Розанов, Юрий Альбертович

Розанов, Юрий Альбертович
Род деятельности:	спортивный комментатор, радиоведущий, спортивный журналист
Место рождения:	Загорск, Московская область, СССР
Награды и премии:	ТЭФИ

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Ю́рий Альбе́ртович Ро́занов (12 июня 1961, Загорск Московской области) — российский спортивный телекомментатор, работающий преимущественно на трансляциях футбольных и хоккейных матчей. Вместе с Сергеем Крабу награждён премией ТЭФИ в номинации «спортивный комментатор/ведущий спортивной программы» в 2012 году.

Биография

В Загорске прожил первые шесть лет своей жизни. Отец — Альберт Константинович — государственный советник юстиции второго класса. Мать — Валентина Егоровна, — родом из Беларуси, окончила исторический факультет Белорусского государственного университета. Брат — Константин Альбертович. Назван в честь деда по материнской линии, которого друзья и близкие звали Юрой.

Обучался в средней школе № 1 города Видное. Занимался футболом, баскетболом, хоккеем, настольным теннисом и стоклеточными шашками. Лучше всего давался настольный теннис: «в силу хорошего перворазрядника, а то и кандидата в мастера спорта играл уже в 13—14 лет». Школу закончил в 1978 году. На рубеже школы и института стал показывать хорошие результаты в баскетболе, но из-за проблем с вестибулярным аппаратом был вынужден прекратить занятия. Учился в Московском энергетическом институте на факультете электронной техники, но не закончил его. Женат, имеет дочь.

Был болельщиком ЦСКА до 1991 года. Провёл около сотни выездов на гостевые матчи ЦСКА , последний — 11 июня 1991 года на стадион «Раздан», на матч «Арарат» — ЦСКА. Признаётся, что любимыми командами, кроме ЦСКА, считает «Монреаль Канадиенс» и футбольную сборную Голландии.

Телекомментатор

Начинал свою карьеру телекомментатора на «НТВ-Плюс», на который попал через первый конкурс комментаторов в 1996 году. Почти сразу же его, вместе с Владиславом Батуриным, взял к себе в группу Евгений Майоров, в которой они проработали вплоть до смерти Майорова — 10 декабря 1997 года. Первым репортажем Розанова была трансляция с хоккейного матча «Динамо» — «Ак Барс» 2 ноября 1996 года. Довольно продолжительное время комментировал только хоккей.

Первым футбольным чемпионатом, на матчи которого был поставлен, был чемпионат Голландии. Комментировал чемпионаты Англии (до 2010 года), России, Голландии, Италии и Испании, также финал чемпионата Европы по футболу-2008 (в паре с Василием Уткиным), три финала Лиги Чемпионов УЕФА (2006, 2012 и 2010 годов), финалы молодёжного чемпионата мира по хоккею, финал Кубка мира по хоккею-2004 (в паре с Борисом Майоровым). В 2005, 2007 и 2010 годах был членом жюри в конкурсе комментаторов имени Е. А. Майорова. Был ведущим выпусков программы «Футбольный клуб на Чемпионате мира-1998», работал комментатором гандбола на летних Олимпийских играх.

В 2010 году главный редактор телеканала «Россия-2» Дмитрий Медников предлагал ему вместе с Василием Уткиным перейти в государственный медиахолдинг ВГТРК, но получил отказ. В настоящее время является главой редакционного совета «НТВ-Плюс». Лауреат премии «ТЭФИ»-2011 в номинации «Лучший спортивный комментатор» в паре с Сергеем Крабу за репортаж с финала молодёжного чемпионата мира по хоккею 2011.

Во время финальной части чемпионата Европы по футболу 2012 Розанов, как и его коллега Василий Уткин, комментировал матчи чемпионата для украинского телеканала «Футбол».

С 1 сентября 2012 года стал комментатором украинских каналов, входящих в ООО «Медиа Группа Украина»: ТРК «Украина», «Футбол», «Футбол+». Покинул Украину в апреле 2014 года из-за политической ситуации в стране.

С мая 2014 года в рамках чемпионата мира по футболу работал на спортивных каналах ВГТРК. В августе 2014 года комментировал матчи «Зенита» на телеканале «Санкт-Петербург». В конце августа было объявлено о его возвращении на «НТВ-Плюс». Также комментирует хоккейные матчи на КХЛ ТВ.

С ноября 2015 года по настоящее время является комментатором футбольных и хоккейных трансляций на телеканале «Матч ТВ».

Работа на радио

До 2009 года работал на радио «Спорт» (программы: «Наше всё» и «Еврофутбол»). С 2006 года ведёт передачу «Страсти по футболу» на радио «Маяк» (до сентября 2012 вёл еженедельно, а после — от случая к случаю). С 2011 до сентября 2012 года — также радиопрограмму «Полевая кухня» по выходным на радио «Вести ФМ» (поочерёдно с Евгением Ловчевым).

Совместные проекты

В 2004 году открыл свою первую интернет-конференцию на сайте болельщиков ЦСКА [red-army.ru/ Red-Army.ru], первый вопрос датирован 8 апреля 2004 года. 11 марта 2008 года конференция переехала на [www.sports.ru/ Sports.ru]. Являлся постоянным автором еженедельника «Спорт День за днём» до закрытия еженедельника в июне 2012 года.

Один из пяти комментаторов русских версий игр EA Sports FIFA 2013—2015 (совместно с Александром Логиновым, Василием Соловьёвым).

Факты

• Вместе с Василием Уткиным формировал штат спортивного отдела газеты «Газета», пригласив туда Романа Трушечкина.
• Ранее увлекался Формулой-1, но прекратил следить за ней в 1995 году после завершения карьеры Найджела Мэнселла.
• Считает «Посмертные записки Пиквикского клуба» Чарльза Диккенса самой смешной книгой в истории литературы.
• Любимые игроки — Йохан Неескенс, Жильбер Перро, Петер Форсберг, Александр Овечкин, Доминик Уилкинс и Алонзо Моурнинг.
• Болеет хроническим ларингитом последние 25 лет.
• Любимым блюдом считает фаршированный перец.
• Два раза вёл блоги на [www.sports.ru/ Sports.ru], первый — [www.sports.ru/tribuna/blogs/rozanov/ «Блог Юрия Розанова»] содержит в себе 10 записей (с 14 июня по 22 сентября 2006 года), второй — [www.sports.ru/tribuna/blogs/rozanovablog/ «Необыкновенный матч»] — 15 записей (с 27 января по 1 марта 2010 года). С апреля 2012 ведёт блог на сайте [sport.ntvplus.ru/ sport.ntvplus.ru].
• Считает лучшим комментатором Василия Уткина, а любимым — Михаила Мельникова.

Ссылки

• [www.sports.ru/football/32808860.html Интервью Розанова Sports.ru]
• [www.ntvplus.ru/sport/article.xl?id=32667 Интервью Розанова Ntvplus.ru]
• [www.sports.ru/conference/rozanov/ Конференция Юрия Розанова на Sports.ru]

Отрывок, характеризующий Розанов, Юрий Альбертович

– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.