Гольштейн-Готторп-Романовы

Романовы с 1762 года, фактически Гольштейн-Готторп-Романовы (рус. дореф. Гольштейнъ-Готторпъ-Романовская династія) (нем. Romanow-Holstein-Gottorp) — одна из линий Ольденбургской династии (известна с XI века), отделившаяся от её Гольштейн-Готторпской ветви.

Благодаря наследованию по женской линии она приняла имя Романовых и в 1762 году в лице императора Петра III встала во главе Российской империи. (Соответственно, авторитетные источники по европейской генеалогии называют династию русских правителей начиная с Петра III не «Романовы», а «Гольштейн-Готторп-Романовы»).

Передача империи

В 1762 году, в связи с кончиной последней дочери Петра I — императрицы Елизаветы Петровны, прямая линия наследования по женской линии в доме Романовых пресеклась (по мужской она пресеклась ещё ранее, в 1730, когда умер Пётр II).

Готовясь к этому, Елизавета сделала своим наследником сына своей покойной сестры Анны Петровны. Таким образом, родоначальником Гольштейн-Готторп-Романовых на престоле Российской империи стал герцог Карл Петер Ульрих Гольштейн-Готторпский, внук по матери императора Петра Великого. После перехода в православие он получил имя великого князя Петра Фёдоровича, а после смерти Елизаветы стал российским императором Петром III. Его потомки в России именовались династией Романовых.

Ранее, в 1733 году аналогичным образом попыталась действовать императрица Анна Иоанновна, дочь царя Ивана V. Будучи бездетной и не желая передавать престол потомкам своего дяди Петра Великого, она пригласила в Россию принцессу Елизавету Екатерину Христину Мекленбург-Шверинскую (дочь своей покойной сестры царевны Екатерины Иоанновны). Потенциальная наследница в православии приняла имя Анна Леопольдовна, однако трон достался не ей, а её сыну от заключенного в 1739 году брака с герцогом Антоном-Ульрихом Брауншвейгским императору Иоанну Антоновичу. Он и все его братья и сестры (Брауншвейгское семейство) принадлежат к Брауншвейгской ветви Романовых. Однако наличие живой «дщери петровой» Елизаветы — более очевидной кандидатки на трон — не дало закрепиться этой ветви на престоле.

«Немцы» Романовы

Исторический анекдот

Есть мемуарная запись о том,
как Александр III, узнав
от Победоносцева о том,
что настоящим отцом Павла I
был не Петр III, а Салтыков,
перекрестился: «Слава Богу, мы
русские!». А услышав от историков
опровержение, снова перекрестился:
«Слава Богу, мы законные!».

Принадлежность к Гольштейн-Готторпской династии, а также постоянные браки с немецкими принцессами (из всех супруг императоров только жена Александра III была датская принцесса, из датской линии того же Ольденбургского дома, что и Гольштейн-Готторпы) вызывали многочисленные упреки в засилье немцев на русском престоле.

Сергей Михайлович Соловьёв, исследуя немецкие корни династии Гольштейн-Готторп-Романовых, для большей наглядности мысленно проделывал эксперимент — смешивал красное вино (в качестве аналога русской крови) с водой (аналог немецкой крови).

Помнили о «немецком происхождении» и русские аристократы. Князь эмигрант Петр Владимирович Долгоруков писал об Александре II как об «исполняющем в России должность Романова» и даже прямо писал ему: «Вам известно, государь, что предки мои были великими князьями и управляли Россией в то время, когда предки вашего величества не были еще графами Ольденбургскими». Известно, что в неформальной обстановке многие дворяне называли императорское семейство «Гольштейн-Готторпским».

