Роман IV Диоген

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Роман IV Диоген
греч. Ρωμανός Δ΄ Διογένης<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Диптих, на котором Христос коронует Романа и Евдокию</td></tr>

Византийский император
1068 — 1071
Предшественник: Константин X Дука
Преемник: Михаил VII
 
Рождение: 1030(1030)
Смерть: 1072(1072)
Род: Диогены
Отец: Константин Диоген
Супруга: Евдокия Макремволитисса
Дети: Константин Диоген
Никифор Диоген
Лев Диоген

Роман IV Диоген (греч. Ρωμανός Δ΄ Διογένης) — византийский император в 10671071 гг, сын Константина Диогена, погибшего при Романе Аргире.

Происходил из Каппадокии; «красавец армянин»[1]. В армии и восточных фемах Роман IV опирался, прежде всего, на военачальников-армян[2]. При императоре Константине Дуке был назначен правителем Средца.

Принадлежа к военно-патриотической партии, Роман с ненавистью относился к партии придворно-бюрократической, во главе которой стояли брат покойного царя, кесарь Иоанн Дука, и Пселл. Уличённый в заговоре, с целью добиться престола, Роман был схвачен и привезён в столицу, где вдовствующая царица Евдокия, при допросе арестованного, была поражена его мощной фигурой и благородной осанкой. Роман получил прощение и вскоре был возведён в сан магистра и стратилата.

Евдокия, наследовавшая престол вместе с 3 сыновьями Дуки, Михаилом, Андроником и Константином, вскоре убедилась, что ослабленному внешними и внутренними неурядицами государству может помочь только сильная рука воина, и решила вторично выйти замуж, хотя, по рассказу Скилиция, и дала обещание не вступать в новый брак. Придворный кружок, опасавшийся за своё влияние, ревниво следил за точным выполнением этого обещания, но патриоты наметили Романа как кандидата на престол. 31 декабря 1067 года Роман был тайно введён во дворец, и его противникам пришлось признать совершившийся факт.

В силу договора, формально заключённого с Романом, титул царей носили, вместе с ним, и сыновья Дуки. Придворная партия ненавидела нового царя, мужественного, но малопроницательного и легко увлекавшегося. Её интриги проникли даже в армию, в среду высших офицеров. Стали ходить слухи, будто Роман намерен свергнуть Евдокию и сыновей Дуки, чтобы единовластно править государством.





Походы Романа против сельджуков

Подобно великим царям Македонской династии, царь решился лично отправиться в поход на сельджуков, с беспримерным варварством опустошавших азиатские фемы. Но неуместная скупость и неспособность прежних правителей сократили ряды армии и деморализовали её; при всех стараниях, Роман мог собрать только разношёрстную массу туземных и наёмных воинов, недисциплинированных и не привыкших к совместным действиям. Тем не менее походы 1068 и 1069 гг. были довольно удачны.

Дурные вести из Италии, где Роберт Гвискар взял Отранто и осадил Бари, последний опорный пункт греческого владычества, заставили Романа на время вернуться в Европу. В его отсутствие турки разбили Мануила Комнина, командовавшего армией, взяли и разграбили Хоны, а сам Алп-Арслан овладел важнейшей пограничной крепостью в восточной Армении — Манцикертом. Роман, во главе 100-тысячной армии, вновь занял Манцикерт.

Алп-Арслан предложил мир, отвергнутый царём; тогда у того же города произошла генеральная битва, во время которой измена Андроника Дуки и некоторых других офицеров погубила византийскую армию; сам царь был взят в плен, но через неделю отпущен Алп-Арсланом под условие выдачи сельджукских пленных и уплаты миллиона золотых (1071).

Получив известие о поражении Романа, которого сочли погибшим, придворные провозгласили регентство Евдокии и старшего царевича Михаила Дуки, ученика Пселла; но в действительности правил государством смертельный враг Романа, кесарь Иоанн. Когда было получено собственноручное письмо от Романа о скором прибытии его в столицу, встревоженная оппозиция потребовала от царицы, чтобы она объявила своего мужа лишённым престола; упорство царицы привело к изгнанию её из дворца и пострижению в монастырь, а императором был провозглашен Михаил (Парапинак). После нескольких неудачных столкновений с войсками, высланными из Константинополя, Роман заперся в киликийском городе Адане, где его осадил в 1072 г. Андроник Дука и заставил сдаться под условием пострижения в монахи и отречения от престола. За это ему была обещана личная безопасность, подтверждённая от имени Михаила тремя митрополитами. Враги Романа не сдержали своего слова — он был ослеплён и вскоре умер от ран.

