Розенбуш, Карл Генрих Фердинанд

Карл Генрих Фердинанд Розенбуш (нем. Karl Heinrich Ferdinand Rosenbusch; 24 июня 1836 — 20 января 1914) — немецкий геолог.

С 1869 года — приват-доцент во Фрайбургском университете, с 1873 года — профессор минералогии и геологии в Страсбургском, с 1878 года — в Гейдельбергском университетах, а с 1889 года — директор геологического комитета в Бадене. Работы Розенбуша относятся, главным образом, к области петрографии, в области которой он ввёл новые методы химико-микроскопического исследования и дал ряд классификационных работ.

Розенбуш напечатал:

• Mikroskopische Physiographie der massigen Gesteine. — 2-е изд. — Stuttg., 1887;
• Mikroskopische Physiographie der Mineralien und Gesteine. — 3-е изд. — 2 тт. — Stuttg., 1892;
• Die Steiger Schiefer und ihre Kontaktzone an den Granititen von Barr-Andlau. // Abhandlungen zur geologischen Spezialkarte von Elsass-Lothringen. — Т. I. — Stras., 1875;
• Hilfstabellen zur mikroskopischen Mineralbestimmung in Gesteinen. — Stuttg., 1888.

Вместе с Клейном и Бенеке Розенбуш редактировал в 1879—1884 годах «Neues Jahrbuch für Mineralogie, Geologie und Paläontologie».

Ссылки

• Розенбуш, Карл-Генрих-Фердинанд // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Розенбуш, Карл Генрих Фердинанд

– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.