Роккаку-до

Храм Роккаку-до (яп. 六角堂 'Rokkaku-dō') (шестиугольный павильон), официальное название name Тёхо-дзи (яп. 頂法寺 Chōhō-ji) — буддийский храм в центральном районе Киото, Япония. Считается, что храм основал принц Сётоку. Название храма связано с шестиугольной формой главного павильона. Храм является 18 направлением из 33 Паломнических Дорог боддхисатвы Каннон. Храм считают местом происхождения искусства икэбана.

История

Считается, что храм был основан в начале периода Хэйан.

Традиционная школа составления композиций из живых цветов Икэнобо (самая старая из школ икэбана) берёт начало в этом храме в период Муромати. Тогда появился обычай ритуального украшения рама композициями из живых цветов, при этом композиции должны были следовать определённым правилам, за выполнением которых следил настоятель храма.

Роккаку-до был местом становления буддийской школы Дзёдо-синсю — в 1201 году монах Синран провёл здесь 100-дневное отшельничество, и на 95-й день во сне к нему явился принц Сётоку, почитаемый как инкарнация бодхисаттвы Авалокитешвары, который направил его к монаху Хонэну. Синран стал его учеником и позднее создал собственную школу Дзёдо-синсю, отделившуюся от школы Дзёдо-сю Хонэна.

Легенды

Согласно легенде, принц Сётоку ещё ребёнком посетил остров Авадзи, где нашел маленькую китайскую шкатулку, плававшую у берега. Открыв крышку, он увидел золотую статуэтку бодхисаттвы Каннон, которую решил сохранить как священный амулет. Во время молитв принц обещал построить храм Ситэнно-дзи (на территории современного города Осака).

В 587 году принц направился к месту строительства будущего храма и, возвращаясь в жаркий день, решил искупаться. Вернувшись на берег, он стал одеваться, но вдруг обнаружил, что драгоценный амулет стал очень тяжёлым. Принц не стал оставлять амулет и стал ждать утра около водоёма. Ночью во сне бодхисаттва пришла к нему и сказала, что хочет остаться именно тут, а амулет будет храниться теперь в новом храме и исцелять паломников. В результате храм был построен. Так был построен шестиугольный павильон Роккаку-до. Термин «икэнобо», который впоследствии стал применяться для обозначения школы икэбаны, означает «хижина у пруда» — место, где обитали служители шестиугольного павильона.

Литература

• Ponsonby-Fane, Richard Arthur Brabazon. (1956). [books.google.com/books?id=OpOdHQAACAAJ&dq=Kyoto:+The+Old+Capital+of+Japan,+794-1869&client=firefox-a Kyoto: The Old Capital of Japan, 794—1869.] Kyoto: The Ponsonby Memorial Society. [www.worldcat.org/wcpa/oclc/36644 OCLC 36644]

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Роккаку-до
• [www.ikenobo.jp/rokkakudo/about.html Описание храма роккаку-до на сервере икэнобо (яп.)]
• [www.ikenobo.jp/english/about/rokkakudo.html Описание храма роккаку-до на сервере икэнобо (англ.)]
• [www.city.kyoto.jp/koho/eng/index.html Kyoto City | Rokkaku-dō (Chōhō-ji Temple)]

Отрывок, характеризующий Роккаку-до

Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…
– Однако, говорят, он искусный полководец, – сказал Пьер.
– Я не понимаю, что такое значит искусный полководец, – с насмешкой сказал князь Андрей.
– Искусный полководец, – сказал Пьер, – ну, тот, который предвидел все случайности… ну, угадал мысли противника.
– Да это невозможно, – сказал князь Андрей, как будто про давно решенное дело.
Пьер с удивлением посмотрел на него.
– Однако, – сказал он, – ведь говорят же, что война подобна шахматной игре.
– Да, – сказал князь Андрей, – только с тою маленькою разницей, что в шахматах над каждым шагом ты можешь думать сколько угодно, что ты там вне условий времени, и еще с той разницей, что конь всегда сильнее пешки и две пешки всегда сильнее одной, a на войне один батальон иногда сильнее дивизии, а иногда слабее роты. Относительная сила войск никому не может быть известна. Поверь мне, – сказал он, – что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них… Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.