Розаролл, Джузеппе
| Джузеппе Розаролл | |
| Принадлежность |
|
|---|---|
| Годы службы |
1793-1825 |
| Звание | |
Джузеппе Мария Розаро́лл-Ско́рца (итал. Giuseppe Maria Rosaroll-Scorza; 1775, Неаполь — 1825, Нафплион) — итальянский генерал, революционер, филэллин и эссеист.
Биография
Родился в Неаполе в семье швейцарского происхождения. Вступил кадетом в Неаполитанскую армию в 1793 году. В 1799 году Партенопейская республика присвоила ему звание капитана. Был взят в плен санфедистами, приговорён к смертной казни но бежал во Францию; вернулся в Италию в рядах Итальянского легиона Бонапарта (Наполеон I ) . Розаролл воевал при Маренго (Битва при Маренго (1800)), позже вступил в цизальпинскую армию (Цизальпинская республика ). В Милане он написал свой известный трактат об Искусстве фехтования.[1] Вернулся в Неаполь с генералом Массена, Андре в 1806 году . За храбрость проявленную в сицилийской кампании 1811 года с Мюрат, Иоахимом, в 1812 году он получил почётное звание фельдмаршала и титул барон Империи. С Мюратом он также принял участие в Российской кампании. После Реставрации (1815) Розаролл получил от короля Фердинанда (Фердинанд I (король Обеих Сицилий)) командование бригадой, а затем дивизии Мессины . В этот период он написал ряд трактатов о военном искусстве.
Как командир дивизии Мессины в марте 1821 года он пытался организовать вооружённые силы Двух Сицилий расположенных в провинциях Сицилия и Калабрия для оказания сопротивления австрийцам вступивших в Королевство для подавления Конституционной революции 1820 года. Вынужденный бежать чтобы избежать смеиного приговора, он отправился в Испанию где он присоединился к конституционным либеральным силам (1822-23). Когда весной 1823 года , Испанская революция была задушена интервенцией реакционныхсил французской армии, генерал Розаролл уехал сначала в Англию а затем отправился в восставшую Грецию
Греческая революция
Розаролл из Англии направился в Грецию, которая вот уже на протяжении трёх лет вела кровавую Освободительную войну против Османской империи и её северо-африканских вассалов. В конце 1824 года Розаролл прибыл первоначально на остров Занте (Закинф),Ионические острова, которые в то время были под британским контролем. Здесь он был известным лицом, поскольку успел побывать командиром гарнизонов во время французской оккупации островов. Росарол организовал на Закинфе первалочный пункт для приёма итальянских политических беженцев из Европы. Закинф стал для итальянских филэллинов не только и не столько центром поддержки борьбы греков, но и центром продолжения революционой борьбы в Италии. Ещё не переправившись на Пелопоннес, Розаролл оказал большие услуги греческим повстанцам передавая им секретную информацию о египетской армии в ходе осады Наварина (см Осада Наварино (1825)). Информацию Розаролл получал от своего соратника по наполеоновским войнам и революциям в Италии и Испании, полковником инженерных войск Джованни Ромей, поступившим на службу в египетскую армию. Отмечено также что Ромей был подчинённым Розаролла в масонской иерархии [2] Согласно современному греческому историку Т.Герозисису, который основывается на свидетельствах участников революции и в дальнейшем историков Ромас,Фотакос, и Хрисантопулос старый знакомый и друг Розаролла по Занте Колокотронис, Теодорос, предназначал его на роль командующего сухопутными силами повстанцев, чтобы положить конец межгреческой междуусобице. Но до того как временное правительство успело использовать его, Розаролл умер в Нафплионе от тифа. [3],
Память
Хотя Розаролл не успел принять участия в сражениях в Греции, его имя упоминается в одном ряду с другими итальянскими филэллинами погибшими за свободу Греции, такими как Сантароса, Санторре ди и Тарелла, Пьетро. Его сын Цезаре погиб сражаясь за свободу Италии в Венеции в 1849 году. Историк фехтования Якопо Джели считает Розаролла и Пьетро Гриссети лицами возродившими настоящую «Неаполитанскую школу» фехтования Оба были были учениками Томазо Боско который мастером фехтования в Неаполе.
