Романо, Анхель

Анхель Романо
Общая информация
Прозвище	el Loco (Сумасшедший)
Родился	2 августа 1893(1893-08-02) Монтевидео, Уругвай
Умер	22 августа 1972(1972-08-22) (79 лет)
Гражданство	Уругвай
Рост	180 см
Позиция	Полузащитник
Карьера
Клубная карьера*
1910	Насьональ	0 (0)
1911	Пеньяроль (ЦУЖДКК)	? (?)
1913—1914	Бока Хуниорс	? (?)
1910—1930	Насьональ	388 (164)
Национальная сборная**
1911—1927	Уругвай	68 (28)
Международные медали
Олимпийские игры
Золото	Париж 1924	футбол
Чемпионаты Южной Америки
Золото	Буэнос-Айрес 1916
Золото	Монтевидео 1917
Золото	Винья-дель-Мар 1920
Серебро	Рио-де-Жанейро 1919
Бронза	Буэнос-Айрес 1921
Бронза	Рио-де-Жанейро 1922
Золото	Монтевидео 1923
Золото	Монтевидео 1924
Золото	Сантьяго 1926
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

А́нхель Рома́но (исп. Angel Romano; 2 августа 1893 (или 1895) — 22 августа 1972) — уругвайский футболист, нападающий. Олимпийский чемпион 1924 года, шестикратный чемпион Южной Америки.

Карьера

Играл за «Пеньяроль» (1911—1912), «Боку Хуниорс» (1913—1914) и «Насьональ» (1910, 1915—1930).

Был одной из первых звёзд уругвайского футбола. В 388 матчах чемпионата Уругвая за «Насьональ» забил 164 гола.

Провёл в сборной Уругвая 125 матчей, официальными из них признаны 68 (третий результат), забил 28 мячей. Дебют состоялся 15 августа 1911 года, последнюю игру провёл 14 июля 1927.

Титулы

В клубе

• Чемпион Уругвая (8): 1915, 1916, 1917, 1919, 1920, 1922, 1923 (АУФ), 1924 (АУФ)
• Обладатель Кубка Уругвая (1): 1917
• Участник турне «Насьоналя» по Европе (1925) и Северной Америке (1927)

В сборной

• Чемпион Южной Америки (6): 1916, 1917, 1920, 1923, 1924, 1926
• Олимпийский чемпион 1924 года.
• Лучший бомбардир чемпионатов Южной Америки (2): 1917, 1920

Ссылки

• [web.archive.org/web/20091125025749/www.celesta-urus.narod.ru/Stars/1genertion.htm Первое поколение звёзд Уругвая]
• [www.nacionaldigital.com/idolos/Idolos/romano.htm Биография футболиста]

Отрывок, характеризующий Романо, Анхель

Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих.


Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.