Ромашин, Анатолий Владимирович

Анатолий Ромашин
Анатолий Ромашин в 1991 году
Место рождения:	Ленинград, РСФСР, СССР
Место смерти:	Пушкино, Московская область, Россия
Профессия:	актёр, кинорежиссёр
Годы активности:	1959—2000
Театр:	Театр имени Маяковского; Театр Луны; «Школа современной пьесы»
Награды:

Анато́лий Влади́мирович Рома́шин (1931—2000) — советский и российский актёр театра и кино, кинорежиссёр. Лауреат Государственной премии СССР (1977). Народный артист РСФСР (1982).

Биография

Анатолий Ромашин родился в Ленинграде 1 января 1931 года. Отец — рабочий Владимир Васильевич Ромашин, мать Лидия Николаевна Оррен — эстонка. Брат Владимир (1932—2012) — оперный певец. В годы Великой Отечественной войны был эвакуирован из Ленинграда по «Дороге жизни». Окончил Школу-студию МХАТ (курс Виктора Станицына) в 1959 году. С 1959 года — актёр Академического театра имени В. Маяковского. С 1986 года — руководитель актёрской мастерской ВГИКа, профессор. Участвовал в спектаклях театра «Школа современной пьесы».

Актёр стал широко узнаваемым после выхода на экраны в 1974 году фильма Э. Г. Климова «Агония», где Ромашин сыграл роль Николая II. Сочувственно созданный Ромашиным гуманистический образ последнего русского царя стал одной из главных причин того, что фильм о Григории Распутине был первоначально запрещён и некоторое время пролежал на полках.

В театре имени Маяковского лучшими ролями Ромашина стали Клим Самгин в постановке Андрея Гончарова «Жизнь Клима Самгина» по роману Максима Горького и Голубков в спектакле «Бег» по пьесе Михаила Булгакова.

Режиссёр-постановщик фильма «Без надежды надеюсь» (1989).

В последние годы он играл в московском Театре Луны под руководством Сергея Проханова.

По мнению критиков, Ромашин был идеальным актёром на роли русских интеллигентов. В его творческой карьере было немало таких ролей.

Погиб в результате несчастного случая вечером 8 августа 2000 года неподалёку от города Пушкино Московской области — на актёра упала огромная старая сосна, которую он в тот момент срезал бензопилой на собственной даче. Похоронен на Ваганьковском кладбище. Спустя полгода сгорела и дача.

После гибели актёра в Театре Луны был учреждён приз имени Ромашина — «Ромашка», которым ежегодно награждаются талантливо проявившие себя артисты.

Личная жизнь

Биографы с юмором отмечали, что на трёх женщинах Ромашин умудрился жениться пять раз: один раз на первой, Галине (от этого брака дочь Татьяна, диктор телевидения), три раза — на второй, актрисе Маргарите, испанке, вывезенной в СССР во время войны (от этого брака дочь Мария). Последний раз Анатолий Владимирович женился на киевлянке Юлии Ивановой (сценический псевдоним Юлианна Оррен) (р. 30 июля 1971 г.), с которой познакомился на съёмках фильма «Этюды о Врубеле» в Черновцах в 1989 году. Юлианна была младше супруга на 40 лет, в этом браке в 1997 году родился сын Дмитрий.

Признание и награды

• Заслуженный артист РСФСР (1973)
• Государственная премия СССР (1977, за постановку спектакля «Венсеремос!» («Интервью в Буэнос-Айресе») по пьесе Г. Боровика)
• Народный артист РСФСР (1982)

Творчество

Роли в театре

Московский театр имени Маяковского

• «Мамаша Кураж и её дети» Б. Брехта — Эйлиф
• «Соловьиная ночь» В. И. Ежова — Тимофеев
• «Дети Ванюшина» С. А. Найдёнова — Павел Сергеевич Щёткин
• «Конец книги шестой» Е. Брошкевича — Иоанн IV
• «Дядюшкин сон» Ф. М. Достоевского — Князь
• «Человек из Ламанчи» — Герцог и Карраско
• «Банкрот, или Свои люди — сочтёмся!» А. Н. Островского — Сысой Псоич Рисположенский
• «Беседы с Сократом» Э. С. Радзинского — Мелет
• «Энергичные люди» В. М. Шукшина — Аристарх Кузькин
• Совместная постановка с А. А. Гончаровым спектакля «Венсеремос!» («Интервью в Буэнос-Айресе»)
• «Бег» М. А. Булгакова — Сергей Павлович Голубков
• «Жизнь Клима Самгина» М. Горького — Клим Иванович Самгин

