Романовцы

Романовцы — группа политических ссыльных, участников вооружённого протеста в Якутске (1904 г.) и побега из Александровского централа (1905 г.).

История

18 февраля 1904 г. 56 политических ссыльных захватили в Якутске дом местного жителя, якута Романова (отсюда название — «Романовцы»). 50 чел. из них были членами РСДРП. Их возглавляли большевики А. А. Костюшко-Валюжанич (бывший военный) и В. К. Курнатовский.

«Романовцы» запаслись оружием (топоры, ножи, 25 револьверов, 2 берданки, десяток охотничьих ружей), продовольствием. Они забаррикадировали дом и подняли над ним красный флаг. Якутскому губернатору была послана петиция с требованием смягчить меры надзора за ссыльными. В случае неудовлетворения требований и штурма «романовцы» обещали применить оружие.

Дом был окружен сплошным кольцом солдат, начался обстрел с дальних дистанций. Один «романовец» был убит, трое ранены, в том числе Костюшко-Валюжанич. 7 марта «романовцы» сдались. Их судили и приговорили к различным срокам каторжных работ работ.

23 августа «романовцев» отправили в Александровский централ. По дороге один из них попытался бежать, был схвачен и покончил с собой. 23 сентября они прибыли к месту назначения. Большую часть перевели в Иркутскую тюрьму, а 15 человек оставили в Пересыльной тюрьме Александровского централа. Их поместили в барак № 5.

Почти сразу «романовцы» стали готовить побег. Маленькой ручной пилкой они выпилили часть половой доски размером 6 вершков на 1,5 аршин и стали рыть подкоп. Был вырыт уступами колодец глубиной 3 аршина и подземная галерея за наружную стену длиной 40 сажен. Вырытая земля выносилась в кульках в соседний барак, где под полом имелось свободное пространство. Задача по организации побега облегчалась тем, что: 1. пол был недавно отремонтирован и изобиловал свежими вставками; 2. после переклички в 6-7 часов вечера и до 8 часов утра след. суток барак не посещался тюремной администрацией. Надзиратель лишь изредка заглядывал в смотровое окошко, из которого место работы не было видно. В декабре 1904 г. подкоп был завершен.

Теперь предстояло решить ещё одну задачу: раздобыть транспорт (подводы с лошадьми) и тёплую одежду. Через вольнопоселенцев наняли местных крестьян, договорились о шубах, шапках, валенках. В ночь с 16 на 17 января 1905 г. 15 «романовцев» пролезли через подкоп и, закутавшись в простыни, стали ждать крестьян в условленном месте. После встречи все погрузились на подводы и поехали в сторону Иркутска. По пути они повредили телеграфный провод. Администрация, обнаружив утром исчезновение заключённых, смогла оповестить Иркутск лишь во второй половине дня.

Однако дальше начались неудачи. 6 чел. задержали в селе Александровском, ещё 4 чел. на железной дороге. Но пятерым все же удалось скрыться. Всех задержанных, а также часть тех «романовцев», которые находились в Иркутской тюрьме, отправили обратно в Александровский централ.

Интересна судьба одного из руководителей «романовцев», Костюжко-Валюжанича. Раненый в Якутске, он был доставлен в Иркутскую тюрьму вместе с беременной женой, тоже политической арестанткой. Вскоре он стал отцом. Поправляясь в тюрьме от раны, он написал книгу «Тактика уличного боя» об устройстве и защите баррикад и готовил побег.

В ночь на 30 августа 1905 г. он убрал заранее перепиленную оконную решётку, спустился по верёвке на землю, перебросил через забор «кошку» и скрылся сначала в Иркутске, потом на приисках и в тайге Забайкалья. В октябре 1905 г. он объявился в Чите, где проявил немалую активность. Под фамилией Григорович он стал членом Читинского комитета РСДРП, Председателем Совета рабочих, солдатских и казачьих депутатов, захватившего власть над городом. Он организовывал боевые рабочие дружины и печатался в газете «Забайкальский рабочий».

Костюшко-Валюжанич был арестован и расстрелян 2 марта 1906 г. в Чите. На месте расстрела, у Титовской сопки ему в 1926 г. установлен памятник. Именем А. А. Костюшко-Валюжанича названа улица в Чите.

Литература

• Ф.Кудрявцев. «Александровский централ. История сибирской каторги». ОГИЗ, Восточносибирское краевое издательство, Иркутск, 1936.

Отрывок, характеризующий Романовцы

Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом.
– Этого я не знаю. А? – сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал свой гнев. – Этого я не знаю и знать не хочу, – сказал он, не глядя на Пьера и с легким дрожанием нижней челюсти, – но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное, которые я comme un homme d'honneur [как честный человек] никому не позволю.
Пьер с удивлением посмотрел на него, не в силах понять, чего ему было нужно.
– Хотя это и было с глазу на глаз, – продолжал Анатоль, – но я не могу…
– Что ж, вам нужно удовлетворение? – насмешливо сказал Пьер.
– По крайней мере вы можете взять назад свои слова. А? Ежели вы хотите, чтоб я исполнил ваши желанья. А?
– Беру, беру назад, – проговорил Пьер и прошу вас извинить меня. Пьер взглянул невольно на оторванную пуговицу. – И денег, ежели вам нужно на дорогу. – Анатоль улыбнулся.
Это выражение робкой и подлой улыбки, знакомой ему по жене, взорвало Пьера.
– О, подлая, бессердечная порода! – проговорил он и вышел из комнаты.
На другой день Анатоль уехал в Петербург.


Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.