Рокко и его братья
| Рокко и его братья | |
| Rocco e i suoi fratelli | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер | |
| Автор сценария |
Сузо Чекки Д'Амико |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания |
Titanus |
| Длительность |
170 мин. |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«Рокко и его братья» (итал. Rocco e i suoi fratelli) — художественный фильм режиссёра Лукино Висконти, вышедший на экраны в 1960 году. Сюжет фильма вдохновлён эпизодом из романа Джованни Тестори Il ponte della Ghisolfa.
Содержание
Сюжет
Фильм начинается с приезда семьи Паронди (вдова Розария с сыновьями Симоне, Рокко, Чиро и Лукой) на вечернем поезде в Милан c Юга. Старший сын Розарии Винченцо живёт в семье своей невесты Джинетты в Ламбрате (миланский квартал) и работает на стройке. Семья едет в Ламбрате на трамвае. В то же время показывают Винченцо в доме Джинетты, у них мероприятие. Звонок в дверь: на пороге появляется Розария с детьми, которые обнимаются с Винченцо. Их приглашают к столу, но тут возникает неприятность. Розария упрекает Винченцо, что тот не носит траур по отцу и собирается жениться на Джинетте. Это вызывает недовольство матери Джинетты и после разразившегося скандала Розария вместе с детьми, в том числе с Винченцо, уходят из дома. В Милане у них никого нет и Винченцо расселяет своих родственников по квартирам знакомых, а сам идёт ночевать на стройку. Сторож рекомендует ему снять квартиру и платить за неё только первые два месяца, а потом перестать, со временем, за неуплату, их поселят в квартиры для должников. Паронди так и делают.
Винченцо ходит на тренировки по боксу и Симоне с Рокко тоже начинают ходить. Но Рокко это быстро надоедает и, в итоге, ходят только Винченцо и Симоне. Симоне, несмотря на то, что он младше Винченцо, физически его сильнее и начинает прогрессировать в боксе. Его переманивает к себе Чекки из боксёрского клуба "Aurora Milano" и там становится сильнейшим боксёром. Он начинает биться за деньги, постоянно выигрывая. В том же доме, где живут Паронди, живёт и Надя, ведущая распутный образ жизни. Однажды она убегает из дому после ссоры с отцом и просит приюта у семьи Паронди. Ей дают одежду, но она сбегает через форточку в ванной. В дальнейшем она будет встречаться с Симоне, который любит женщин и выпивку, хотя тренер Чекки запрещает ему это.
Рокко Паронди работает в химчистке, он добросовестный работник. К нему приходит Симоне, где его обслуживают. Переодеваясь, он незаметно похищает чужую рубашку и просит брата занять ему деньги. Хозяйка химчистки даёт их Симоне, высчитывая долг с зарплаты Рокко. Работники химчистки подозревают в воровстве рубашки Рокко, однако Симоне сам приносит её в химчистку и, соблазняя хозяйку, снимает у неё с груди дорогую брошку. Эту брошку он преподносит в подарок Наде, но та возвращает украшение через Рокко.
Тем временем Рокко забирают в армию. Семья живёт только на его жалованье, ведь Винченцо женился на Джинетте и живёт отдельно, а Симоне кутит, Чиро ходит в вечернюю школу, а Лука развозит продукты. Рокко служит в другом городе и на улице его узнаёт Надя, вышедшая из тюрьмы. Между ними впоследствии возникнет любовь. Рокко демобилизуется и возвращается домой, но дома только мать, его братья поехали к Винченцо, у них с Джинеттой рождается сын и Рокко тоже едет поздравлять. Рокко пытается научить Надю жить заново, бросив развратный образ жизни. Надя ходит на курсы машинисток и больше не занимается проституцией. Она влюблена в Рокко и, кажется, исправилась, но идиллию рушит Симоне. Он узнаёт, что Надя встречается с его братом Рокко. Симоне с дружками находит их. Братья начинают выяснять отношения и дерутся, однако Симоне сильнее Рокко, он насилует Надю, пока Рокко держат дружки. Надя после этого убегает, а Рокко рыдает. У него не возникает ненависти к брату, ему его жалко, но Симоне вновь затевает драку. И на этот раз Рокко оказывается слабее. Еле живой он приходит к Винченцо домой и теряет там сознание. С тех пор он живёт у брата. Рокко просит Надю вернуться к Симоне, но Надя любит Рокко, однако он отвергает её ради брата. Они разрывают отношения и Надя возвращается к Симоне и к прежнему образу жизни. Пьянство ставит крест на спортивной карьере Симоне, он проигрывает бои, Чекки от него отказывается, но он заинтересован в Рокко, который вновь начинает заниматься боксом, и, в отличие от Симоне, он целеустремлён, дисциплинирован и ведёт здоровый образ жизни. Вскоре его труд приносит плоды, он зарабатывает хорошие деньги в коммерческих боях и, выступая за сборную Италии, побеждает в финале чемпионата (мира или Европы - точно неизвестно) противника из Швеции и становится знаменитым. Симоне скатывается всё ниже, над ним уже издеваются его друзья. Надя ненавидит Симоне за искалеченную жизнь и, в конце концов, уходит от него. Симоне тоже покидает дом. Он постоянно клянчит деньги у Рокко и тот даёт. Это не нравится четвертому брату - Чиро - он презирает Симоне, но мать и Рокко продолжают любить того. Симоне назначает встречу с Надей, пытаясь вернуть ту, но поняв, что это бесполезно, от отчаяния убивает её.