Напишите отзыв о статье "Розаролл, Джузеппе"
Литература
- Giuseppe Rosaroll Scorza, «La scienza della scherma esposta dai due amici il barone Rosaroll Scorza commendatore dell’ordine reale delle Due Sicilie, maresciallo di campo ecc. e Pietro Grisetti capo di battaglione del I.mo reggimento dell’artiglieria». Napoli : nella Stamperia Reale, 1814
- Giuseppe Rosaroll Scorza, «Scherma della bajonetta astata. Del barone Rosaroll Scorza, commendatore dell’ordine reale delle Due Sicilie, maresciallo di campo ecc.». Napoli : dalla stamperie de' fratelli Fernandes, strada ponte di Tappia, n. 18, 1818
- Giuseppe Rosaroll Scorza, «Trattato della Spadancia, o sia della Spada Larga». Napoli : stamperia fratelli Fernandes, 1818
Источники
- Jacopo Gelli: «Bibliografia Generale della Scherma con Note Critiche, Biografiche e Storiche», pagine 170, Tipografia Editrice di Luigi Niccolai, Firenze 1890.
Ссылки
- ↑ Giuseppe Rosaroll Scorza e Pietro Grisetti, La scienza della scherma, Milano : Nella stamperia del Giornale Italico, 1803 [books.google.it/books?id=XegYAAAAYAAJ&pg=PA2&lpg=PA2&source=web&ots=pzGfyXu9yu&sig=Us-PTGxDlu3ziAuBY_ekAm4mnuE&hl=it&sa=X&oi=book_result&resnum=5&ct=result#PPP3,M1]
- ↑ [books.google.gr/books?hl=el&id=NphFnF2RRKUC&q=rossaroll#v=snippet&q=rossaroll&f=false That Greece Might Still Be Free: The Philhellenes in the War of Independence - William St Clair - Βιβλία Google]
- ↑ [Τριαντάφυλλος Γεροζήσης, Το Σώμα των αξιωματικών και η θέση του στην σύγχρονη Ελληνική κοινωνία, 1821—1975,σελ.18, ISBN 960-248-794-1]
Отрывок, характеризующий Розаролл, Джузеппе
– Как можно быть здоровой… когда нравственно страдаешь? Разве можно оставаться спокойною в наше время, когда есть у человека чувство? – сказала Анна Павловна. – Вы весь вечер у меня, надеюсь?– А праздник английского посланника? Нынче середа. Мне надо показаться там, – сказал князь. – Дочь заедет за мной и повезет меня.
– Я думала, что нынешний праздник отменен. Je vous avoue que toutes ces fetes et tous ces feux d'artifice commencent a devenir insipides. [Признаюсь, все эти праздники и фейерверки становятся несносны.]
– Ежели бы знали, что вы этого хотите, праздник бы отменили, – сказал князь, по привычке, как заведенные часы, говоря вещи, которым он и не хотел, чтобы верили.
– Ne me tourmentez pas. Eh bien, qu'a t on decide par rapport a la depeche de Novosiizoff? Vous savez tout. [Не мучьте меня. Ну, что же решили по случаю депеши Новосильцова? Вы все знаете.]
– Как вам сказать? – сказал князь холодным, скучающим тоном. – Qu'a t on decide? On a decide que Buonaparte a brule ses vaisseaux, et je crois que nous sommes en train de bruler les notres. [Что решили? Решили, что Бонапарте сжег свои корабли; и мы тоже, кажется, готовы сжечь наши.] – Князь Василий говорил всегда лениво, как актер говорит роль старой пиесы. Анна Павловна Шерер, напротив, несмотря на свои сорок лет, была преисполнена оживления и порывов.
