Роман Михайлович Старый
Роман Михайлович (Старый) (ум. после 1288) — князь Брянский (с 1246), Черниговский (с 1263), второй сын Михаила Всеволодовича Черниговского и Киевского.
Содержание
Биография
После гибели в Золотой Орде отца в 1246 году Роман получил брянский удел. По смерти Андрея Всеволодовича Чернигов был захвачен литовцами (1263), Роман отвоевал черниговский престол. Летопись[1] именует его брянским князем, и историки считают, что в период после монгольского нашествия политический центр Чернигово-Северского княжества переместился из Чернигова в Брянск.
В первый год княжения Роман противостоял литовским войскам, посланным на левобережье Днепра князем Миндовгом, и одержал победу, получив рану в бою. В 1274—1275 годах Роман участвовал в организованном ханом Менгу-Тимуром совместном походе русско-ордынских войск против Литвы. В 1286 году провёл неудачный поход на Смоленск.
Другие уделы Черниговского княжества — (Карачев, Новосиль, Таруса) закрепились за потомством братьев Романа, а Брянское княжество — за его потомками.
Семья и дети
Жена — Анна (происхождение неизвестно).
Сыновья:
- Олег Романович (ум. 1307) — князь брянский и черниговский.
- Михаил Романович (ум. после 1307) — князь брянский.
- Александр Романович (по версии Л.Войтовича, не считающего Романа Михайловича Брянского внуком Александра Глебовича Смоленского).
Дочери:
- имя неизвестно
- Ольга Романовна (ум. после 1288) — с 1264 замужем за Владимиром Васильковичем Волынским.
Напишите отзыв о статье "Роман Михайлович Старый"
Примечания
- ↑ [bibliotekar.ru/rus/86.htm Галицко-Волынская летопись]
Ссылки
- Войтович Л. [litopys.org.ua/dynasty/dyn29.htm Ольговичі. Чернігівські і сіверські князі] // [litopys.org.ua/dynasty/dyn.htm Князівські династії Східної Європи (кінець IX — початок XVI ст.): склад, суспільна і політична роль. Історико-генеалогічне дослідження]. — Львів: Інститут українознавства ім. І.Крип’якевича, 2000. — 649 с. — ISBN 966-02-1683-1. (укр.)
- [www.allmonarchs.net/russia/other/chernigov/roman_mikhaylovich_staryy.html Все монархии мира]
Отрывок, характеризующий Роман Михайлович Старый
– Как здоровье…Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.
Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.