Сами российские правители знали об этом, например, когда в 1885 году в «Учреждение об императорской фамилии» было внесено изменение, по которому правнуки и праправнуки императора лишались титула великих князей и княжон, и об введении для них титула князь императорской крови, великий князь Михаил Николаевич заметил: «…это всё петербургский высший свет, который радуется этой мере, говоря, что они — Рюриковичи, а мы немцы-голштинцы, в коих и романовской крови не осталось; а что сказали бы Долгоруковы или Оболенские, если бы у их потомства отняли принадлежащий им титул и притом без суда, без совершения преступления и т. д.». Император Александр II якобы говорил о своём внебрачном сыне Георгии от Долгоруковой: «Это настоящий русский, в нем, по крайней мере, течет русская кровь.  » Александр III писал в 1886 году К. П. Победоносцеву: «Есть господа, которые думают, что они одни Русские, и никто более. Уже не воображают ли они, что я Немец или Чухонец? Легко им с их балаганным патриотизмом, когда они ни за что не отвечают. Не я дам в обиду Россию.  ».

Именование

«Юридически вопрос об именовании династии тогда не был урегулирован. Петр III сделать этого, по-видимому, не успел, а Екатерина II не стала привлекать к этой щекотливой проблеме особого внимания. В дальнейшем, по мере укрепления царствовавшей династии, необходимость в этом отпала».

Ю. А. Кузьмин, исследовавший вопрос именования династии, пишет, что «неясная ситуация с именованием правящей династии привела к тому, что его просто перестали указывать». Фамилия «Романовы»" не упоминается в Основных государственных законах 1906 года, а в ст. 25 лишь говорится, что «Императорский Всероссийский Престол есть наследственный в ныне благополучно царствующем Императорском Доме». В энциклопедических словарях XIX века эта проблема также обходится стороной:

• В «Малом энциклопедическом словаре» Брокгауза и Ефрона (1907—1909 гг.) в статье «Романовы» указано, что это «старинный русский дворянский род, давший с 1613 г. российских царей и императоров и в мужском колене угасший в 1730 г.»
• Там же, в статье «Россия», помещенной в том же словаре, вовсе не сказано, какая же династия находилась в это время на российском престоле.

В России «вспомнили про „Романовых“ накануне 300-летия избрания на престол царя Михаила Федоровича. До этого понятие „Дом Романовых“ очень редко встречалось даже в названиях книг. Пышные празднества должны были способствовать формированию положительного образа монархии, показать преданность народных масс самодержцу. Важным моментом в идеологии торжеств была демонстрация преемственности между Николаем II и с настоящим родом Романовых. Именно после этого юбилея понятие „Дом Романовых“ стало активно использоваться в жизни и литературе». Накануне этого, однако, чиновники пришли к выводу, что «именование Российской императорской фамилии домом Романовых неправильно не оттого, что они фактически не являются Романовыми, а потому, что у этого семейства вовсе нет фамилии как таковой».

В 1911 году великие князья по просьбе императора устроили совещание, касающееся морганатических браков, где, в частности, обсуждались фамилии, которые должны присваиваться таким женам и потомству. Показательны высказанные там мнения: «…министр юстиции напомнил, что фамилия Романовых в Основных законах упоминается лишь при описании родового герба дома Романовых, Великие Князья и Княгини, Князья и Княжны Крови именуются в документах только именем и отчеством; по силе Учреждения об Императорской Фамилии членам оной не присвоено никакой фамилии, и, в частности, фамилии Романовых, а посему предоставление лицам, не принадлежащим к Царствующему Императорскому Дому, фамилии князей Романовых, по-видимому явилось бы дарованием им особого преимущества, по сравнению с лицами, пользующимися правами Членов Императорского Дома». В итоге унификации не было сделано.

Готский альманах

Самый авторитетный европейский справочник по родословию и титулам продолжал именовать «Романовых» — «Гольштейн-Готторп-Романовы», также делали и другие иностранные издания.

