Романов, Борис Александрович (историк)

Борис Александрович Романов
Дата рождения:	12 февраля (29 января) 1889(1889-01-29)
Место рождения:	Санкт-Петербург, Российская империя
Дата смерти:	18 июля 1957(1957-07-18) (68 лет)
Место смерти:	Ленинград, РСФСР, СССР
Страна:	Российская империя Российская империя, СССР СССР
Научная сфера:	история
Место работы:	Центрархив, ЛГУ, ЛО ИИМК АН СССР, ЛОИИ АН СССР
Альма-матер:	Петербургский университет
Научный руководитель:	А. Е. Пресняков
Известные ученики:	Б. В. Ананьич, Р. Ш. Ганелин, В. М. Панеях, Р. Г. Скрынников, А. А. Фурсенко
Известен как:	историк, архивист

Бори́с Алекса́ндрович Рома́нов (29 января (10 февраля) 1889, Санкт-Петербург — 18 июля 1957, Ленинград) — советский историк, профессор ЛГУ.

Семья

Отец — Александр Дементьевич Романов, инженер, профессор Института инженеров путей сообщения. Знал западноевропейские и восточные (в том числе китайский) языки.

Мать — Мария Васильевна, урождённая Шатова, школьный врач.

Образование

Окончил историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета в 1912 году. Доктор исторических наук (1941, тема диссертации: «Очерки дипломатической истории русско-японской войны»), профессор (1947). Принадлежал к «петербургской школе» историков, своим учителем считал А. Е. Преснякова.

Научная и педагогическая деятельность

Начало деятельности

В университете специализировался на истории Древней Руси. Был оставлен при университете для подготовки к профессорскому званию, одновременно, преподавал в средних учебных заведениях, занимался написанием статей для словаря Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона и «Русской энциклопедии».

В 1918—1929 годах был сотрудником Центрархива: старший архивист, заведующий экономической секцией. Под его началом были собраны фонды министерств финансов, торговли и промышленности, банков и акционерных обществ. Это определило его интерес к истории экономической политики России на Дальнем Востоке, что привело к написанию ряда статей, а затем изданию капитального труда «Россия в Маньчжурии». Пришёл к выводу, что движущей силой российской экспансии на Дальнем Востоке было министерство финансов во главе с С. Ю. Витте. Сочетал выбор актуальной темы с тщательным источниковедческим анализом, что было необычно для времени, когда в моде были идеологизированные схемы, часто плохо подкрепленные фактами. Такой подход встретил непонимание со стороны как «официозной» школы Покровского, так и традиционных представителей «петербургской школы» (последние считали, что историк не должен заниматься актуальными для того времени темами).

Одновременно в 1919—1927 годах преподавал в Петроградском (Ленинградском) университете.

Арест, тюрьма, лагерь

13 января 1930 года был арестован по «Академическому делу», приговорен к пяти годам лишения свободы. Более года провёл в предварительном заключении, затем отбывал срок на строительстве Беломорско-Балтийского канала (1931—1933). По «зачёту рабочих дней» срок был сокращён на полтора года. При аресте у него были изъяты все собранные за годы работы научные материалы, которые потом не были ему возвращены.

Возобновление работы

После освобождения из лагеря сотрудничал с академическими научными учреждениями на договорной основе, занимался технической работой: составлял библиографические указатели, писал карточки для древнерусского словаря. Готовил внутренние рецензии на исторические монографии, составил хрестоматию «Революция 1905 г. и западноевропейская пресса», подготовил учебное пособие по «Русской Правде».

В 1941—1944 годах работал в Институте истории материальной культуры АН СССР. В 1944—1950 годах — профессор исторического факультета ЛГУ. С 1944 года — научный сотрудник Ленинградского отделения Института истории АН СССР (ЛОИИ). Во время Великой Отечественной войны находился в эвакуации в Ташкенте. После войны выпустил три крупные работы: две капитальные монографии («Люди и нравы древней Руси» и «Очерки дипломатической истории русско-японской войны»), а также комментарии к «Русской Правде».

«Люди и нравы древней Руси»

Книга «Люди и нравы древней Руси» — своего рода коллективный портрет людей и картины нравов домонгольской Руси. В её основе лежит скрупулёзный анализ того небольшого числа письменных источников, которые дошли до нашего времени от XI — начала XIII веков.

В 1949 году исследование Романова было подвергнуто резкой критике за «мизантропический», мрачный характер, чрезмерное внимание к сексуальным, интимным моментам. Был обвинён в том, что «объективно оказался на ложных позициях», стоящих «в прямом противоречии» с задачей воспитывать «чувство национальной гордости нашей великой Родиной, чувство советского патриотизма». В результате была отменена рекомендация экспертной комиссии о присуждении его книге «Очерки дипломатической истории русско-японской войны» Сталинской премии (и в этом труде были обнаружены «объективистские ошибки»). Романов был уволен из Ленинградского университета. Его отказались допускать к материалам Архива внешней политики России. В настоящее время книга «Люди и нравы древней Руси» считается классической.

