Роже Бернар III де Фуа

Роже Бернар III де Фуа фр. Roger-Bernard III de Foix
граф де Фуа
24 февраля 1265 — 3 марта 1302
Предшественник:	Роже IV де Фуа
Преемник:	Гастон I де Фуа
виконт де Кастельбон и де Сердань
1260 — 1302
(под именем Роже Барнат II)
Предшественник:	Роже I
Преемник:	Гастон I де Фуа
сеньор Андорры
1260 — 8 сентября 1278
Предшественник:	Роже IV де Фуа
Преемник:	преобразовано в княжество
князь-соправитель Андорры
8 сентября 1278 — 3 марта 1302
Соправители:	Пере д'Урткс (1278 — 1293), Гильом де Монкада (1293 — 1302)
Предшественник:	преобразовано из сеньории
Преемник:	Гастон I де Фуа
виконт де Беарн
1290 — 3 марта 1302
(под именем Роже Бернар I)
Соправитель:	Маргарита де Монкада (1290 — 1302)
Предшественник:	Гастон VII де Монкада
Преемник:	Гастон I де Фуа
виконт де Габардан
1290 — 3 марта 1302
(под именем Роже Бернар I)
Соправитель:	Маргарита де Монкада (1290 — 1302)
Предшественник:	Гастон VII де Монкада
Преемник:	Гастон I де Фуа
Рождение:	ок. 1240
Смерть:	3 марта 1302(1302-03-03) Тараскон
Род:	Дом Фуа-Каркассон
Отец:	Роже IV де Фуа
Мать:	Брунисенда де Кардона
Супруга:	Маргарита де Монкада
Дети:	Гастон I, Констанция, Мата, Маргарита, Брунисельда

Роже Бернар III де Фуа (фр. Roger-Bernard III de Foix; ок. 1240 — 3 марта 1302, Тараскон) — граф де Фуа с 1265, виконт де Кастельбон и де Сердань с 1260, сеньор Андорры 1260—1278, князь-соправитель Андорры с 1278, виконт де Беарн и де Габардан с 1290, сын графа Роже IV де Фуа и Брунисенды де Кардона. Также известен как трубадур.

Биография

Согласно документу, составленному 25 июля 1260 года, Роже Бернар получил виконтства Кастельбон и Сердань, а также все владения дома Фуа «вне Пиренеев», включая Андорру.

После смерти отца 24 февраля 1265 унаследовал графство Фуа, в июле или августе того же года он принес оммаж королю Франции Людовику IX.

В 1271 году Роже Бернар поддержал своего родственника, Жеро VI, графа д’Арманьяк, в борьбе против Жеро де Казобона, графа де Гор, которого поддерживал король Франции Филипп III Смелый. Вместе они захватили замок Сомпюи, истребив всех его защитников. Это вызвало недовольство короля Филиппа, который потребовал непокорных вассалов явиться к нему, однако Роже Бернар отказался подчиниться. В итоге графство Фуа оказалось захвачено Эсташем де Бомарше, графом д’Астарак, сенешалем Лангедока, а сам Роже Бернар по приказу короля 5 июня 1272 года оказался заключён в тюрьму в Каркассоне, где пробыл до 1273 года. Для того, чтобы вернуть свои владения, Роже Бернар был вынужден сопровождать Эсташа де Бомарше в походе против королей Арагона и Наварры.

В 1278 году у Роже Бернара возник конфликт с епископом Урхеля Пере д’Урткс по поводу владений виконтства де Кастельбо (долины Андорры). В итоге 8 сентября 1278 года между Роже Бернаром и епископом был заключён договор, по которому было создано княжество Андорра под совместным управлением графа де Фуа и епископа Урхеля. Позже из-за виконтства де Кастельбон возник конфликт и с королём Арагона Педро III. В итоге Роже Бернар попал в плен к Педро III в Балагье 22 июля 1280 года и оказался заключён в тюрьму в Сьюране, где пробыл до 1284 года. После освобождения Роже Бернар сопровождал короля Франции Филиппа III в Арагонском крестовом походе.