Продолжительное время на это в России не обращали внимания, пока, наконец, императрица Александра Федоровна, болезненно относившаяся к теме «немецкости», потребовала от редакции справочника убрать первые два элемента. В противном случае она угрожала запретить ввоз этого ежегодника в Россию. Начальник канцелярии министерства императорского двора А. А. Мосолов описывает в своих воспоминаниях, что был вынужден заметить, что «по мнению редакции „Альманаха“, наименование династии исторически точно (император Павел — сын герцога Петра Гольштейн-Готторпского) и изменено быть не может». По его утверждению, запретить альманах тем более нельзя, «так как [запрет] вызовет общеевропейский скандал. Самый аристократический, легитимистический „Альманах“ запрещен для ввоза в Россию. Конечно, доищутся до этих двух слов, вызвавших запрещение; пойдут пересуды по всей столице и за границей, „Альманах“ будет тайно ввозиться в Россию дипломатами и даст пищу для обсуждения деликатного династического вопроса, совершенно широкой публике неизвестного. Поверьте, Ваше Величество, годами печатают этот заголовок, и никто на него не обращает внимания. Лучше его игнорировать, чем подымать шум».

Герб

Соединённый герб Гольштейн-Готторп-Романовых входил в Большой Герб Российской империи.

Описание Родового Его Императорского Величества герба:

«Щит рассечённый.

• Вправо — герб рода Романовых: в серебряном поле червлёный гриф, держащий золотые меч и тарч, увенчанный малым орлом, на чёрной кайме восемь оторванных львиных голов, четыре золотые и четыре серебряные.
• Влево — герб Шлезвиг-Голштинский: щит четверочастный с особою внизу оконечностью и малым в середине щитом.
  • В первой червлёной части — герб норвежский: золотой коронованный лев с серебряною алебардою,
  • во второй золотой части — герб шлезвигский: два лазуровые леопардные льва,
  • в третьей червлёной части — герб голштинский: пересечённый малый щит, серебряный и червлёный, вокруг оного серебряный, разрезанный на три части, лист крапивы и три серебряные гвоздя с концами к углам щита,
  • в четвёртой части — герб стормарнский: серебряный лебедь с чёрными лапами и золотою на шее короною,
  • в червлёной оконечности — герб дитмарсенский: золотой с поднятым мечом всадник на серебряном коне, покрытом чёрной тканью,
  • средний малый щит также рассечённый:
    • в правой половине герб ольденбургский — на золотом поле два червлёные пояса,
    • в левой — герб дельменгорстский — в лазуревом поле золотой, с острым внизу концом крест.

Этот малый щит увенчан велико-герцогскою короною…».

• Greater Coat of Arms of the Russian Empire 1700x1767 pix Igor Barbe 2006.jpg

  Большой герб Российской империи. Родовой герб расположен внизу

• Средний герб Российской Империи - герб Романовых.jpg

  Соединённый герб Гольштейн-Готторп-Романовых (фрагмент Большого герба Империи)

• RomanovsCoatRF.png

  Герб Романовых (бояр)

• CoA of the House Holstein-Gottorp.png

  Герб Шлезвиг-Голштинский (Гольштейн-Готтропский)

• Blason Norvège.svg

  Герб Норвежский - Ольденбурги правили Норвегией с 1450 по 1814 гг.

• Schleswig Arms.svg

  Герб Шлезвигский - Ольденбурги правили Шлезвиг-Гольштейном с 1460 по 1865 гг.

• Schaumburg-Grafschaft.PNG

  Герб голштинский - Ольденбурги правили Шлезвиг-Гольштейном с 1460 по 1865 гг.

