Рок-н-ролл для принцесс

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Рок-н-ролл для принцесс
Жанр

фильм-сказка

Режиссёр

Радомир Василевский

Автор
сценария

Радий Погодин

В главных
ролях

Гражина Байкштите
Виктор Павлов
Андрей Анкудинов
Людмила Аринина
Павел Винник
Светлана Воронина

Оператор

Сергей Стасенко

Композитор

Давид Тухманов

Кинокомпания

Одесская киностудия

Длительность

151 мин.

Страна

СССР СССР

Год

1990

К:Фильмы 1990 года

«Рок-н-ролл для принцесс» — советский музыкальный фильм-сказка по книге Радия Погодина «Турнир в королевстве Фиофегас», снятый режиссёром Радомиром Василевским в 1990 году (на экраны вышел в 1991).





Сюжет

Король одного сказочного королевства Филогерц (Виктор Павлов) обеспокоен тем, что его единственный сын принц Филофей (Андрей Анкудинов) никак не хочет взрослеть. Тогда король решает его женить. Для этого он устраивает конкурс принцесс, победительница которого и станет женой Филофея. Устраивать конкурс помогает придворная волшебница королевства Измора (Гражина Байкштите).

В ролях

Особенности фильма

  • Время и место действия определению не поддаётся. С одной стороны герои фильма носят старинную одежду, живут в замках, дерутся на шпагах, с другой — ездят на велосипедах и автомобилях, а также смотрят конкурс принцесс в прямом эфире по телевизору, причём телевизоры явно советского производства.
  • Принцессы из фильма принцесс напоминают мало. Это скорее советские городские девчонки.
  • Вопреки названию, рок-н-ролл в фильме практически отсутствует, он звучит в фильме лишь один раз в самом конце, когда было объявлено, что Измора тайно поженила Филофея. Все остальные песни в фильме поются в стиле поп.

Съёмочная группа

Напишите отзыв о статье "Рок-н-ролл для принцесс"

Примечания

  1. [ale07.narod.ru/music/notes/song/book/tuhmanov.htm Ноты Аккорды Композитор Давид Тухманов Песенники для фортепиано]

Ссылки

  • [ruskino.ru/mov/3128 Рок-н-ролл для принцесс] на сайте ruskino.ru


Отрывок, характеризующий Рок-н-ролл для принцесс

Пьер так задумался, что не расслышал вопроса. Он смотрел то на кавалерийский, повстречавшийся теперь с поездом раненых полк, то на ту телегу, у которой он стоял и на которой сидели двое раненых и лежал один, и ему казалось, что тут, в них, заключается разрешение занимавшего его вопроса. Один из сидевших на телеге солдат был, вероятно, ранен в щеку. Вся голова его была обвязана тряпками, и одна щека раздулась с детскую голову. Рот и нос у него были на сторону. Этот солдат глядел на собор и крестился. Другой, молодой мальчик, рекрут, белокурый и белый, как бы совершенно без крови в тонком лице, с остановившейся доброй улыбкой смотрел на Пьера; третий лежал ничком, и лица его не было видно. Кавалеристы песельники проходили над самой телегой.
– Ах запропала… да ежова голова…
– Да на чужой стороне живучи… – выделывали они плясовую солдатскую песню. Как бы вторя им, но в другом роде веселья, перебивались в вышине металлические звуки трезвона. И, еще в другом роде веселья, обливали вершину противоположного откоса жаркие лучи солнца. Но под откосом, у телеги с ранеными, подле запыхавшейся лошаденки, у которой стоял Пьер, было сыро, пасмурно и грустно.
Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.