Актёр

1. 1958 — Ветер — белый офицер
2. 1961 — Длинный день — Владимир Иванович, инженер
3. 1962 — На семи ветрах — Костя
4. 1963 — Знакомьтесь, Балуев! — Борис Шпаковский
5. 1963 — Именем революции — Ф. Э. Дзержинский
6. 1964 — Помни, Каспар! — Каспар Гролта
7. 1965 — Гиперболоид инженера Гарина — Вольф
8. 1966 — Утоление жажды — Зурабов
9. 1966 — «Циклон» начнётся ночью — Либель
10. 1967 — Седьмой спутник — белый офицер
11. 1967 — Сильные духом — немецкий обер-лейтенант
12. 1968 — Освобождение — В. И. Шатилов
13. 1970 — Угол падения — Горчилич
14. 1971 — Егор Булычов и другие — Андрей Звонцов, муж Варвары
15. 1971 — Девушка из камеры № 25 — Виктор Николаевич Голицын
16. 1971 — Минута молчания — Валерий Борисович Краюшкин
17. 1972 — Бой с тенью — Тарасов
18. 1972 — Хроника ночи — Глеб Чухнин
19. 1972 — Свеаборг — Николай II
20. 1972 — Любить человека — Архангельский
21. 1974 — Совесть — Валентин Викторович Кудрявцев
22. 1974 — Агония — Николай II
23. 1975 — Следствие ведут ЗнаТоКи. Ответный удар — Борис Львович Бах
24. 1975 — Время её сыновей — Эдуард Макарович Михалевич
25. 1975 — Горожане — пассажир такси, сотрудник министерства
26. 1975 — Такая короткая долгая жизнь — Фёдор Андреевич
27. 1976 — Дни хирурга Мишкина — Алексей Борисов
28. 1976 — По волчьему следу — Павел Тимофеевич Эктов
29. 1976 — Псевдоним: Лукач
30. 1976 — Неоконченная пьеса для механического пианино — Герасим Кузьмич Петрин
31. 1976 — В одном микрорайоне — Геннадий Максимович Борисов
32. 1977 — Воскресная ночь — Дмитрий Иванович Нефёдов, прокурор
33. 1977 — Гарантирую жизнь — отец Юры
34. 1977 — Встреча на далёком меридиане — Мартин Филиппс
35. 1978 — Младший научный сотрудник (к/м) — Иверцев
36. 1978 — Соль земли — Захар Николаевич Великанов
37. 1978 — Жизнь Бетховена — Франц Вегелер
38. 1978 — Маршал революции — Врангель
39. 1978 — Фотографии на стене — отец Сергея (озвучил Алексей Золотницкий)
40. 1978 — Однофамилец — Корольков
41. 1979 — Антарктическая повесть — Гаранин
42. 1979 — Где ты был, Одиссей? — Карл Эрлих
43. 1979 — Несколько дней из жизни И.И. Обломова — текст от автора
44. 1979 — Прилетал марсианин в осеннюю ночь — полковник
45. 1979 — Сцены из семейной жизни — Игорь Николаевич Мартынов
46. 1979 — Точка отсчёта
47. 1979 — Кузнечик — Олег Сергеевич
48. 1979 — Выгодный контракт — подполковник КГБ Киреев
49. 1980 — Мнимый больной — Беральд
50. 1980 — Белый снег России — Чебышев
51. 1980 — Долгие дни, короткие недели — Антонов
52. 1980 — Путь к медалям — тренер советских волейболисток
53. 1980 — Копилка — Кокарель
54. 1981 — Две строчки мелким шрифтом — Григорий Григорьевич
55. 1981 — Незваный друг — Юрий Первак
