Роман Владимирович (князь углицкий)
Роман Владимирович<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Угличские святые: Паисий Угличский, царевич Димитрий, князь Роман, Кассиан Учемский. Икона конца XIX века.</td></tr> | ||
| ||
|---|---|---|
| 1261 — 1285 | ||
| Предшественник: | Андрей Владимирович | |
| Преемник: | Дмитрий Борисович | |
| Вероисповедание: | православие | |
| Смерть: | 3 февраля 1285 | |
| Род: | Рюриковичи: Углицкие | |
| Отец: | Владимир Константинович | |
| Мать: | Евдокия Ингваревна | |
| Супруга: | Александра | |
| Дети: | не было | |
Рома́н Влади́мирович (ум. 3 февраля 1285 года) — князь Углицкий с 1261 до 1285 год.[1]
Содержание
Биография
Второй сын углицкого князя Владимира Константиновича (ум. 1249) и супруги его княгини Евдокии Ингваревны (ум. 1278).[1]
Упоминается в летописях только по случаю кончины: в Троицкой летописи сказано, что он скончался в 1283 году; в первой же Софийской и Воскресенской летописях годом его кончины показан 1285-й. Некоторые сведения о нём мы почерпаем из «Истории города Углича», в основание которой положены по-видимому, какие-то местные летописи.[1]
При нём, по словам одной из местных летописей, «Угличское княжество, по числу седми городов, Семиградным именовалося». Города эти были следующие: Кашин, Бежецкий Верх, Железный Устюг, Дмитров, Звенигород, Романов[2]) и Углич, как столица. Кроме того, ему были подвластны слободы: «Борисоглебская[3], от нея же Романов начало восприим; Рыбная слобода, или Рыбинская, Молочная… Сии великосадные слободы, так же и иные многия веси и села во одержании своем Углич имеяше». На основании местных летописей «История Углича» считает князя Романа Владимировича основателем города Романова, но Экземплярский называет основателем этого города сына Ярославского князя Василия Грозного — тоже Романа.[1]
По словам автора «Истории города Углича» Ф. Х. Кисселя, Роман был истинным отцом подданных: строил больницы и странноприимные дома в Угличе и в монастырях, причём больницы содержались на его счёт, странноприимные дома — на счёт монастырей. Он же построил в Угличе, других городах и сёлах 15 церквей. Автор «Истории Углича» представляет князя Романа Владимировича не только, как мудрого правителя, любившего беседовать с умными и опытными людьми, но как подвижника, преисполненного религиозных чувств, пламенные молитвы которого спасли Углич от разорения монголо-татар. Молва о кротком, мудром и милосердном князе привлекала в Углич народ даже из других княжеств, вследствие чего город расширялся и украшался.[1]
Князь Роман был женат на Александре, неизвестной по происхождению, скончавшейся раньше чем он; потомства у них не осталось. По свидетельству летописца, приводимому Кисселем, князь Роман, предузнав свою кончину, созвал бояр и духовенство во дворец и завещал им жить в мире, любви и согласии. Углич перешёл после его смерти к его двоюродным братьям, князьям Ростовским. Если верить «Истории города Углича», то князь Роман скончался 3 февраля 1285 года, будучи 60 лет от роду; между тем, Лаврентьевская летопись считает, что отец его, князь Владимир Константинович, женился в 1232 году, а старше Романа был Андрей; следовательно, Роману не могло быть 60 лет, а меньше. Тело князя Романа положено было в Углицкой церкви Преображения.[1]
Почитание
В 1486 году при основании нового соборного храма обретены были нетленные мощи благоверного князя Романа.[1]
По распоряжению патриарха Иова, мощи были вновь освидетельствованы Казанским митрополитом Гермогеном в 1595 или 1605 годах. Н. П. Барсуков в своей «Агиографии» принимает первый из этих годов, В. О. Ключевский в «Древнерусских житиях святых» — второй год, основываясь на свидетельстве сохранившегося описания чудес Романа, которые начались 3 (13) февраля 1605 года, и тогда же Казанский митрополит Гермоген свидетельствовал мощи, а Семён Алферьев с иноком Сергием написали «повесть» о нём, стихиры и каноны.[1]
В 1609 году поляки сожгли соборный храм в Угличе и святые мощи князя; погибло и житие с первыми чудесами. Останки мощей на начало XX века находились в приделе Собора, устроенном во имя князя Романа, и продолжали считаться исцеляющими; сохранились служба князю и описание чудес со 2 по 12 (22) марта 1605 года.[1]
Память празднуется 3 (16) февраля в день преставления и 23 мая (5 июня) вместе с Собором Ростово-Ярославских святых.
Напишите отзыв о статье "Роман Владимирович (князь углицкий)"
Примечания
Литература
- Корсакова В. Роман Владимирович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
Отрывок, характеризующий Роман Владимирович (князь углицкий)
– Oui, et le vin, [Да, и вино,] – сказал капитан.Французский офицер вместе с Пьером вошли в дом. Пьер счел своим долгом опять уверить капитана, что он был не француз, и хотел уйти, но французский офицер и слышать не хотел об этом. Он был до такой степени учтив, любезен, добродушен и истинно благодарен за спасение своей жизни, что Пьер не имел духа отказать ему и присел вместе с ним в зале, в первой комнате, в которую они вошли. На утверждение Пьера, что он не француз, капитан, очевидно не понимая, как можно было отказываться от такого лестного звания, пожал плечами и сказал, что ежели он непременно хочет слыть за русского, то пускай это так будет, но что он, несмотря на то, все так же навеки связан с ним чувством благодарности за спасение жизни.
