Рокси (журнал)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Рокси — первый самиздатовский рок-журнал в СССР. Существовал в Ленинграде с 1977 по 1990 год[1]. Всего вышло 15 номеров «Рокси».





История

Журнал «Рокси» появился в Ленинграде в 1977 году, был создан Борисом Гребенщиковым, Майком Науменко, Юрием Ильченко, Натальей Васильевой, Николаем Васиным. За время своего существования журнал сменил три состава редакций. С седьмого номера (1984) редактором «Рокси» выступает Александр Старцев, возглавлявший журнал вплоть до его закрытия.

«Рокси» под названием «Рок-бюллетень» стал фактически официальным органом Ленинградского рок-клуба (два его экземпляра официально хранились в библиотеке ЛМДСТ). Закончил своё существование осенью 1990 года. Журнал «Рокси» считается первым журналом возрождающейся традиции рок-самиздата.

Первый состав редакции

Первый состав редакции включал в себя таких именитых деятелей рок-музыки, как Н. Васин (Коля Васин), Н. Васильева, Б. Гребенщиков, М. Науменко (Майк), Ю. Ильченко (Ж. Физдопилло)[2]. В этом составе редакции журнал просуществовал два года, и за это время было выпущено три номера журнала. Экземпляры печатались на печатной машинке, в отпечатанные экземпляры вручную вклеивались фотографии. В каждом номере было 20 страниц. Журнал выходил тиражом 15—20 экземпляров.

В журнале публиковались обзоры рок-текстов и интервью с музыкантами, так же появлялись аналитические статьи, посвященные осмыслению рок-движения, Среди авторов журнала были Н. Васин, Б. Гребенщиков, А. Макаревич и другие. Журнал был иллюстрирован вклеенными фотографиями. Распространялся преимущественно в кафе «Сайгон».

Уже на первом этапе в журнале «Рокси» была введена собственная система рубрикации. Основные рубрики: «Аналитические размышления» — здесь публиковались аналитические материалы, посвященные сути рок-движения в целом, следом за этой шла рубрика обзора рок-текстов и рок-прозы, далее — интервью с музыкантами[2]. К развлекательным относились рубрики «Сплетень» — забавные новости рок-н-рольного мира, «Ленгортоп» — своеобразный хит-парад местных рок-групп и прочее.

Внешне журнал «Рокси» выглядел, как и многие издания самиздата, довольно примитивно — два десятка машинописных листков, соединенные скрепками и вклеенные фотографии. Титульный лист, как и дизайн издания на первых порах отсутствовали.

Второй состав редакции

В ноябре 1979 года был сформирован второй состав редакции журнала «Рокси». Туда вошли А. Андреев (Зеленый), М. Брук, О. Решетников, Сорокин[2]. В этом составе редакции журнал просуществовал четыре года, и за это время было выпущено три номера журнала (№№ 4—6). Экземпляры печатались тем же способом, что и во времена первой редакции: на печатной машинке, в отпечатанные экземпляры вручную вклеивались фотографии. В каждом номере было 60 страниц. Журнал выходил тиражом 15-20 экземпляров.

В период второй редакции журнал сохранил свою прежнюю рубрикацию. Сперва шел раздел «редакционное обозрение», который включал в себя колонку редактора, затем шли аналитические статьи разных авторов, где высказывались суждения о музыке рок[2]. Часто мнения разных авторов по одному и тому же вопросу расходились в статьях. Дальше шел раздел «новости звукозаписи» где писались сведения о новых музыкальных поступлениях и интервью с музыкантами. Появился раздел переводных статей, по прежнему остался «ленгортоп» и «сплетень». С пятого номера в журнале появляется «отдел литературы и искусств». В шестом номере появляются, назовем условно, репортажи с рок-фестивалей. Последний, шестой, номер «Рокси», выпущенный второй редакцией, появился на стенде образовавшегося в 1981 году официального ленинградского рок-клуба под новым названием «Рок-бюллетень» в качестве официальной стенгазеты.

Третий состав редакции

С седьмого номера, то есть с лета 1984 года журнал «Рокси» выходит в составе третьей редакции по счету и под названием «рок-бюллетень». Журнал принял статус «официального издания любительского объединения молодежи». В состав редакции вошли А. Старцев, Б. Малышев, А. Гуницкий, И. Леонов, Ю. Тышкевич. С седьмого номера у журнала появляется дизайн, обложка и иллюстрации, с восьмого номера журнал выходит объёмом около ста страниц. Два из пяти разрешенных экземпляров от каждого выпуска отныне хранятся в библиотеке Дома самодеятельного творчества.

Журнал «Рокси» перестает существовать как подпольное издание и перерождается с новым именем[когда?] в качестве издания официального. В то же время происходит кризис редакции, статьи А. Старцева заполоняют страницы «рок-бюллетени». К журналу постепенно теряют интерес. Что касается так называемой «кухни» издания, то тут практически ничего не изменилось. Больше стало репортажей, в том числе и фоторепортажей, остались интервью, новости звукозаписи, «ленгортоп» и «сплетень». В конце номеров стали появляться объявления о поиске музыкантов в начинающие рок-группы и приглашения на концерты.

Редакторы

См. также

  • Русский рок
  • «Урлайт» — советский самиздатовский рок-журнал (Москва, 1985—1991)
  • «Зеркало» — советский самиздатовский рок-журнал, подпольно выпускаемый рок-энтузиастами в Москве (1981—1982)
  • «Ухо» — советский самиздатовский рок-журнал, подпольно выпускаемый рок-энтузиастами в Москве (1982—1983)
  • «РИО» — советский самиздатовский рок-журнал, подпольно выпускаемый рок-энтузиастами в Ленинграде

Напишите отзыв о статье "Рокси (журнал)"

Ссылки

  • [kinoroom.stsland.ru/rokcy/o_rocksy.htm О журнале «Рокси»]
  • [handbook.reldata.com/handbook.nsf/Main?OpenFrameSet&Frame=Body&Src=1/36500CE1355AF784C3256B55003CCD50%3FOpenDocument «РОКСИ» № 14, январь-апрель 1988 г.]
  • Александр Башлачёв [www.youtube.com/watch?v=fKPUYxOURAM&feature=related на устном выпуске журнала «РОКСИ» (Ленинград, ДК Ильича, 1987 г.)]

Примечания

  1. Кушнир А. Золотое Подполье. Полная иллюстрированная энциклопедия рок-самиздата. История. Антология. Библиография. — Нижний Новгород: Деком, 1994. — 366 с.
  2. 1 2 3 4 Андреев В. [www.fedy-diary.ru/Gold/articles/reshet.htm Интервью с Олегом Решетниковым] // РИО. — 1987. — № 13.

Отрывок, характеризующий Рокси (журнал)

– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.


Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.

На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
Лакей хотел войти, чтобы убрать что то в зале, но она не пустила его, опять затворив за ним дверь, и продолжала свою прогулку. Она возвратилась в это утро опять к своему любимому состоянию любви к себе и восхищения перед собою. – «Что за прелесть эта Наташа!» сказала она опять про себя словами какого то третьего, собирательного, мужского лица. – «Хороша, голос, молода, и никому она не мешает, оставьте только ее в покое». Но сколько бы ни оставляли ее в покое, она уже не могла быть покойна и тотчас же почувствовала это.
В передней отворилась дверь подъезда, кто то спросил: дома ли? и послышались чьи то шаги. Наташа смотрелась в зеркало, но она не видала себя. Она слушала звуки в передней. Когда она увидала себя, лицо ее было бледно. Это был он. Она это верно знала, хотя чуть слышала звук его голоса из затворенных дверей.