Розенкампф, Густав Андреевич

Густав Андреевич Розенкампф

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Барон (1817) Густав Андреевич Розенкампф (Густав Адольф фон Розенкампф; нем. Gustav Adolf von Rosenkampf; 1764—1832) — русский правовед, главный секретарь и первый рефендарий Комиссии составления законов.

Биография

Представитель остзейского дворянства, Густав Розенкампф родился 6 января 1764 года в Лифляндии, в имении Керзель-Луденгоф (эст. Kaarepere‎), Дерптского уезда, принадлежавшем его отцу; потомок шведского офицера, возведенного королём Карлом XII в дворянское достоинство. Получив начальное домашнее образование, под надзором доктора философии Финдейзена, обучался в Лейпцигском университете (1782—1785).

После возвращения В Россию был причислен к коллегии иностранных дел в качестве чиновника при её архиве. В 1789 году уволился в отставку с чином 9 класса, после чего отправился на родину, в Лифляндию, где занялся сельским хозяйством. Вскоре Розенкампф был избран в ландтаге лифляндского дворянства заседателем в Дерптском округе и посвятил себя службе по дворянским выборам, занимаясь одновременно различными частными делами, как адвокат. Отличаясь знаниями юридическими и добросовестным исполнением служебных своих обязанностей, Розенкампф был вскоре избран дворянством в окружные судьи (Kreisrichter), а в 1791 году — и на важную должность ландрихтера округов Дерпта и Верро.

Прибыв в 1802 году в Санкт-Петербург по своим домашним делам, Розенкампф возобновил знакомство с бывшим сотоварищем по университету О. П. Козодавлевым, тогда уже сенатором, и по его поручению написал записку: «Некоторые замечания на уголовные и гражданские законы в отношении России», которая была напечатана в издававшемся Карамзиным «Вестнике Европы» (январь, № 2, 1803); эта статья сделалась известной императору Александру I и Негласному комитету.

В 1803 году Розенкампф поступил на службу в Комиссию составления законов, составил проект преобразования этой комиссии и в 1804 году получил в ней место главного секретаря и первого референдария. Обладая обширными теоретическими сведениями, он весьма мало знал русский язык и русские законы и проводил всё время в изучении действующего права и его источников. Действия новой комиссии были поэтому столь же медленны и безуспешны, как и прежних комиссий, и сводились к переходу от одних предположений к другим. Со вступлением в состав комиссии Сперанского, в 1808 году, она была вновь преобразована; Розенкампф был назначен начальником гражданского её отделения.

В 1811 году он был произведён в действительные статские советники и назначен Председателем особого Комитета для устройства нерешенных дел по Финляндии. 11 мая 1812 года Розенкампф был назначен во вновь учрежденный при Комиссии составления законов особый Совет, состоявший из него, Тургенева и Я. А. Дружинина. В этот Совет поступали от начальников отделений все их проекты для внесения в Государственный Совет от князя П. В. Лопухина. Таким образом, Розенкампф стал одним из главных руководителей работ Комиссии составления законов.

В 1813 году Розенкампф был удостоен ордена св. Анны 1-й степени; в 1817 году, вместе со своим племянником, получил баронское достоинство великого княжества Финляндского. С 1817 года Розенкампф издавал так называемый «Журнал законодательства», который выходил до 1819 года. В 1820 году (17 июня) он получил орден св. Владимира 2-й степени.

13 апреля 1822 года последовало увольнение Розенкампфа из состава комиссии составления законов. При этом Розенкампфу никакой пенсии назначено не было, но он продолжал получать по-прежнему содержание, оставаясь членом комитета по финляндским делам, после закрытия которого в 1826 году, Розенкампф остался и без содержания, и без пенсии.

В комиссии составления законов Розенкампф работал над проектами гражданского и уголовного уложений, торгового устава, устава судопроизводства, устава о государственной службе, рекрутского устава; редактировал положения о крестьянах в остзейских провинциях. Под руководством Розенкампфа комиссия составления законов произвела сличение постановлений византийского права с их следами в российских законах; дело, впрочем, ограничилось перепечаткой и переводом соответственных мест из византийских источников. Занятия в комиссии ознакомили Розенкампфа с кормчими книгами, история которых и отношение к постановлениям светской власти были в то время весьма мало известны. На основании своих исследований он написал сочинение «Обозрение кормчей книги в историческом виде». Кроме того, в 3-й книге «Материалов для истории просвещения в России» П. Кёппена и затем отдельным оттиском было напечатано: «О кормчей книге. Введение к сочинению барона Г. А. Р.» (СПб., 1827).

Густав Андреевич Розенкампф умер 16 апреля 1832 года в нищете, так что не нашлось и 100 рублей на его похороны, и деньги, необходимые на погребение, были выданы из сумм Министерства народного просвещения. Похоронен он был на кладбище Александро-Невской Лавры в Санкт-Петербурге.

Розенкампф был почётным членом Московского Университета, а также членом Общества истории и древностей Российских, Вольного экономического и минералогического обществ в Петербурге.

Некоторые сочинения Розенкампфа

• Essay statistique sur la Russie (Лейпциг, 1785)
• De genuina inter fedum novum et antiquum differentia
• Некоторые замечания на уголовные и гражданские законы в отношении к России («Вестник Европы», 1803, VII)
• Труды комиссии составления законов (т. I: «История организации комиссии», СПб., 1804; 2-е изд., СПб., 1822; переведено на немецкий, французский, английский, польский и латинский языки)
• Уголовное право (т. I, СПб.)
• Рассуждение о тарифе (СПб., 1817)
• Критический журнал российского законодательства (1817—19)
• Institutionen des russischen Rechts etc. (ч. I, СПб., 1819; 2-я часть осталась в рукописи)
• [dlib.rsl.ru/01003542004 О Кормчей книге : Введение к сочинению барона Г.А. Розенкампфа. Санктпетербург : В типографии Карла Крайя, 1827]
• [dlib.rsl.ru/01003558021 Объяснение некоторых мест в Несторовой летописи. Санкт-Петербург : тип. К. Крайя, 1827]
• [dlib.rsl.ru/viewer/01003542031#?page=3 Обозрение кормчей книги в историческом виде] (М., 1829; [dlib.rsl.ru/viewer/01003558221#?page=1 2-е издание, СПб,] 1839, исправное и более полное, было выпущено в количестве лишь 100 экземпляров)

Источники

• Майков П. М. Розенкампф, Густав Андреевич // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• Розенкампф, Густав Андреевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Розенкампф, Густав Андреевич

– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
– Из коридора направо; там, Euer Hochgeboren, [Ваше высокородие,] найдете дежурного флигель адъютанта, – сказал ему чиновник. – Он проводит к военному министру.
Дежурный флигель адъютант, встретивший князя Андрея, попросил его подождать и пошел к военному министру. Через пять минут флигель адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в кабинет, где занимался военный министр. Флигель адъютант своею изысканною учтивостью, казалось, хотел оградить себя от попыток фамильярности русского адъютанта. Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери кабинета военного министра. Он почувствовал себя оскорбленным, и чувство оскорбления перешло в то же мгновенье незаметно для него самого в чувство презрения, ни на чем не основанного. Находчивый же ум в то же мгновение подсказал ему ту точку зрения, с которой он имел право презирать и адъютанта и военного министра. «Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» подумал он. Глаза его презрительно прищурились; он особенно медленно вошел в кабинет военного министра. Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего. Военный министр опустил свою лысую, с седыми висками, голову между двух восковых свечей и читал, отмечая карандашом, бумаги. Он дочитывал, не поднимая головы, в то время как отворилась дверь и послышались шаги.