56. 1981 — Ответный ход — генерал-майор Нефёдов
57. 1981 — Танкодром — генерал-лейтенант Владимир Георгиевич Ачкасов
58. 1981 — Твой брат Валентин (к/м) — Суханов
59. 1981 — Долгий путь в лабиринте — Станислав Оттович Белявский
60. 1981 — Чёрный треугольник — Виталий Олегович Борин
61. 1982 — Грачи — следователь Белодед
62. 1982 — День рождения — Зверев Пётр Максимович, директор отраслевого объединения
63. 1982 — Пространство для маневра — Егоров
64. 1982 — Смерть на взлёте — Борис Васильевич, сотрудник КГБ
65. 1983 — Взятка — Сергей Кузьмич Курихин
66. 1983 — Гори, гори ясно… — Василий Степанович
67. 1983 — Рецепт её молодости — адвокат Каленатый
68. 1983 — Люблю. Жду. Лена — Александр Демьянович
69. 1983 — Анна Павлова — Александр Николаевич Бенуа
70. 1984 — Герой её романа
71. 1984 — Успех — Николай Николаевич Князев
72. 1984 — Столкновение — Казюкенас
73. 1984 — Дорога к себе — Андрей Степанович, отец Веньки
74. 1985 — Грубая посадка — полковник Сергей Иванович Соловьёв
75. 1985 — Любимец публики — дрессировщик Никита Ионович Лопатин
76. 1985 — Тётя Маруся — Сергей Прокофьевич
77. 1986 — Борис Годунов — Василий Шуйский
78. 1986 — Семь криков в океане — Капитан
79. 1986 — Кто войдёт в последний вагон — Вадим Витальевич Панкратов
80. 1986 — Потерпевшие претензий не имеют — прокурор
81. 1986 — Чичерин — Сергей Иванович Скопин
82. 1986 — Дорогой Эдисон! — Станислав Вениаминович Ивинский, учёный
83. 1986 — За Ветлугой-рекой — Георгий Егорович
84. 1987 — Десять негритят — доктор Армстронг
85. 1987 — Доченька — Павел Васильевич
86. 1987 — Друг — прежний хозяин собаки
87. 1987 — К расследованию приступить. Клевета. — Сазонов
88. 1987 — Пять писем прощания — Пётр Савицкий
89. 1987 — Случай из газетной практики — Вениамин Юрьевич Василенко
90. 1988 — Благородный разбойник Владимир Дубровский — князь Верейский
91. 1989 — Без надежды надеюсь — Косташ
92. 1989 — Оно (озвучивание)
93. 1989 — Этюды о Врубеле — Адриан Прахов, меценат
94. 1991 — Волкодав — Степанищев
95. 1991 — Смерть в кино — Сергей Сергеевич
96. 1991 — Плащаница Александра Невского — священник
97. 1991 — Высший класс — Пётр Аркадьевич
98. 1992 — Грех — Сергей Сергеевич Чайковский
99. 1992 — Месть пророка — Преображенский
100. 1992 — Ключ — Василий Фёдорович Федосьев
101. 1993 — Желание любви — Павел Афанасьевич Круковский
102. 1995 — Дом — Фамусов
103. 1998 — Незримый путешественник — князь Волконский
104. 1998 — Самозванцы — Анатолий Фёдорович
105. 2001 — Часы без стрелок — Владимир Афанасьевич, отец Нели
106. 2008 — Тени Фаберже — Карл Густав Фаберже (в фильме использованы материалы, отснятые при жизни актёра)