Быть энтузиасткой сделалось ее общественным положением, и иногда, когда ей даже того не хотелось, она, чтобы не обмануть ожиданий людей, знавших ее, делалась энтузиасткой. Сдержанная улыбка, игравшая постоянно на лице Анны Павловны, хотя и не шла к ее отжившим чертам, выражала, как у избалованных детей, постоянное сознание своего милого недостатка, от которого она не хочет, не может и не находит нужным исправляться.
В середине разговора про политические действия Анна Павловна разгорячилась.
– Ах, не говорите мне про Австрию! Я ничего не понимаю, может быть, но Австрия никогда не хотела и не хочет войны. Она предает нас. Россия одна должна быть спасительницей Европы. Наш благодетель знает свое высокое призвание и будет верен ему. Вот одно, во что я верю. Нашему доброму и чудному государю предстоит величайшая роль в мире, и он так добродетелен и хорош, что Бог не оставит его, и он исполнит свое призвание задавить гидру революции, которая теперь еще ужаснее в лице этого убийцы и злодея. Мы одни должны искупить кровь праведника… На кого нам надеяться, я вас спрашиваю?… Англия с своим коммерческим духом не поймет и не может понять всю высоту души императора Александра. Она отказалась очистить Мальту. Она хочет видеть, ищет заднюю мысль наших действий. Что они сказали Новосильцову?… Ничего. Они не поняли, они не могут понять самоотвержения нашего императора, который ничего не хочет для себя и всё хочет для блага мира. И что они обещали? Ничего. И что обещали, и того не будет! Пруссия уж объявила, что Бонапарте непобедим и что вся Европа ничего не может против него… И я не верю ни в одном слове ни Гарденбергу, ни Гаугвицу. Cette fameuse neutralite prussienne, ce n'est qu'un piege. [Этот пресловутый нейтралитет Пруссии – только западня.] Я верю в одного Бога и в высокую судьбу нашего милого императора. Он спасет Европу!… – Она вдруг остановилась с улыбкою насмешки над своею горячностью.
– Я думаю, – сказал князь улыбаясь, – что ежели бы вас послали вместо нашего милого Винценгероде, вы бы взяли приступом согласие прусского короля. Вы так красноречивы. Вы дадите мне чаю?
– Сейчас. A propos, – прибавила она, опять успокоиваясь, – нынче у меня два очень интересные человека, le vicomte de MorteMariet, il est allie aux Montmorency par les Rohans, [Кстати, – виконт Мортемар,] он в родстве с Монморанси чрез Роганов,] одна из лучших фамилий Франции. Это один из хороших эмигрантов, из настоящих. И потом l'abbe Morio: [аббат Морио:] вы знаете этот глубокий ум? Он был принят государем. Вы знаете?
– А! Я очень рад буду, – сказал князь. – Скажите, – прибавил он, как будто только что вспомнив что то и особенно небрежно, тогда как то, о чем он спрашивал, было главною целью его посещения, – правда, что l'imperatrice mere [императрица мать] желает назначения барона Функе первым секретарем в Вену? C'est un pauvre sire, ce baron, a ce qu'il parait. [Этот барон, кажется, ничтожная личность.] – Князь Василий желал определить сына на это место, которое через императрицу Марию Феодоровну старались доставить барону.
Анна Павловна почти закрыла глаза в знак того, что ни она, ни кто другой не могут судить про то, что угодно или нравится императрице.
– Monsieur le baron de Funke a ete recommande a l'imperatrice mere par sa soeur, [Барон Функе рекомендован императрице матери ее сестрою,] – только сказала она грустным, сухим тоном. В то время, как Анна Павловна назвала императрицу, лицо ее вдруг представило глубокое и искреннее выражение преданности и уважения, соединенное с грустью, что с ней бывало каждый раз, когда она в разговоре упоминала о своей высокой покровительнице. Она сказала, что ее величество изволила оказать барону Функе beaucoup d'estime, [много уважения,] и опять взгляд ее подернулся грустью.