Семья Паронди собралась вместе за праздничным столом, чтобы отметить победы Рокко. Веселятся даже соседи. Посреди торжества приходит Симоне. Одна мать рада его приходу, он для неё всегда остаётся сыном, хоть и непутёвым. Но Симоне уже безразлична семья. Победы Рокко его раздражают. Он просит у Рокко очередных денег и тот не против их дать, но Чиро противится этому. Чиро больше всех любил Симоне в своё время и больше всех в нём сейчас разочаровался. Мать даёт пощёчину Чиро - деревенской женщине с крепкими семейными узами не понять Чиро - ведь он же брат Симоне, - почему-же он так относится к нему? Чиро, получив пощёчину, убегает из дома. Рокко и Лука пытаются его догнать, но Чиро не хочет возвращаться. Он доносит на Симоне в полицию и того арестовывают, но Чиро не возвращается домой.
Спустя некоторое время, маленький Лука приходит к Чиро и зовёт его домой на ужин. Он рассказывает, что у Винченцо уже второй ребёнок, а Рокко ездит на соревнования. Чиро - работник автозавода Alfa Romeo, он на хорошем счету и стал похож на коренного миланца, и возвращаться в деревню не собирается, в отличие от Рокко. Рокко так и не полюбил этот город. Его тянет на землю - родину отцов. Он мечтает когда-нибудь вернуться в родные края. Чиро называет Симоне «ублюдком» и не понимает, в кого тот пошёл, ведь у них в семье здоровые корни. Рокко объясняет это влиянием окружающей среды - такого большого города как Милан, в котором много возможностей для реализации себя, но, в то-же время, много и соблазнов... Милан испортил Симоне, оставил равнодушным Рокко, и только Чиро реализовался в Милане. Фильм заканчивается в момент, когда работники автозавода, где работает Чиро, возвращаются с перерыва и Лука бежит по улице.
В ролях
- Ален Делон — Рокко Паронди
- Ренато Сальватори — Симоне Паронди
- Анни Жирардо — Надя
- Катина Паксино — Розария Паронди
- Спирос Фокас — Винченцо Паронди
- Макс Картье — Чиро Паронди
- Клаудия Кардинале — Джинетта, жена Винченцо
- Алессандра Панаро — Франка, невеста Чиро
- Клаудия Мори — работница химчистки
- Паоло Стоппа — Черри, тренер по боксу
- Роже Анен — Морини
- Рокко Видолацци — Лука Паронди
- Сюзи Делер — Луиза
Создание фильма и его художественные особенности
Хотя сюжет фильма не основан ни на одном конкретном литературном первоисточнике, исследователи творчества Висконти отмечали связь с такими произведениями, как роман «Идиот» Фёдора Достоевского («святой» Рокко является аналогом князя Мышкина, а его брат Симоне — Рогожина), миланские истории Джованни Тестори (в особенности Il ponte della Ghisolfa) и роман Томаса Манна «Иосиф и его братья». Большинство итальянских критиков объявили ленту лучшим образцом критического реализма (в духе теории Дьёрдя Лукача). Сам Висконти связывал картину с идеями Верги и Грамши и по сути считал её продолжением своего раннего фильма «Земля дрожит»: здесь жители сельского Юга были перенесены в непривычную для них атмосферу промышленного Севера, что дало режиссёру возможность изучить сложные социальные проблемы и взаимосвязи. Каждый член семьи Паронди по-своему реагирует на ситуацию, в которой они оказались, что создает сложную и противоречивую структуру (аналогичная попытка нарисовать столь широкую картину социальной жизни была предпринята в фильме «Двадцатый век» Бернардо Бертолуччи, большого поклонника Висконти). Финальная речь Чиро, одного из братьев, в некоторой степени раскрывает выводы, которые режиссёр сделал из этого исследования.[1]
«Рокко и его братья» был первым фильмом Висконти, который имел значительный коммерческий успех в Италии, хотя он и столкнулся с определенными проблемами с цензурой. Перед выходом в широкий итальянский прокат из ленты был удален ряд сцен (в целом она была урезана на 45 минут), а позже отказывались демонстрировать её в Милане.[1]
Награды и номинации
- 1960 — специальный приз и приз ФИПРЕССИ на Венецианском кинофестивале (оба — Лукино Висконти).