Последние годы

В начале 1950-х годов учёный занимался изданием Судебника 1550 года — памятника русской юридической мысли. В 1953 году Ленинградское отделение Института истории, в котором работал Романов, было ликвидировано, но историк остался работать в Отделе древних рукописей и актов. Через два года ЛОИИ было восстановлено. В последние годы жизни работал над новым, существенно расширенным изданием «Очерков дипломатической истории русско-японской войны».

Среди известных учеников Романова: Б. В. Ананьич, Р. Ш. Ганелин, Н. Е. Носов, В. М. Панеях, Р. Г. Скрынников, А. А. Фурсенко.

Отзывы

Ученик Б .А. Романова доктор исторических наук, профессор В. М. Панеях: «Романов опережал своё время не только как профессионал-историк, но и как мыслитель, гражданин, личность. Он не страдал синдромом национальной озабоченности, не искал рецепта спасения России в религии и в прошлом, не идеализировал прошлое, не замыкался, по его словам, в рамках национального пошехонья. Ему был свойственен объективизм как средство противостояния вульгаризированной марксистско-ленинско-сталинской доктрине. Он протестовал против власти аппаратчиков в науке, против их произвола, презирал академический снобизм, боролся против гегемонизма научных школ, монополизма в науке».

Основные труды

Статьи

• Смердий конь и смерд: (В летописи и Русской Правде) // Известия ОРЯС. СПб, 1908. Т. XII, кн. 3.
• Витте и концессия на р. Ялу: Документальный комментарий к «Воспоминаниям» гр. С. Ю. Витте // Сборник статей по русской истории, посвящённых С. Ф. Платонову. Пг., 1922.
• Концессия на Ялу. К характеристике личной политики Николая II // Русское прошлое. Т. 1. Пг, 1923.
• «Лихунчангский фонд»: Из истории русской империалистической политики на Дальнем Востоке // Борьба классов. 1924. № 1-2.

Монографии

• Россия в Маньчжурии (1892-1906). Очерки по истории внешней политики самодержавия в эпоху империализма / Под ред. В. Ю. Визе и Р. Л. Самойловича. — Л.: Изд.-во Ленинградского Восточного Института имени А.С. Енукидзе, 1928.
• Очерки дипломатической истории русско-японской войны, 1895—1907. 2-е изд. М.-Л., 1955 (первое издание — 1947).
• Люди и нравы древней Руси. Л.: Издательство Ленинградского Государственного Ордена Ленина университета, 1947 (второе издание: М.-Л., 1966, с подзаголовком «Историко-бытовые очерки XI—XIII вв.»; 3-е издание: М., 2002).

Комментарии

• Комментарии к «Русской Правде» // Правда Русская, т. 2. М.-Л., 1947.

Литература

• Романов Борис Александрович // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• Борис Александрович Романов: [некролог] // Вопросы истории. 1957. № 12. С. 213—214;
• Валк С. Н. [annales.info/sbo/person/stat/romanov_valk.htm Борис Александрович Романов] // Исторические записки. 1958. Т. 62. С. 269—282;
• Лихачёв Д. С. Борис Александрович Романов и его книга «Люди и нравы Древней Руси» // ТОДРЛ. 1958. Т. 15. С. 486—495 (то же: Лихачёв Д. С. Прошлое — будущему: статьи и очерки. Л., 1985. С. 469—485);
• Никифоров В. Н. Борис Александрович Романов. К 80-летию со дня рождения // Народы Азии и Африки. 1969. № 3. С. 208—209;
• Исследования по социально-политической истории России: сборник статей памяти Б. А. Романова / отв. ред Н. Е. Носов. Л., 1971;
• Проблемы социально-экономической истории России: к 100-летию со дня рождения Б. А. Романова / отв. ред. А. А. Фурсенко. СПб., 1991.
• Панеях В. М. Борис Александрович Романов (1889—1957): трудная судьба учёного // Новая и новейшая история. 1993. № 1. С. 171—194;
• Каган М. Д. [feb-web.ru/feb/slovenc/es/es4/es4-2361.htm Романов Борис Александрович] // Энциклопедия «Слова о полку Игореве». Т. 4. М., 1995;
• Панеях В. М. Борис Александрович Романов. // Портреты историков. Время и судьбы. Т. 1 (Отечественная история). М. — Иерусалим, 2000.
• Панеях В. М. [www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=book&num=278 Творчество и судьба историка: Борис Александрович Романов]]; СПб., 2000. Рец.: Ростовцев Е. А. [history.spbu.ru/userfiles/Rostovcev/V_kontekste_1.pdf Учёный в контексте эпохи] // Нестор. № 4. СПб., 2004. С. 336—342.;
• Ананьич Б. В., Панеях В. М. Б. А. Романов и его труды по дальневосточной политике России // Санкт-Петербург — Китай. Три века контактов. СПб., 2006. С. 230—252;
• Екатерина Николаевна Кушева — Борис Александрович Романов: переписка 1940—1957 гг. / сост. В. М. Панеях. СПб., 2010;
• Б. А. Романов. К 120-летию со дня рождения: библиографический указатель / сост. А. С. Крымская; отв. ред. В. М. Панеях. СПб, 2011;