Поражение при Манцикерте и, особенно, борьба Диогена с Дуками в 1071—1072 гг. привели византийские вооруженные силы в состояние полной дезорганизации. Особенно пострадали контингенты восточных фем, фактически разгромленные в ходе этих событий. Можно констатировать, что к лету 1072 г. византийская армия перестала существовать как единая организованная сила и окончательный удар по ней нанесли внутренние конфликты, а не внешний враг[2].

Предки

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Константин Диоген
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Роман IV Диоген
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Роман Аргир
 
 
 
 
 
 
 
? Аргир
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Агафия, дочь Романа I Лакапина
 
 
 
 
 
 
 
Василий Аргир
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Евдоким Малеин
 
 
 
 
 
 
 
? Малеин
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Анастасия, племянница Романа I Лакапина
 
 
 
 
 
 
 
? Аргир
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Напишите отзыв о статье "Роман IV Диоген"

Литература

  • Дашков С. Б., «Императоры Византии» М. 1997
  • Рыжов К., «Все монархи мира. Древняя Греция. Древний Рим. Византия» М. 2001
  • Ср. Скабаланович, «Византийское государство и церковь в XI в.» (1884 г., стр. 96—109)
  • С. Neumann, «Die Weltstellung des byzant. Reiches vor den Kreuzzügen» (Лейпциг, 1894)
  • Г. Герцберг, «История Византии» (перевод П. В. Безобразова, М., 1896).

Примечания

  1. [gumilevica.kulichki.net/articles/bl01.htm Гумилев Л. Н. Черная легенда (историко-психологический этюд).]
  2. 1 2 [elar.urfu.ru/bitstream/10995/2895/2/adsv-34-16.pdf Мохов А. С. Византийская армия в правление Романа IV Диогена (1068—1071 гг.).]
При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Роман IV Диоген

– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.


Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.
Лемарруа (Le Marierois) с грозным письмом Бонапарта только что прискакал к Мюрату, и пристыженный Мюрат, желая загладить свою ошибку, тотчас же двинул свои войска на центр и в обход обоих флангов, надеясь еще до вечера и до прибытия императора раздавить ничтожный, стоявший перед ним, отряд.
«Началось! Вот оно!» думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» думал он.
Проезжая между тех же рот, которые ели кашу и пили водку четверть часа тому назад, он везде видел одни и те же быстрые движения строившихся и разбиравших ружья солдат, и на всех лицах узнавал он то чувство оживления, которое было в его сердце. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» говорило лицо каждого солдата и офицера.
Не доехав еще до строившегося укрепления, он увидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это был князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед в то время, как князь Андрей говорил ему то, что он видел.
Выражение: «началось! вот оно!» было даже и на крепком карем лице князя Багратиона с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами. Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался в это неподвижное лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и что думает, что чувствует этот человек в эту минуту? «Есть ли вообще что нибудь там, за этим неподвижным лицом?» спрашивал себя князь Андрей, глядя на него. Князь Багратион наклонил голову, в знак согласия на слова князя Андрея, и сказал: «Хорошо», с таким выражением, как будто всё то, что происходило и что ему сообщали, было именно то, что он уже предвидел. Князь Андрей, запихавшись от быстроты езды, говорил быстро. Князь Багратион произносил слова с своим восточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. Он тронул, однако, рысью свою лошадь по направлению к батарее Тушина. Князь Андрей вместе с свитой поехал за ним. За князем Багратионом ехали: свитский офицер, личный адъютант князя, Жерков, ординарец, дежурный штаб офицер на энглизированной красивой лошади и статский чиновник, аудитор, который из любопытства попросился ехать в сражение. Аудитор, полный мужчина с полным лицом, с наивною улыбкой радости оглядывался вокруг, трясясь на своей лошади, представляя странный вид в своей камлотовой шинели на фурштатском седле среди гусар, казаков и адъютантов.
– Вот хочет сраженье посмотреть, – сказал Жерков Болконскому, указывая на аудитора, – да под ложечкой уж заболело.
– Ну, полно вам, – проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что он составлял предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее, чем он был в самом деле.
– Tres drole, mon monsieur prince, [Очень забавно, мой господин князь,] – сказал дежурный штаб офицер. (Он помнил, что по французски как то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.)
В это время они все уже подъезжали к батарее Тушина, и впереди их ударилось ядро.
– Что ж это упало? – наивно улыбаясь, спросил аудитор.
– Лепешки французские, – сказал Жерков.
– Этим то бьют, значит? – спросил аудитор. – Страсть то какая!
И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась.
Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
– Чья рота? – спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.
Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.
– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.