Роза, Сальватор
| Сальватор Роза | |
| итал. Salvator Rosa | |
 Автопортрет, 1640 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Дата смерти: | |
| Жанр: | |
 Работы на Викискладе | |
Сальватор Роза (Salvator Rosa) — итальянский живописец, гравер, поэт и музыкант.
Содержание
Биография
Родился в Ренелле, неподалеку от Неаполя, 20 июня 1615, был воспитан в монастыре и готовился принять духовный сан, но вскоре почувствовал непреодолимое влечение к искусству и стал учиться сначала музыке, а потом живописи. Наставниками его в последней были сперва его шурин, Фр. Франканцоне, ученик X. Риберы, затем сам Рибера и, наконец, баталический живописец Аньелло Фальконе. Кроме этих художников, развитию таланта Р. в значительной степени способствовало писание им этюдов с натуры без чьей-либо помощи. Восемнадцати лет от роду он пустился странствовать по Апулии и Калабрии, попал в руки тамошних разбойников и прожил некоторое время среди них, изучая их типы и нравы, после чего работал в Неаполе.
В 1634 г. переехал в Рим, где не замедлил приобрести себе известность изображениями характеристичных, полных жизни сцен из быта пастухов, солдат и бандитов, но, благодаря своим сатирам и в особенности двум картинам: «Скоротечность человеческой жизни» и «Богиня счастья, расточающая свои дары недостойным», до такой степени восстановил против себя римское общество, что должен был удалиться в Неаполь. Когда там вспыхнула революция Мазаниелло, он участвовал в ней. С 1650 по 1660 гг. работал во Флоренции, при дворе великого герцога Дж.-К. Медичи, по временам посещая Рим. Наконец, снова поселился в этом городе, где и умер 15 марта 1673.
Творчество
Принадлежа по направлению дарования к натуралистам неаполитанской школы живописи, имея некоторое сродство со своими учителями, Риберой и Фальконе, Роза тем не менее выказал, при большом разнообразии в выборе сюжетов, много оригинальности в их трактовке. В картинах на исторические темы он умел соединять реалистичность изображения с благородством оживленной композиции и с сильным выражением идеи. Лучшей из таких картин считается «Заговор Катилины» (в галерее дворца Питти, во Флоренции). В числе прочих произведений Розы в этом роде достойны внимания особенно: «Ангел и Товия» и «Явление Саулу тени Самуила» (в Луврском музее, в Париже), «Иона в Ниневии» и «Кадм и Минерва» (в копенгагенской галерее), «Распятие» (в Брауншвейгском музее), «Прометей» (в Гаагской галерее), «Блудный сын», «Улисс и Навзикая» и «Демокрит и Протагор» (в Императорском Эрмитаже) и некоторые др.
Портреты работы Розы очень характерны и экспрессивны, что заставляет предполагать об их сходстве с позировавшими перед ним лицами. В тех ландшафтах, которые выходили из-под его кисти во время пребывания его во Флоренции, как, например, в большом приморском виде, находящемся в галерее Колонна, в Риме, знатоки живописи усматривают влияние Клода Лоррена. В других картинах подобного рода заметна некоторая деланность и вялость. Зато Роза является превосходным, совершенно самобытным мастером, проникнутым поэзией, когда изображает суровые горы, дикие ущелья, глухие лесные чащи, особенно тогда, когда пишет на полотнах небольшой величины. Есть немало его картин, в которых пейзаж играет второстепенную роль, а главное содержание составляют человеческие фигуры — по большей части фигуры солдат и разбойников. Такие картины можно видеть в Императорском Эрмитаже («Солдаты, играющие в кости»), в венской, мюнхенской, гаагской и др. галереях. Наконец, Роза прекрасно писал очень сложные картины сражений, замечательный образец которых имеется в Луврском музее, в Париже. Относительно колорита Р. должно сказать, что он вообще не отличается большим блеском, но чрезвычайно приятен по своей теплоте и по выдержанности светотени.
В последние годы своей жизни Роза усердно занимался гравированием. Всего им исполнено 86 офортов собственной композиции, из которых многие могут быть причислены к лучшим созданиям художника и в хороших оттисках очень ценятся любителями эстампов, таковы, например, «Св. Вильгельм пустынник», «Платон и его ученики», «Воин, сидящий на холме» и др.
Роза сочинил несколько драм, в которых иногда выступал в качестве актера, а также ряд едких сатир [1].
Биографии этого многостороннего художника изданы Фр. Бальдинуччи (новое венецианское изд., 1830 г.), Фьорилло (с приложением сатиры Р.; «Стихотворное искусство», Геттинген, 1785) и Ч. Канту (Милан, 1844).
Напишите отзыв о статье "Роза, Сальватор"
Примечания
- ↑ [www.ais-aica.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=4161:salvatore-roza-i-ego-satiry&catid=475:chekalov-kirill-aleksandrovich&Itemid=191 К.А. Чекалов. Сальваторе Роза и его «Сатиры»]
Ссылки
Отрывок, характеризующий Роза, Сальватор
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.
На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.