Ссылки

• [bioslovhist.history.spbu.ru/component/fabrik/details/1/1054-romanov.html Статья] на сайте «Биографика СПбГУ»
• [encspb.ru/object/2860466600 Биография] в энциклопедии «Санкт-Петербург»
• [annales.info/sbo/bibliogr/romanov_ba.htm Список трудов]

Отрывок, характеризующий Романов, Борис Александрович (историк)

Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.
Соня с встревоженным лицом вошла в гостиную.
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.
– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…
– Так это не правда, что он женат!
– Нет, это правда.
– Он женат был и давно? – спросила она, – честное слово?
Пьер дал ей честное слово.
– Он здесь еще? – спросила она быстро.
– Да, я его сейчас видел.
Она очевидно была не в силах говорить и делала руками знаки, чтобы оставили ее.


Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
В клубе всё шло своим обыкновенным порядком: гости, съехавшиеся обедать, сидели группами и здоровались с Пьером и говорили о городских новостях. Лакей, поздоровавшись с ним, доложил ему, зная его знакомство и привычки, что место ему оставлено в маленькой столовой, что князь Михаил Захарыч в библиотеке, а Павел Тимофеич не приезжали еще. Один из знакомых Пьера между разговором о погоде спросил у него, слышал ли он о похищении Курагиным Ростовой, про которое говорят в городе, правда ли это? Пьер, засмеявшись, сказал, что это вздор, потому что он сейчас только от Ростовых. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Пьеру странно было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что делалось у него в душе. Он прошелся по зале, дождался пока все съехались, и не дождавшись Анатоля, не стал обедать и поехал домой.
Анатоль, которого он искал, в этот день обедал у Долохова и совещался с ним о том, как поправить испорченное дело. Ему казалось необходимо увидаться с Ростовой. Вечером он поехал к сестре, чтобы переговорить с ней о средствах устроить это свидание. Когда Пьер, тщетно объездив всю Москву, вернулся домой, камердинер доложил ему, что князь Анатоль Васильич у графини. Гостиная графини была полна гостей.
Пьер не здороваясь с женою, которую он не видал после приезда (она больше чем когда нибудь ненавистна была ему в эту минуту), вошел в гостиную и увидав Анатоля подошел к нему.
– Ah, Pierre, – сказала графиня, подходя к мужу. – Ты не знаешь в каком положении наш Анатоль… – Она остановилась, увидав в опущенной низко голове мужа, в его блестящих глазах, в его решительной походке то страшное выражение бешенства и силы, которое она знала и испытала на себе после дуэли с Долоховым.
– Где вы – там разврат, зло, – сказал Пьер жене. – Анатоль, пойдемте, мне надо поговорить с вами, – сказал он по французски.
Анатоль оглянулся на сестру и покорно встал, готовый следовать за Пьером.
Пьер, взяв его за руку, дернул к себе и пошел из комнаты.
– Si vous vous permettez dans mon salon, [Если вы позволите себе в моей гостиной,] – шопотом проговорила Элен; но Пьер, не отвечая ей вышел из комнаты.
Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно беспокойство.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
– Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее?
– Мой милый, – отвечал Анатоль по французски (как и шел весь разговор), я не считаю себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне.
Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга.
– Когда я говорю, что мне надо говорить с вами… – повторял Пьер.
– Ну что, это глупо. А? – сказал Анатоль, ощупывая оторванную с сукном пуговицу воротника.
– Вы негодяй и мерзавец, и не знаю, что меня воздерживает от удовольствия разможжить вам голову вот этим, – говорил Пьер, – выражаясь так искусственно потому, что он говорил по французски. Он взял в руку тяжелое пресспапье и угрожающе поднял и тотчас же торопливо положил его на место.
– Обещали вы ей жениться?
– Я, я, я не думал; впрочем я никогда не обещался, потому что…
Пьер перебил его. – Есть у вас письма ее? Есть у вас письма? – повторял Пьер, подвигаясь к Анатолю.
Анатоль взглянул на него и тотчас же, засунув руку в карман, достал бумажник.
Пьер взял подаваемое ему письмо и оттолкнув стоявший на дороге стол повалился на диван.
– Je ne serai pas violent, ne craignez rien, [Не бойтесь, я насилия не употреблю,] – сказал Пьер, отвечая на испуганный жест Анатоля. – Письма – раз, – сказал Пьер, как будто повторяя урок для самого себя. – Второе, – после минутного молчания продолжал он, опять вставая и начиная ходить, – вы завтра должны уехать из Москвы.
– Но как же я могу…
– Третье, – не слушая его, продолжал Пьер, – вы никогда ни слова не должны говорить о том, что было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не могу запретить вам, но ежели в вас есть искра совести… – Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у стола и нахмурившись кусал себе губы.
– Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!…
Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом.
– Этого я не знаю. А? – сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал свой гнев. – Этого я не знаю и знать не хочу, – сказал он, не глядя на Пьера и с легким дрожанием нижней челюсти, – но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное, которые я comme un homme d'honneur [как честный человек] никому не позволю.