26 апреля 1290 года умер тесть Роже Бернара Гастон VII де Монкада, виконт де Беарн. Согласно его завещанию от 21 апреля все владения должна была унаследовать старшая дочь Констанция, титулярная графиня де Бигорр и виконтесса де Марсан. Однако бездетная Констанция завещает Беарн младшей сестре Маргарите, жены Роже Бернара. Воспользовавшись этим, Роже Бернар захватил Беарн, что вызвало жалобу епископа Лескара, однако король Франции, нуждавшийся в помощи графа де Фуа в борьбе против англичан, не стал препятствовать Роже Бернару, ограничившись конфискацией замков Лордат и Монреаль, а также обещанием графа 2 года воевать в Святой земле. Однако обещание выполнено не было, поскольку после падения Сен-Жан-д'Акр в 1291 году французы были вынуждены покинуть Палестину.

Права на Беарн у Роже Бернара оспорил граф Бернар VI д'Арманьяк, сын графа Жеро VI и Маты де Беарн, младшей сестры Маргариты. В 1293 году дело дошло до судебного поединка в Жизоре, предотвращенного лишь личным вмешательством короля. Этот конфликт в итоге перерос в настоящую войну, которая, то утихая из-за малолетства глав обоих домов, то разгораясь вновь, продолжалась практически весь XIV век — 89 лет. В 1295 году Роже Бернар был назначен губернатором в епископствах Ош, Дакс и Байоны, что также вызвало недовольство Бернара VI.

В 1296 году Роже Бернар вступил в конфликт с Бернаром Сессе, епископом Памье. В итоге епископ отлучил Роже Бернара от церкви. Однако епископ вступил в конфликт и с королём Франции Филиппом IV Красивым, боровшийся против папы Бонифация VIII, в результате чего Филипп IV поддержал Роже Бернара. В 1301 году Роже Бернар отправился ко двору короля в Санлис, где провёл переговоры о браке своего сына с родственницей короля Жанной д’Артуа. После возвращения в замок Тараскон Роже Бернар умер 3 марта 1302 года.

Брак и дети

Жена: с 14 октября 1252 года Маргарита де Монкада (ум. после 1310), виконтесса Беарна, дочь Гастона VII де Монкада, виконта Беарна, и Маты де Мата, виконтессы Марсана. Дети:

• Констанция (ум. после 8 сентября 1332); муж: с 10 февраля 1297 Жан I де Леви (ум. 21 февраля 1319), сеньор де Мирепуа и де Леви
• Мата; муж: с 31 октября 1294 Бернар IV (ум. после 1326), граф д'Астарак
• Маргарита (ум. 1304); муж: с 30 ноября 1291 Бернар Журден III де Л'Иль-Журден (ум. 1340), сеньор де Л'Иль-Журден
• Брунисельда (ум. до 21 ноября 1324); муж: с 1298 Эли VII де Таллейран (ум. 1316), граф де Перигор
• Гастон I (1287 — 13 декабря 1315), граф де Фуа и виконт де Беарн с 1302

Литература

• Roman d'Amat. Foix (Roger Bernard III) // Dictionnaire de biographie française, tome 14 (notices de FLESSARD à GACHON). — Paris: Letouzey et Ané, 1979. — P. 189—190.

Ссылки

• [www.fmg.ac/Projects/MedLands/TOULOUSE%20NOBILITY.htm#RogerIVFoixdied1265B TOULOUSE NOBILITY: COMTES de FOIX (COMTES de CARCASSONNE)] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 30 апреля 2009. [www.webcitation.org/66YK6gLWk Архивировано из первоисточника 30 марта 2012].
• [www.foixstory.com/data/comtes/09.htm Roger-Bernard III de Foix] (фр.). Histoire des Comtes de Foix. Проверено 30 апреля 2009. [www.webcitation.org/66YPb2cLs Архивировано из первоисточника 30 марта 2012].

Отрывок, характеризующий Роже Бернар III де Фуа

Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.