989 ф Январский человек The January Man мэр Имон Флинн
1990 ф Люди, достойные уважения Men of Respect Чарли Д'Амико
1994 ф Специалист The Specialist Джо Леон
1996 ф Марс атакует! Mars Attacks! генерал Деккер
1997 ф Малыш The Kid тренер Гарри Слоан
1998 ф Нежить Modern Vampires доктор Ван Хельсинг
1999 ф Ураган The Hurricane судья Х. Ли Сарокин
1999 ф Конец света End of Days отец Ковак
2002 ф Поединок Poolhall Junkies Ник

Напишите отзыв о статье "Стайгер, Род"

Ссылки

Отрывок, характеризующий Стайгер, Род

Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.