Мэй, Ролло

Ролло Рис Мэй
Rollo Reece May
американский экзистенциальный психолог
Дата рождения:	21 апреля 1909(1909-04-21)
Место рождения:	Ада, Огайо
Дата смерти:	22 октября 1994(1994-10-22) (85 лет)
Место смерти:	Трибурон, Калифорния

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Учёные степени и звания
Учёная степень:	доктор философии (PhD) по клинической психологии

Ролло Рис Мэй (21 апреля, 1909 — 22 октября, 1994) — известный американский психолог и психотерапевт, теоретик экзистенциальной психологии. В своих произведениях подвергает тщательному рассмотрению основные проблемы человеческой экзистенции: добро и зло, свобода, ответственность и судьба, творчество, вина и тревога, любовь и насилие. Наиболее известная работа Мэя «Любовь и воля» (англ. Love and Will) стала американским национальным бестселлером и получила в 1970 году премию Ральфа Уолдо Эмерсона за эрудицию в области наук о человеке.

Биография

Рис Мэй (имя данное при рождении) родился 21 апреля 1909 года в небольшом городе Ада, штат Огайо. У него была старшая сестра и пять младших братьев. То есть всего его родители, Эрл Тайтл Мэй и Мэти Баутон Мэй, имели семерых детей. Вскоре после рождения Риса его семья переехала в Марин-Сити, штат Мичиган, где он и провел свои детские годы.

Родители Мэя были малообразованными. Они мало занимались детьми, плохо ладили друг с другом, что впоследствии привело к их разводу в 1933 году. Старшая сестра Ролло страдала шизофренией. Под влиянием этих тяжёлых жизненных обстоятельств Рис Мэй сменил имя.

Окончив школу, Ролло Мэй поступил в Мичиганский государственный колледж сельского хозяйства и прикладных наук. Во время учёбы Ролло стал сооснователем журнала, критиковавшего действия властей, что привело его к исключению из колледжа. После исключения, Ролло взяли в Оберлинский колледж, где он и получил в 1930 году степень бакалавра с основной специализацией по английскому языку и дополнительными специализациями по греческой литературе и истории.

По окончании колледжа Мэй переехал в город Салоники (Греция), где занялся преподавательской деятельностью. Тогда же он посещал лекции Альфреда Адлера.

В 1933 году, в связи с разводом родителей, Ролло Мэй вернулся в США, где поступил в Нью-Йоркскую объединённую теологическую семинарию. Во время учёбы Мэй познакомился с известным теологом и философом Паулем Тиллихом, бежавшим из нацистской Германии и продолжившим академическую карьеру в Америке. Они стали друзьями и оставались ими более тридцати лет.

В 1938 году, по окончании семинарии Ролло Мэй защитил, под руководством Тиллиха, научную степень по богословию и был рукоположен в священники церковной конгрегации Нью-Джерси, где прослужил пастором в течение двух лет. В этом же году он женился на Флоренции Де Фриз (англ. Florence De Frees), своей первой жене, родившей ему сына и двух дочерей-близняшек.

Оставив работу пастора, Ролло Мэй прошёл курс обучения в Институте психиатрии, психоанализа и психологии Уильяма Алансона Уайта, одновременно работая в Нью-Йоркском Сити-колледже в качестве психолога-консультанта. В Сити-колледже Мэй познакомился, в частности, с одним из его основателей — Гарри Салливаном.

В 1942 году Мэй заболел туберкулёзом и полтора года провёл в больнице, откуда вышел с убеждением, что основной причиной его выздоровления стала проделанная им внутренняя работа, а не усилия врачей.

В 1946 году открыл частную практику.

В 1948 году стал психотерапевтом и вошёл в состав преподавателей Институте психиатрии, психоанализа и психологии Уильяма Алансона Уайта, где продолжил работать до 1974 года.

В 1949 году получил степень доктора философии по клинической психологии в Педагогическом колледже при Колумбийском университете. Это была первая Ph.D. степень в этой области, выданная Колумбийским Университетом.

