Роман Ингваревич
| Роман Ингваревич | ||
| ||
|---|---|---|
| 1217 — 1238 | ||
| Смерть: | 1238 Коломна | |
| Род: | Святославичи | |
| Отец: | Ингварь Игоревич | |
Роман Ингваревич (ум. январь 1238) — князь коломенский.
В декабре 1237 года дядя Романа Юрий Игоревич и брат Олег возглавили оборону Рязани, а Роман отвёл войска на север на соединение с владимирским войском. Лаврентьевская летопись сообщает о последовавшем совместном выступлении владимирских войск, князя Романа и новгородцев из Владимира. Однако, Ипатьевская летопись вместо Романа упоминает безымянного сына Михаила Всеволодовича Пронского, который и принёс во Владимир весть о нашествии, после чего Юрий Всеволодович послал сына своего Всеволода со всими людьми. Сын Михаила Всеволодовича Пронского также погиб во время нашествия[1].
Погиб в начале января 1238 года в битве у Коломны.
Войтович отождествляет его с упоминаемым «Повестью о разорении Рязани Батыем» Глебом Ингваревичем Коломенским[1].
Исследователи монгольского нашествия на Русь Храпачевский Р. П.[2] и Каргалов В. В.[3] ошибочно называют Романа Игоревичем (Роман Игоревич погиб на княжеском съезде в 1217 году).
Семья
Отец: Ингварь Игоревич (ум. 1235) — рязанский князь (1217—1235).
Братья:
- Олег Красный (ум. 1258) — великий князь рязанский.
- Ингварь (ум. 1252) — рязанский князь.
Сестра:
- Евдокия — жена 1-го князя углицкого Владимира Константиновича.
Напишите отзыв о статье "Роман Ингваревич"
Примечания
|
Это заготовка статьи о монархе, династии или её представителе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Роман Ингваревич
– Поверьте, что я сделаю всё, что могу, княгиня, – отвечал князь Василий, – но мне трудно просить государя; я бы советовал вам обратиться к Румянцеву, через князя Голицына: это было бы умнее.Пожилая дама носила имя княгини Друбецкой, одной из лучших фамилий России, но она была бедна, давно вышла из света и утратила прежние связи. Она приехала теперь, чтобы выхлопотать определение в гвардию своему единственному сыну. Только затем, чтоб увидеть князя Василия, она назвалась и приехала на вечер к Анне Павловне, только затем она слушала историю виконта. Она испугалась слов князя Василия; когда то красивое лицо ее выразило озлобление, но это продолжалось только минуту. Она опять улыбнулась и крепче схватила за руку князя Василия.
– Послушайте, князь, – сказала она, – я никогда не просила вас, никогда не буду просить, никогда не напоминала вам о дружбе моего отца к вам. Но теперь, я Богом заклинаю вас, сделайте это для моего сына, и я буду считать вас благодетелем, – торопливо прибавила она. – Нет, вы не сердитесь, а вы обещайте мне. Я просила Голицына, он отказал. Soyez le bon enfant que vous аvez ete, [Будьте добрым малым, как вы были,] – говорила она, стараясь улыбаться, тогда как в ее глазах были слезы.
– Папа, мы опоздаем, – сказала, повернув свою красивую голову на античных плечах, княжна Элен, ожидавшая у двери.
Но влияние в свете есть капитал, который надо беречь, чтоб он не исчез. Князь Василий знал это, и, раз сообразив, что ежели бы он стал просить за всех, кто его просит, то вскоре ему нельзя было бы просить за себя, он редко употреблял свое влияние. В деле княгини Друбецкой он почувствовал, однако, после ее нового призыва, что то вроде укора совести. Она напомнила ему правду: первыми шагами своими в службе он был обязан ее отцу. Кроме того, он видел по ее приемам, что она – одна из тех женщин, особенно матерей, которые, однажды взяв себе что нибудь в голову, не отстанут до тех пор, пока не исполнят их желания, а в противном случае готовы на ежедневные, ежеминутные приставания и даже на сцены. Это последнее соображение поколебало его.
– Chere Анна Михайловна, – сказал он с своею всегдашнею фамильярностью и скукой в голосе, – для меня почти невозможно сделать то, что вы хотите; но чтобы доказать вам, как я люблю вас и чту память покойного отца вашего, я сделаю невозможное: сын ваш будет переведен в гвардию, вот вам моя рука. Довольны вы?