• Wappen Kreis Stormarn.png

  Герб стормарнский - район в Шлезвиг-Гольштейне

• Wappen Kreis Dithmarschen.svg

  Герб дитмарсенский - район в Шлезвиг-Гольштейне

• BlasonChristian Ier (1143-1167), comte d'Oldenbourg.svg

  Герб ольденбургский

• Blason Comtes de Delmenhorst.svg

  Герб дельменгорстский - город в Саксонии

• Crown of the Grand Duke of Luxembourg.svg

  Геральдическая корона великого герцогства Люксембургского, аналогичная использованной в этом гербе

Список членов

• Поколенная роспись Романовых с 1762 года

См. также

• Акт о престолонаследии (1797)

Библиография

• [dlib.rsl.ru/viewer/01004169063#page13?page=27 Родословная книга Всероссiйскаго дворянства]. // Составилъ В. Дурасов. — Ч. I. — Градъ Св. Петра, 1906

Отрывок, характеризующий Гольштейн-Готторп-Романовы

В этот вечер Ростовы поехали в оперу, на которую Марья Дмитриевна достала билет.
Наташе не хотелось ехать, но нельзя было отказаться от ласковости Марьи Дмитриевны, исключительно для нее предназначенной. Когда она, одетая, вышла в залу, дожидаясь отца и поглядевшись в большое зеркало, увидала, что она хороша, очень хороша, ей еще более стало грустно; но грустно сладостно и любовно.
«Боже мой, ежели бы он был тут; тогда бы я не так как прежде, с какой то глупой робостью перед чем то, а по новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными глазами, которыми он так часто смотрел на меня и потом заставила бы его смеяться, как он смеялся тогда, и глаза его – как я вижу эти глаза! думала Наташа. – И что мне за дело до его отца и сестры: я люблю его одного, его, его, с этим лицом и глазами, с его улыбкой, мужской и вместе детской… Нет, лучше не думать о нем, не думать, забыть, совсем забыть на это время. Я не вынесу этого ожидания, я сейчас зарыдаю», – и она отошла от зеркала, делая над собой усилия, чтоб не заплакать. – «И как может Соня так ровно, так спокойно любить Николиньку, и ждать так долго и терпеливо»! подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с веером в руках Соню.
«Нет, она совсем другая. Я не могу»!
Наташа чувствовала себя в эту минуту такой размягченной и разнеженной, что ей мало было любить и знать, что она любима: ей нужно теперь, сейчас нужно было обнять любимого человека и говорить и слышать от него слова любви, которыми было полно ее сердце. Пока она ехала в карете, сидя рядом с отцом, и задумчиво глядела на мелькавшие в мерзлом окне огни фонарей, она чувствовала себя еще влюбленнее и грустнее и забыла с кем и куда она едет. Попав в вереницу карет, медленно визжа колесами по снегу карета Ростовых подъехала к театру. Поспешно выскочили Наташа и Соня, подбирая платья; вышел граф, поддерживаемый лакеями, и между входившими дамами и мужчинами и продающими афиши, все трое пошли в коридор бенуара. Из за притворенных дверей уже слышались звуки музыки.
– Nathalie, vos cheveux, [Натали, твои волосы,] – прошептала Соня. Капельдинер учтиво и поспешно проскользнул перед дамами и отворил дверь ложи. Музыка ярче стала слышна в дверь, блеснули освещенные ряды лож с обнаженными плечами и руками дам, и шумящий и блестящий мундирами партер. Дама, входившая в соседний бенуар, оглянула Наташу женским, завистливым взглядом. Занавесь еще не поднималась и играли увертюру. Наташа, оправляя платье, прошла вместе с Соней и села, оглядывая освещенные ряды противуположных лож. Давно не испытанное ею ощущение того, что сотни глаз смотрят на ее обнаженные руки и шею, вдруг и приятно и неприятно охватило ее, вызывая целый рой соответствующих этому ощущению воспоминаний, желаний и волнений.
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.
Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.
– Посмотри, вот Аленина – говорила Соня, – с матерью кажется!
– Батюшки! Михаил Кирилыч то еще потолстел, – говорил старый граф.
– Смотрите! Анна Михайловна наша в токе какой!
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
– Давно пожаловали, графиня? – заговорил он. – Приду, приду, ручку поцелую. А я вот приехал по делам и девочек своих с собой привез. Бесподобно, говорят, Семенова играет, – говорил Илья Андреич. – Граф Петр Кириллович нас никогда не забывал. Он здесь?
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.
Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.