Ежели бы этот человек был одарен хоть сколько нибудь способностью понимать чувства других и догадывался бы об ощущениях Пьера, Пьер, вероятно, ушел бы от него; но оживленная непроницаемость этого человека ко всему тому, что не было он сам, победила Пьера.
– Francais ou prince russe incognito, [Француз или русский князь инкогнито,] – сказал француз, оглядев хотя и грязное, но тонкое белье Пьера и перстень на руке. – Je vous dois la vie je vous offre mon amitie. Un Francais n'oublie jamais ni une insulte ni un service. Je vous offre mon amitie. Je ne vous dis que ca. [Я обязан вам жизнью, и я предлагаю вам дружбу. Француз никогда не забывает ни оскорбления, ни услуги. Я предлагаю вам мою дружбу. Больше я ничего не говорю.]
В звуках голоса, в выражении лица, в жестах этого офицера было столько добродушия и благородства (во французском смысле), что Пьер, отвечая бессознательной улыбкой на улыбку француза, пожал протянутую руку.
– Capitaine Ramball du treizieme leger, decore pour l'affaire du Sept, [Капитан Рамбаль, тринадцатого легкого полка, кавалер Почетного легиона за дело седьмого сентября,] – отрекомендовался он с самодовольной, неудержимой улыбкой, которая морщила его губы под усами. – Voudrez vous bien me dire a present, a qui' j'ai l'honneur de parler aussi agreablement au lieu de rester a l'ambulance avec la balle de ce fou dans le corps. [Будете ли вы так добры сказать мне теперь, с кем я имею честь разговаривать так приятно, вместо того, чтобы быть на перевязочном пункте с пулей этого сумасшедшего в теле?]
Пьер отвечал, что не может сказать своего имени, и, покраснев, начал было, пытаясь выдумать имя, говорить о причинах, по которым он не может сказать этого, но француз поспешно перебил его.
– De grace, – сказал он. – Je comprends vos raisons, vous etes officier… officier superieur, peut etre. Vous avez porte les armes contre nous. Ce n'est pas mon affaire. Je vous dois la vie. Cela me suffit. Je suis tout a vous. Vous etes gentilhomme? [Полноте, пожалуйста. Я понимаю вас, вы офицер… штаб офицер, может быть. Вы служили против нас. Это не мое дело. Я обязан вам жизнью. Мне этого довольно, и я весь ваш. Вы дворянин?] – прибавил он с оттенком вопроса. Пьер наклонил голову. – Votre nom de bapteme, s'il vous plait? Je ne demande pas davantage. Monsieur Pierre, dites vous… Parfait. C'est tout ce que je desire savoir. [Ваше имя? я больше ничего не спрашиваю. Господин Пьер, вы сказали? Прекрасно. Это все, что мне нужно.]
Когда принесены были жареная баранина, яичница, самовар, водка и вино из русского погреба, которое с собой привезли французы, Рамбаль попросил Пьера принять участие в этом обеде и тотчас сам, жадно и быстро, как здоровый и голодный человек, принялся есть, быстро пережевывая своими сильными зубами, беспрестанно причмокивая и приговаривая excellent, exquis! [чудесно, превосходно!] Лицо его раскраснелось и покрылось потом. Пьер был голоден и с удовольствием принял участие в обеде. Морель, денщик, принес кастрюлю с теплой водой и поставил в нее бутылку красного вина. Кроме того, он принес бутылку с квасом, которую он для пробы взял в кухне. Напиток этот был уже известен французам и получил название. Они называли квас limonade de cochon (свиной лимонад), и Морель хвалил этот limonade de cochon, который он нашел в кухне. Но так как у капитана было вино, добытое при переходе через Москву, то он предоставил квас Морелю и взялся за бутылку бордо. Он завернул бутылку по горлышко в салфетку и налил себе и Пьеру вина. Утоленный голод и вино еще более оживили капитана, и он не переставая разговаривал во время обеда.
– Oui, mon cher monsieur Pierre, je vous dois une fiere chandelle de m'avoir sauve… de cet enrage… J'en ai assez, voyez vous, de balles dans le corps. En voila une (on показал на бок) a Wagram et de deux a Smolensk, – он показал шрам, который был на щеке. – Et cette jambe, comme vous voyez, qui ne veut pas marcher. C'est a la grande bataille du 7 a la Moskowa que j'ai recu ca. Sacre dieu, c'etait beau. Il fallait voir ca, c'etait un deluge de feu. Vous nous avez taille une rude besogne; vous pouvez vous en vanter, nom d'un petit bonhomme. Et, ma parole, malgre l'atoux que j'y ai gagne, je serais pret a recommencer. Je plains ceux qui n'ont pas vu ca. [Да, мой любезный господин Пьер, я обязан поставить за вас добрую свечку за то, что вы спасли меня от этого бешеного. С меня, видите ли, довольно тех пуль, которые у меня в теле. Вот одна под Ваграмом, другая под Смоленском. А эта нога, вы видите, которая не хочет двигаться. Это при большом сражении 7 го под Москвою. О! это было чудесно! Надо было видеть, это был потоп огня. Задали вы нам трудную работу, можете похвалиться. И ей богу, несмотря на этот козырь (он указал на крест), я был бы готов начать все снова. Жалею тех, которые не видали этого.]
