Рокфеллер, Майкл
| Майкл Рокфеллер | |
| англ. Michael Rockefeller | |
 Майкл Рокфеллер | |
| Место смерти: |
Нидерландская Новая Гвинея (ныне - Индонезия) |
|---|---|
| Научная сфера: | |
| Альма-матер: | |
Майкл Рокфеллер (18 мая 1938 — предположительно 1961) — американский этнограф и антрополог, исследователь, сын известного политика и банкира Нельсона Олдрича Рокфеллера, пропал без вести во время экспедиции в Новой Гвинее.
Содержание
Биография
Майкл Рокфеллер родился в 1938 году в семье американского банкира Нельсона Олдрича Рокфеллера, являлся правнуком первого долларового миллиардера Джона Рокфеллера. С детства Майкл интересовался историей и антропологией, что поддерживалось его отцом. Он много времени проводил в институте антропологии, который финансировало семейство Рокфеллеров. Майкл решил стать учёным, для чего поступил в Гарвардский университет. В 1960 году он окончил его, несколько месяцев отслужил в американской армии[1].
Майкл Рокфеллер мечтал отправиться в научную экспедицию в Океанию, собрать коллекцию, рассказывавшую о жизни и быте аборигенов. Нельсон Рокфеллер приветствовал это решение сына и выделил деньги на поездку[1].
Экспедиция в Океанию
Майкл Рокфеллер отправился в экспедицию осенью 1961 года вместе с голландским этнографом Рене Вассингом. Они наняли двух проводников из местных жителей — неких Лео и Симона, и вместе с ними колесили по поселениям аборигенов, выменивая их предметы быта и искусства на металлические изделия. Рокфеллер и Вассинг скупали, среди прочего, также разукрашенные человеческие черепа. Через некоторое время они собрали целую коллекцию, которая позже была помещена в экспозицию Нью-Йоркского музея первобытного искусства, но на достигнутом решили не останавливаться. Они решили отправиться в поселение местного людоедского племени асматов, чтобы заполучить уникальные предметы.
Аборигены отговаривали Рокфеллера ехать к асматам, говоря, что в этом племени бытуют суеверия, что душа человека переходит к тому, кто его убил и съел, а шаман одного из племён сказал ему, что он видит «маску смерти» на его лице[1].
Несмотря на уговоры аборигенов не ехать, 17 ноября 1961 года Рокфеллер, Вассинг, Лео и Симон отправились к асматам. Рокфеллер выменял самодельную лодку у аборигенов, подвесил на неё мотор и отправился вместе со своими спутниками к дальнему поселению асматов по реке, несмотря на то, что лодка была явно перегружена. Через некоторое время мотор лодки заглох. До берега было около трёх километров, и проводники экспедиции Лео и Симон, привязав к себе канистры из-под топлива, поплыли к берегу. Им удалось достичь берега, несмотря на опасность подвергнуться нападению крокодилов, но они заблудились в джунглях и были обнаружены лишь через несколько дней[1].
Рокфеллер и Вассинг оставались в лодке, однако вскоре её перевернуло волной. Некоторое время они дрейфовали. на обломках. 19 ноября Рокфеллер сказал Вассингу, что вплавь доберётся до берега.[2] Вассинг отказался плыть с ним, и видел, как он поплыл к берегу. Больше Майкла Рокфеллера никто не видел. Спустя несколько часов Вассинг был обнаружен гидросамолётом нидерландских военно-морских сил, а затем шхуна «Тасман» подобрала его. Когда Вассинг пришёл в себя, он рассказал обо всех обстоятельствах. На поиски Майкла Рокфеллера были брошены большие силы, но никаких следов обнаружить не удалось. Вскоре из Нью-Йорка прилетел Нельсон Рокфеллер, спонсировавший поиски сына, но Майкл либо его тело так и не были найдены[1].
Версии исчезновения
До сих пор точно не установлено, что произошло с Майклом Рокфеллером. Многие склонялись к тому, что утонуть в реке или подвергнуться нападению крокодилов он не мог. По самой распространённой версии, Рокфеллер был убит и съеден асматами. По словам христианского миссионера Яна Смита, чья миссия находилась невдалеке от поселения асматов, он видел, что аборигены несли одежду пропавшего исследователя, более того — они показывали ему кости, которые могли принадлежать Майклу. Вскоре Смит трагически погиб, и более подробно выяснить это не удалось. Другой миссионер утверждал, что аборигены также рассказывали ему о убитом и съеденном юноше, чей череп с «железными глазами» (вероятно, очками, которые всегда носил Рокфеллер) хранился у шамана племени, но никаких подтверждений этому не нашлось[1]. Также распространена версия о том, что Рокфеллер был убит асматами, испугавшимися, что он — морское чудовище, вышедшее из воды. По их поверьям, чудовища имели человеческий облик и белый цвет кожи[3].
Документальные фильмы
- «Пропавшая экспедиция Рокфеллера» из цикла «Тайны века».
Напишите отзыв о статье "Рокфеллер, Майкл"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Наталья Трубиновская. [www.chronoton.ru/past/polit/maikl-rokfeller Майкл Рокфеллер - съеденный миллионер] (рус.). Хронотон (10/12/10). Проверено 4 февраля 2011. [www.webcitation.org/697mmG556 Архивировано из первоисточника 13 июля 2012].
- ↑ Ошибка в сносках?: Неверный тег
<ref>; для сносокautogenerated1не указан текст - ↑ Л. Ольгин. [www.vokrugsveta.ru/vs/article/4530/ Почему асматы не съели Рокфеллера.] (рус.). Вокруг света (№3 (2546) Март 1971). Проверено 4 февраля 2011. [www.webcitation.org/697mobAOm Архивировано из первоисточника 13 июля 2012].
Ссылки
- [www.planeta.by/article/307 Затерянные во времени]
Отрывок, характеризующий Рокфеллер, Майкл
В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.