В 1969 году развёлся со своей первой женой.

В 1971 году женился на Ингрид Скулл (англ. Ingrid Scholl).

В 1978 году вновь развёлся.

В 1989 году женился на Джорджии Ли Милл Джонсон (англ. Georgia Lee Mill Johnson).

В 1994 году умер от хронической сердечной недостаточности в городе Тибуроне, штат Калифорния, где он жил с середины семидесятых. Ему было 85 лет.

Работы

Вскоре после возвращения из санатория, где он лечился от туберкулёза, Мэй оформил записи своих размышлений о тревоге в виде докторской диссертации и опубликовал её под заглавием «Значение тревоги» (1950 год). За этой первой крупной публикацией последовало множество книг, которые принесли ему общенациональную, а потом и мировую известность. Наиболее известная его книга — «Любовь и воля» — вышла в 1969 году, стала бестселлером и в следующем году была удостоена премии Ральфа Эмерсона. А в 1972 году Нью-Йоркское общество клинических психологов присудило Мэю Премию доктора Мартина Лютера Кинга Младшего за книгу «Власть и невинность».

Помимо этого, Мэй вел активную педагогическую и клиническую работу. Он читал лекции в Гарварде и Принстоне, в разное время преподавал в Йельском и Колумбийском университетах, в Дартмутском колледже, Оберлинском колледже и Колледже Вассара, а также в Новой школе социальных исследований в Нью-Йорке. Он был внештатным профессором Нью-Йоркского университета, председателем Совета ассоциации экзистенциальной психологии и членом Попечительского совета Американского фонда душевного здоровья.

Библиография

На английском языке

1. May R. Love and Will. — 1969.
2. May R. The Meaning of Anxiety. — N.Y. : Pocket Books, 1977.

Русскоязычные переводы

1. Мэй Р. Открытие Бытия. — М. : Институт Общегуманитарных Исследований, 2004. — 224 с. — ISBN 5-88239-137-8.
2. Мэй Р. [psylib.ukrweb.net/books/meyro01/index.htm Любовь и воля] = Love and Will. — М. : Рефл-бук ; К. : Ваклер, 1997.
3. Мэй Р. [psylib.org.ua/books/meyro02/index.htm Смысл тревоги] = The Meaning of Anxiety / пер. с англ. М. И. Заваловой и А. Ю. Сибуриной; терминолог. правка В. Данченка. — К. : PSYLIB, 2005.
4. Мэй Р. Искусство психологического консультирования / пер. Т. К. Кругловой. — М. : Независимая фирма «Класс», 1999. — ISBN 0-285-65099-8 (Великобритания), ISBN 5-86375-077-3 (РФ).

См. также

• Экзистенциализм
• Гуманистическая психология
• Отто Ранк
• Абрахам Маслоу
• Карл Роджерс
• Пауль Тиллих

