Пети, Ролан

Ролан Пети
фр. Roland Petit
Дата рождения:	13 января 1924(1924-01-13)
Место рождения:	Вилемомбль, Сена — Сен-Дени, Франция
Дата смерти:	10 июля 2011(2011-07-10) (87 лет)
Место смерти:	Женева, Швейцария
Профессия:	артист балета, балетмейстер, хореограф
Гражданство:	Франция Франция
Награды:
IMDb:	ID 0677603
Сайт:	[www.roland-petit.fr/ Официальный сайт]

Рола́н Пети́ (фр. Roland Petit, 13 января 1924, Виллемомбль, Сена — Сен-Дени — 10 июля 2011, Женева) — французский танцовщик и хореограф, один из признанных классиков балета XX века.

Биография

Ролан Пети — сын Роз Репетто, основательницы компании-производителя балетной одежды и обуви Repetto, и владельца закусочной (в память о своей работе в отцовском ресторане Пети позднее поставит номер с подносом). Учился в балетной школе Парижской Оперы, где его педагогами были Гюстав Рико и Серж Лифарь. После её окончания в 1940 году был зачислен в кордебалет Гранд-Опера.

В 1945 году совместно с другими молодыми артистами Парижской оперы участвовал в Танцевальных вечерах Театра Сары Бернар. В том же году совместно с Жанин Шарра и при поддержке Жана Кокто, Бориса Кохно и Кристиана Берара создал собственную труппу — «Балет Елисейских полей», где официально занял пост балетмейстера. В 1946 году создал для Жана Бабиле и его супруги Натали Флиппар балет «Юноша и смерть» (сценарий Жана Кокто, музыка И. С. Баха), вошедший в классику мирового балетного искусства.

В 1948 году ушёл из компании (после этого просуществовавшей ещё 3 года) и создал новую труппу в театре Мариньи — «Балет Парижа». Его прима-балериной стала Рене (Зизи) Жанмер. В следующем году специально для неё он поставил другой свой знаменитый балет — «Кармен». Премьера балета в Лондоне имела такой успех, что Жанмер получила приглашение из Голливуда, куда вслед за ней поехал и Пети. В Голливуде он работал и как хореограф, и как танцовщик. В 1952 году вместе с Жанмер и Эриком Бруном участвовал в съёмках фильма-мюзикла «Ганс Христиан Андерсен» (Принц в эпизоде «Русалочка»). В 1955-м вышло два фильма с его хореографией: «Хрустальный башмачок» с Лесли Карон и «Длинноногий папочка» с Фредом Астером.

В 1960 году режиссёр Теренс Янг снял фильм-балет «Раз, два, три, четыре, или Чёрные чулочки», куда вошли четыре балета Ролана Пети: «Кармен», «Авантюристка», «Сирано де Бержерак» и «Траурный день». В съёмках участвовали Рене Жанмер, Сид Чарисс, Мойра Ширер и Ханс ван Манен. Сам Пети исполнил три главные роли в собственной хореографии: Дона Хозе, Жениха и Сирано.

В 1965 году вернулся в Парижскую Оперу для постановки балета Мориса Жарра «Собор Парижской богоматери». Главные роли на премьере исполняли Клэр Мотт (Эсмеральда), Сирил Атанасов (Клод Фролло), Жан-Пьер Бонфу (Феб). Роль Квазимодо исполнил сам балетмейстер.

В 1973 году поставил для Майи Плисецкой миниатюру «Гибель розы» на музыку Малера.

В 1972 году основал Балет Марселя, которым руководил в течение 26 лет. Первой постановкой компании стал балет «Пинк Флойд», показанный на стадионе Марселя и в парижском Дворце спорта. Звёздами его новой труппы были Доминик Кальфуни и Дени Ганьо.

Ролан Пети — автор более чем пятидесяти балетов и номеров для танцовщиков всего мира. Ставил спектакли на лучших сценах Италии, Германии, Англии, Канады, Кубы и России. Его опусы отличались стилистическим и техническим разнообразием балетного языка. Сотрудничал как с авангардистами, так и с представителями нового реализма, среди которых Мартиал Райс, Жан Тэнгли и Ники де Сен-Фалль. Работал с модельером Ивом Сен-Лораном (костюмы для балета «Собор Парижской богоматери» и номера «Гибель розы»), певцом и композитором Сержем Генсбуром, скульптором Бальдаччини, художниками Жаном Карзу и Максом Эрнстом. Либретто для Пети писали Жорж Сименон, Жак Превер и Жан Ануй. Музыку для его балетов сочиняли Анри Дютийё и Морис Жарр. 

В 1954 году женился на Зизи Жанмер. Их дочь Валентина также стала танцовщицей и артисткой кино.