На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.
В одну из минут, когда на сцене всё затихло, ожидая начала арии, скрипнула входная дверь партера, на той стороне где была ложа Ростовых, и зазвучали шаги запоздавшего мужчины. «Вот он Курагин!» прошептал Шиншин. Графиня Безухова улыбаясь обернулась к входящему. Наташа посмотрела по направлению глаз графини Безуховой и увидала необыкновенно красивого адъютанта, с самоуверенным и вместе учтивым видом подходящего к их ложе. Это был Анатоль Курагин, которого она давно видела и заметила на петербургском бале. Он был теперь в адъютантском мундире с одной эполетой и эксельбантом. Он шел сдержанной, молодецкой походкой, которая была бы смешна, ежели бы он не был так хорош собой и ежели бы на прекрасном лице не было бы такого выражения добродушного довольства и веселия. Несмотря на то, что действие шло, он, не торопясь, слегка побрякивая шпорами и саблей, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по ковру коридора. Взглянув на Наташу, он подошел к сестре, положил руку в облитой перчатке на край ее ложи, тряхнул ей головой и наклонясь спросил что то, указывая на Наташу.
– Mais charmante! [Очень мила!] – сказал он, очевидно про Наташу, как не столько слышала она, сколько поняла по движению его губ. Потом он прошел в первый ряд и сел подле Долохова, дружески и небрежно толкнув локтем того Долохова, с которым так заискивающе обращались другие. Он, весело подмигнув, улыбнулся ему и уперся ногой в рампу.
– Как похожи брат с сестрой! – сказал граф. – И как хороши оба!
Шиншин вполголоса начал рассказывать графу какую то историю интриги Курагина в Москве, к которой Наташа прислушалась именно потому, что он сказал про нее charmante.
Первый акт кончился, в партере все встали, перепутались и стали ходить и выходить.
Борис пришел в ложу Ростовых, очень просто принял поздравления и, приподняв брови, с рассеянной улыбкой, передал Наташе и Соне просьбу его невесты, чтобы они были на ее свадьбе, и вышел. Наташа с веселой и кокетливой улыбкой разговаривала с ним и поздравляла с женитьбой того самого Бориса, в которого она была влюблена прежде. В том состоянии опьянения, в котором она находилась, всё казалось просто и естественно.
Голая Элен сидела подле нее и одинаково всем улыбалась; и точно так же улыбнулась Наташа Борису.
Ложа Элен наполнилась и окружилась со стороны партера самыми знатными и умными мужчинами, которые, казалось, наперерыв желали показать всем, что они знакомы с ней.
Курагин весь этот антракт стоял с Долоховым впереди у рампы, глядя на ложу Ростовых. Наташа знала, что он говорил про нее, и это доставляло ей удовольствие. Она даже повернулась так, чтобы ему виден был ее профиль, по ее понятиям, в самом выгодном положении. Перед началом второго акта в партере показалась фигура Пьера, которого еще с приезда не видали Ростовы. Лицо его было грустно, и он еще потолстел, с тех пор как его последний раз видела Наташа. Он, никого не замечая, прошел в первые ряды. Анатоль подошел к нему и стал что то говорить ему, глядя и указывая на ложу Ростовых. Пьер, увидав Наташу, оживился и поспешно, по рядам, пошел к их ложе. Подойдя к ним, он облокотился и улыбаясь долго говорил с Наташей. Во время своего разговора с Пьером, Наташа услыхала в ложе графини Безуховой мужской голос и почему то узнала, что это был Курагин. Она оглянулась и встретилась с ним глазами. Он почти улыбаясь смотрел ей прямо в глаза таким восхищенным, ласковым взглядом, что казалось странно быть от него так близко, так смотреть на него, быть так уверенной, что нравишься ему, и не быть с ним знакомой.