Телеспектакли

1. 1974 — Мегрэ и старая дама — Тео

Озвучивание

• 1969 — Красная палатка — Дзаппи (роль Луиджи Вануччи)
• 1972 — На углу Арбата и улицы Бубулинас — Мемос (роль В. Скоморовского)
• 1980 — Спасатель — Николай Вараксин, режиссёр-документалист (роль А. Кайдановского)
• 1981 — Ошибка Тони Вендиса — Хаббард
• 1985 — Грядущему веку — текст от автора
• 1985 — И на камнях растут деревья — закадровый русский текст
• 1989 — Оно — текст от автора

Работа режиссёра

• 1989 — Без надежды надеюсь

Отрывок, характеризующий Ромашин, Анатолий Владимирович

– Служил, да бросил. Не гожусь, чистое дело марш, я ничего не разберу. Это ваше дело, а у меня ума не хватит. Вот насчет охоты другое дело, это чистое дело марш! Отворите ка дверь то, – крикнул он. – Что ж затворили! – Дверь в конце коридора (который дядюшка называл колидор) вела в холостую охотническую: так называлась людская для охотников. Босые ноги быстро зашлепали и невидимая рука отворила дверь в охотническую. Из коридора ясно стали слышны звуки балалайки, на которой играл очевидно какой нибудь мастер этого дела. Наташа уже давно прислушивалась к этим звукам и теперь вышла в коридор, чтобы слышать их яснее.
– Это у меня мой Митька кучер… Я ему купил хорошую балалайку, люблю, – сказал дядюшка. – У дядюшки было заведено, чтобы, когда он приезжает с охоты, в холостой охотнической Митька играл на балалайке. Дядюшка любил слушать эту музыку.
– Как хорошо, право отлично, – сказал Николай с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки.
– Как отлично? – с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. – Не отлично, а это прелесть, что такое! – Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.
– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
– Изволите слушать, – сказала она Наташе, с улыбкой чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. – Он у нас славно играет, – сказала она.
– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.
– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
– Ну, ну, голубчик, дядюшка, – таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два человека, – один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
– Ну, племянница! – крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.
– Ну, графинечка – чистое дело марш, – радостно смеясь, сказал дядюшка, окончив пляску. – Ай да племянница! Вот только бы муженька тебе молодца выбрать, – чистое дело марш!
– Уж выбран, – сказал улыбаясь Николай.
– О? – сказал удивленно дядюшка, глядя вопросительно на Наташу. Наташа с счастливой улыбкой утвердительно кивнула головой.
– Еще какой! – сказала она. Но как только она сказала это, другой, новый строй мыслей и чувств поднялся в ней. Что значила улыбка Николая, когда он сказал: «уж выбран»? Рад он этому или не рад? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял бы этой нашей радости. Нет, он бы всё понял. Где он теперь? подумала Наташа и лицо ее вдруг стало серьезно. Но это продолжалось только одну секунду. – Не думать, не сметь думать об этом, сказала она себе и улыбаясь, подсела опять к дядюшке, прося его сыграть еще что нибудь.
Дядюшка сыграл еще песню и вальс; потом, помолчав, прокашлялся и запел свою любимую охотническую песню.
Как со вечера пороша
Выпадала хороша…
Дядюшка пел так, как поет народ, с тем полным и наивным убеждением, что в песне все значение заключается только в словах, что напев сам собой приходит и что отдельного напева не бывает, а что напев – так только, для складу. От этого то этот бессознательный напев, как бывает напев птицы, и у дядюшки был необыкновенно хорош. Наташа была в восторге от пения дядюшки. Она решила, что не будет больше учиться на арфе, а будет играть только на гитаре. Она попросила у дядюшки гитару и тотчас же подобрала аккорды к песне.
В десятом часу за Наташей и Петей приехали линейка, дрожки и трое верховых, посланных отыскивать их. Граф и графиня не знали где они и крепко беспокоились, как сказал посланный.
Петю снесли и положили как мертвое тело в линейку; Наташа с Николаем сели в дрожки. Дядюшка укутывал Наташу и прощался с ней с совершенно новой нежностью. Он пешком проводил их до моста, который надо было объехать в брод, и велел с фонарями ехать вперед охотникам.
– Прощай, племянница дорогая, – крикнул из темноты его голос, не тот, который знала прежде Наташа, а тот, который пел: «Как со вечера пороша».
В деревне, которую проезжали, были красные огоньки и весело пахло дымом.
– Что за прелесть этот дядюшка! – сказала Наташа, когда они выехали на большую дорогу.
– Да, – сказал Николай. – Тебе не холодно?
– Нет, мне отлично, отлично. Мне так хорошо, – с недоумением даже cказала Наташа. Они долго молчали.
Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.


Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.
Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».