- 1961 — премия «Давид ди Донателло» за лучшее продюсирование (Гоффредо Ломбардо).
- 1961 — три премии «Серебряная лента» Итальянского национального синдиката киножурналистов: лучший режиссёр (Лукино Висконти), лучший сценарий (Сузо Чекки д'Амико, Паскуале Феста Кампаниле, Энрике Медиоли, Лукино Висконти), лучшая операторская работа (Джузеппе Ротунно).
- 1962 — две номинации на премию BAFTA: лучший фильм и лучшая зарубежная актриса (Анни Жирардо).
- 1962 — премия «Бодил» за лучший европейский фильм (Лукино Висконти).
Факты
- Сцена объяснения Нади и Рокко снималась на крыше Миланского собора[2]
- После съёмок фильма Ренато Сальватори (Симоне) и Анни Жирардо (Надя) поженились
- Клаудия Мори, жена Адриано Челентано, сыграла в фильме сотрудницу химчистки, где работал Рокко
Напишите отзыв о статье "Рокко и его братья"
Примечания
Ссылки
- «Рокко и его братья» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.allmovie.com/movie/v41742 Рокко и его братья] (англ.) на сайте allmovie
|
||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Рокко и его братья
«Je serais maudit par la posterite si l'on me regardait comme le premier moteur d'un accommodement quelconque. Tel est l'esprit actuel de ma nation», [Я бы был проклят, если бы на меня смотрели как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки; такова воля нашего народа. ] – отвечал Кутузов и продолжал употреблять все свои силы на то, чтобы удерживать войска от наступления.
В месяц грабежа французского войска в Москве и спокойной стоянки русского войска под Тарутиным совершилось изменение в отношении силы обоих войск (духа и численности), вследствие которого преимущество силы оказалось на стороне русских. Несмотря на то, что положение французского войска и его численность были неизвестны русским, как скоро изменилось отношение, необходимость наступления тотчас же выразилась в бесчисленном количестве признаков. Признаками этими были: и присылка Лористона, и изобилие провианта в Тарутине, и сведения, приходившие со всех сторон о бездействии и беспорядке французов, и комплектование наших полков рекрутами, и хорошая погода, и продолжительный отдых русских солдат, и обыкновенно возникающее в войсках вследствие отдыха нетерпение исполнять то дело, для которого все собраны, и любопытство о том, что делалось во французской армии, так давно потерянной из виду, и смелость, с которою теперь шныряли русские аванпосты около стоявших в Тарутине французов, и известия о легких победах над французами мужиков и партизанов, и зависть, возбуждаемая этим, и чувство мести, лежавшее в душе каждого человека до тех пор, пока французы были в Москве, и (главное) неясное, но возникшее в душе каждого солдата сознание того, что отношение силы изменилось теперь и преимущество находится на нашей стороне. Существенное отношение сил изменилось, и наступление стало необходимым. И тотчас же, так же верно, как начинают бить и играть в часах куранты, когда стрелка совершила полный круг, в высших сферах, соответственно существенному изменению сил, отразилось усиленное движение, шипение и игра курантов.
Русская армия управлялась Кутузовым с его штабом и государем из Петербурга. В Петербурге, еще до получения известия об оставлении Москвы, был составлен подробный план всей войны и прислан Кутузову для руководства. Несмотря на то, что план этот был составлен в предположении того, что Москва еще в наших руках, план этот был одобрен штабом и принят к исполнению. Кутузов писал только, что дальние диверсии всегда трудно исполнимы. И для разрешения встречавшихся трудностей присылались новые наставления и лица, долженствовавшие следить за его действиями и доносить о них.
Кроме того, теперь в русской армии преобразовался весь штаб. Замещались места убитого Багратиона и обиженного, удалившегося Барклая. Весьма серьезно обдумывали, что будет лучше: А. поместить на место Б., а Б. на место Д., или, напротив, Д. на место А. и т. д., как будто что нибудь, кроме удовольствия А. и Б., могло зависеть от этого.