Отрывок, характеризующий Мэй, Ролло

Когда Борис и Анна Павловна вернулись к общему кружку, разговором в нем завладел князь Ипполит.
Он, выдвинувшись вперед на кресле, сказал: Le Roi de Prusse! [Прусский король!] и сказав это, засмеялся. Все обратились к нему: Le Roi de Prusse? – спросил Ипполит, опять засмеялся и опять спокойно и серьезно уселся в глубине своего кресла. Анна Павловна подождала его немного, но так как Ипполит решительно, казалось, не хотел больше говорить, она начала речь о том, как безбожный Бонапарт похитил в Потсдаме шпагу Фридриха Великого.
– C'est l'epee de Frederic le Grand, que je… [Это шпага Фридриха Великого, которую я…] – начала было она, но Ипполит перебил ее словами:
– Le Roi de Prusse… – и опять, как только к нему обратились, извинился и замолчал. Анна Павловна поморщилась. MorteMariet, приятель Ипполита, решительно обратился к нему:
– Voyons a qui en avez vous avec votre Roi de Prusse? [Ну так что ж о прусском короле?]
Ипполит засмеялся, как будто ему стыдно было своего смеха.
– Non, ce n'est rien, je voulais dire seulement… [Нет, ничего, я только хотел сказать…] (Он намерен был повторить шутку, которую он слышал в Вене, и которую он целый вечер собирался поместить.) Je voulais dire seulement, que nous avons tort de faire la guerre рour le roi de Prusse. [Я только хотел сказать, что мы напрасно воюем pour le roi de Prusse . (Непереводимая игра слов, имеющая значение: «по пустякам».)]
Борис осторожно улыбнулся так, что его улыбка могла быть отнесена к насмешке или к одобрению шутки, смотря по тому, как она будет принята. Все засмеялись.
– Il est tres mauvais, votre jeu de mot, tres spirituel, mais injuste, – грозя сморщенным пальчиком, сказала Анна Павловна. – Nous ne faisons pas la guerre pour le Roi de Prusse, mais pour les bons principes. Ah, le mechant, ce prince Hippolytel [Ваша игра слов не хороша, очень умна, но несправедлива; мы не воюем pour le roi de Prusse (т. e. по пустякам), а за добрые начала. Ах, какой он злой, этот князь Ипполит!] – сказала она.
Разговор не утихал целый вечер, обращаясь преимущественно около политических новостей. В конце вечера он особенно оживился, когда дело зашло о наградах, пожалованных государем.
– Ведь получил же в прошлом году NN табакерку с портретом, – говорил l'homme a l'esprit profond, [человек глубокого ума,] – почему же SS не может получить той же награды?
– Je vous demande pardon, une tabatiere avec le portrait de l'Empereur est une recompense, mais point une distinction, – сказал дипломат, un cadeau plutot. [Извините, табакерка с портретом Императора есть награда, а не отличие; скорее подарок.]
– Il y eu plutot des antecedents, je vous citerai Schwarzenberg. [Были примеры – Шварценберг.]
– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.
– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.


Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.
Жизнь старого князя Болконского, князя Андрея и княжны Марьи во многом изменилась с 1805 года.
В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.
У алтаря лысогорской церкви была часовня над могилой маленькой княгини, и в часовне был поставлен привезенный из Италии мраморный памятник, изображавший ангела, расправившего крылья и готовящегося подняться на небо. У ангела была немного приподнята верхняя губа, как будто он сбирался улыбнуться, и однажды князь Андрей и княжна Марья, выходя из часовни, признались друг другу, что странно, лицо этого ангела напоминало им лицо покойницы. Но что было еще страннее и чего князь Андрей не сказал сестре, было то, что в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мертвой жены: «Ах, зачем вы это со мной сделали?…»
Вскоре после возвращения князя Андрея, старый князь отделил сына и дал ему Богучарово, большое имение, находившееся в 40 верстах от Лысых Гор. Частью по причине тяжелых воспоминаний, связанных с Лысыми Горами, частью потому, что не всегда князь Андрей чувствовал себя в силах переносить характер отца, частью и потому, что ему нужно было уединение, князь Андрей воспользовался Богучаровым, строился там и проводил в нем большую часть времени.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо pешил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтобы отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.
26 февраля 1807 года, старый князь уехал по округу. Князь Андрей, как и большею частью во время отлучек отца, оставался в Лысых Горах. Маленький Николушка был нездоров уже 4 й день. Кучера, возившие старого князя, вернулись из города и привезли бумаги и письма князю Андрею.
Камердинер с письмами, не застав молодого князя в его кабинете, прошел на половину княжны Марьи; но и там его не было. Камердинеру сказали, что князь пошел в детскую.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, Петруша с бумагами пришел, – сказала одна из девушек помощниц няни, обращаясь к князю Андрею, который сидел на маленьком детском стуле и дрожащими руками, хмурясь, капал из стклянки лекарство в рюмку, налитую до половины водой.