Скончался в возрасте 87 лет

Наиболее значительные постановки

• Рандеву / Le rendez-vous ( 1945)
• Герника / Guernica 1945
• Юноша и смерть / Le Jeune Homme et la Mort (1946)
• Бродячие комедианты / Les forains (1948)
• Кармен / Carmen (1949)
• Балабиле / Ballabile (1950)
• Волк / Le loup (1953)
• Собор Парижской богоматери / Notre-Dame de Paris (1965)
• Потерянный рай / Paradise Lost (1967)
• Краанерг / Kraanerg (1969)
• Гибель розы / La rose malade (1973)
• Пруст, или Перебои сердца / Proust, ou Les intermittences du coeur (1974)
• Коппелия / Coppélia (1975)
• Фантастическая симфония / Symphonie phantastique (1975)
• Пиковая дама / La Dame de pique (1978) 
• Призрак оперы / Le phantôme de l’Opéra
• Les amours de Frantz (1981)
• Голубой ангел / The Blue Angel (1985)
• Клавиго / Clavigo (1999)
• Пути творения / Les chemins de la création (2004)

Балеты Ролана Пети в России

• Собор Парижской богоматери — Ленинградский театр оперы и балета им. Кирова (1978)
• Кармен — Мариинский театр (1998)
• Юноша и смерть — Мариинский театр (1998)
• Пиковая дама — Большой театр (2001)
• Собор Парижской богоматери — Большой театр (2003)
• Юноша и смерть — Большой театр (2010)
• Коппелия - театр Станиславского и Немировича-Данченко (2012)

Мемуары

• J’ai dansé sur les flots (1993, рус. пер. 2008)

Признание и награды

Офицер Национального ордена за заслуги в области литературы и искусства (1965), кавалер Ордена Почётного легиона. (1974), лауреат главной Национальной премии Франции в области литературы и искусства (1975), лауреат Государственной премии Российской Федерации за постановку балета Пиковая дама в Большом театре (2001) и других наград.

Литература

• Mannoni G. Roland Petit. Paris: L’Avant-Scène ballet/danse, 1984.
• Fiette A. Zizi Jeanmaire, Roland Petit: un patrimoine pour la danse. Paris: Somogy; Genève: Musée d’art et d’histoire; Ville de Genève: Département des affaires culturelles, 2007.
• Чистякова В. Ролан Пети. Ленинград: Искусство, 1977.
• Аркина Н. Театр Р. Пети // Театр : журнал. — М., 1974. — № 11.

Ссылки

• [www.ballet.classical.ru/i_petit.html Встреча с Роланом Пети] // Центральный дом актёра, ведущая — Виолетта Майниеце, 2001 год

Отрывок, характеризующий Пети, Ролан

– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.

Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.

Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.

Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика.
Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.


Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.
– Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа!
Сам Долохов часто во время своего выздоровления говорил Ростову такие слова, которых никак нельзя было ожидать от него. – Меня считают злым человеком, я знаю, – говаривал он, – и пускай. Я никого знать не хочу кроме тех, кого люблю; но кого я люблю, того люблю так, что жизнь отдам, а остальных передавлю всех, коли станут на дороге. У меня есть обожаемая, неоцененная мать, два три друга, ты в том числе, а на остальных я обращаю внимание только на столько, на сколько они полезны или вредны. И все почти вредны, в особенности женщины. Да, душа моя, – продолжал он, – мужчин я встречал любящих, благородных, возвышенных; но женщин, кроме продажных тварей – графинь или кухарок, всё равно – я не встречал еще. Я не встречал еще той небесной чистоты, преданности, которых я ищу в женщине. Ежели бы я нашел такую женщину, я бы жизнь отдал за нее. А эти!… – Он сделал презрительный жест. – И веришь ли мне, ежели я еще дорожу жизнью, то дорожу только потому, что надеюсь еще встретить такое небесное существо, которое бы возродило, очистило и возвысило меня. Но ты не понимаешь этого.
– Нет, я очень понимаю, – отвечал Ростов, находившийся под влиянием своего нового друга.

Осенью семейство Ростовых вернулось в Москву. В начале зимы вернулся и Денисов и остановился у Ростовых. Это первое время зимы 1806 года, проведенное Николаем Ростовым в Москве, было одно из самых счастливых и веселых для него и для всего его семейства. Николай привлек с собой в дом родителей много молодых людей. Вера была двадцати летняя, красивая девица; Соня шестнадцати летняя девушка во всей прелести только что распустившегося цветка; Наташа полу барышня, полу девочка, то детски смешная, то девически обворожительная.
В доме Ростовых завелась в это время какая то особенная атмосфера любовности, как это бывает в доме, где очень милые и очень молодые девушки. Всякий молодой человек, приезжавший в дом Ростовых, глядя на эти молодые, восприимчивые, чему то (вероятно своему счастию) улыбающиеся, девические лица, на эту оживленную беготню, слушая этот непоследовательный, но ласковый ко всем, на всё готовый, исполненный надежды лепет женской молодежи, слушая эти непоследовательные звуки, то пенья, то музыки, испытывал одно и то же чувство готовности к любви и ожидания счастья, которое испытывала и сама молодежь дома Ростовых.
В числе молодых людей, введенных Ростовым, был одним из первых – Долохов, который понравился всем в доме, исключая Наташи. За Долохова она чуть не поссорилась с братом. Она настаивала на том, что он злой человек, что в дуэли с Безуховым Пьер был прав, а Долохов виноват, что он неприятен и неестествен.
– Нечего мне понимать, – с упорным своевольством кричала Наташа, – он злой и без чувств. Вот ведь я же люблю твоего Денисова, он и кутила, и всё, а я всё таки его люблю, стало быть я понимаю. Не умею, как тебе сказать; у него всё назначено, а я этого не люблю. Денисова…
– Ну Денисов другое дело, – отвечал Николай, давая чувствовать, что в сравнении с Долоховым даже и Денисов был ничто, – надо понимать, какая душа у этого Долохова, надо видеть его с матерью, это такое сердце!
– Уж этого я не знаю, но с ним мне неловко. И ты знаешь ли, что он влюбился в Соню?