В штабе армии, по случаю враждебности Кутузова с своим начальником штаба, Бенигсеном, и присутствия доверенных лиц государя и этих перемещений, шла более, чем обыкновенно, сложная игра партий: А. подкапывался под Б., Д. под С. и т. д., во всех возможных перемещениях и сочетаниях. При всех этих подкапываниях предметом интриг большей частью было то военное дело, которым думали руководить все эти люди; но это военное дело шло независимо от них, именно так, как оно должно было идти, то есть никогда не совпадая с тем, что придумывали люди, а вытекая из сущности отношения масс. Все эти придумыванья, скрещиваясь, перепутываясь, представляли в высших сферах только верное отражение того, что должно было совершиться.
«Князь Михаил Иларионович! – писал государь от 2 го октября в письме, полученном после Тарутинского сражения. – С 2 го сентября Москва в руках неприятельских. Последние ваши рапорты от 20 го; и в течение всего сего времени не только что ничего не предпринято для действия противу неприятеля и освобождения первопрестольной столицы, но даже, по последним рапортам вашим, вы еще отступили назад. Серпухов уже занят отрядом неприятельским, и Тула, с знаменитым и столь для армии необходимым своим заводом, в опасности. По рапортам от генерала Винцингероде вижу я, что неприятельский 10000 й корпус подвигается по Петербургской дороге. Другой, в нескольких тысячах, также подается к Дмитрову. Третий подвинулся вперед по Владимирской дороге. Четвертый, довольно значительный, стоит между Рузою и Можайском. Наполеон же сам по 25 е число находился в Москве. По всем сим сведениям, когда неприятель сильными отрядами раздробил свои силы, когда Наполеон еще в Москве сам, с своею гвардией, возможно ли, чтобы силы неприятельские, находящиеся перед вами, были значительны и не позволяли вам действовать наступательно? С вероятностию, напротив того, должно полагать, что он вас преследует отрядами или, по крайней мере, корпусом, гораздо слабее армии, вам вверенной. Казалось, что, пользуясь сими обстоятельствами, могли бы вы с выгодою атаковать неприятеля слабее вас и истребить оного или, по меньшей мере, заставя его отступить, сохранить в наших руках знатную часть губерний, ныне неприятелем занимаемых, и тем самым отвратить опасность от Тулы и прочих внутренних наших городов. На вашей ответственности останется, если неприятель в состоянии будет отрядить значительный корпус на Петербург для угрожания сей столице, в которой не могло остаться много войска, ибо с вверенною вам армиею, действуя с решительностию и деятельностию, вы имеете все средства отвратить сие новое несчастие. Вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы. Вы имели опыты моей готовности вас награждать. Сия готовность не ослабнет во мне, но я и Россия вправе ожидать с вашей стороны всего усердия, твердости и успехов, которые ум ваш, воинские таланты ваши и храбрость войск, вами предводительствуемых, нам предвещают».
Но в то время как письмо это, доказывающее то, что существенное отношение сил уже отражалось и в Петербурге, было в дороге, Кутузов не мог уже удержать командуемую им армию от наступления, и сражение уже было дано.
2 го октября казак Шаповалов, находясь в разъезде, убил из ружья одного и подстрелил другого зайца. Гоняясь за подстреленным зайцем, Шаповалов забрел далеко в лес и наткнулся на левый фланг армии Мюрата, стоящий без всяких предосторожностей. Казак, смеясь, рассказал товарищам, как он чуть не попался французам. Хорунжий, услыхав этот рассказ, сообщил его командиру.
Казака призвали, расспросили; казачьи командиры хотели воспользоваться этим случаем, чтобы отбить лошадей, но один из начальников, знакомый с высшими чинами армии, сообщил этот факт штабному генералу. В последнее время в штабе армии положение было в высшей степени натянутое. Ермолов, за несколько дней перед этим, придя к Бенигсену, умолял его употребить свое влияние на главнокомандующего, для того чтобы сделано было наступление.
– Ежели бы я не знал вас, я подумал бы, что вы не хотите того, о чем вы просите. Стоит мне посоветовать одно, чтобы светлейший наверное сделал противоположное, – отвечал Бенигсен.
Известие казаков, подтвержденное посланными разъездами, доказало окончательную зрелость события. Натянутая струна соскочила, и зашипели часы, и заиграли куранты. Несмотря на всю свою мнимую власть, на свой ум, опытность, знание людей, Кутузов, приняв во внимание записку Бенигсена, посылавшего лично донесения государю, выражаемое всеми генералами одно и то же желание, предполагаемое им желание государя и сведение казаков, уже не мог удержать неизбежного движения и отдал приказание на то, что он считал бесполезным и вредным, – благословил совершившийся факт.
Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
