Ромашов, Борис Сергеевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Борис Сергеевич Ромашов
Род деятельности:

драматург, литературный критик

Направление:

социалистический реализм

Жанр:

драма, комедия

Язык произведений:

русский

Премии:

Награды:

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Бори́с Серге́евич Ромашо́в (18 (30) июня 1895, Санкт-Петербург, — 6 мая 1958, Москва) — советский драматург.[1]





Биография

Борис Ромашов родился в Санкт-Петербурге в семье актёров[1] С 1916 года выступал на сцене, в 1922 году переехал в Москву, где занялся журналистикой и начал писать пьесы. Учился в Московском университете. Автор статей о театре и драматургии.

Умер 6 мая 1958 года[1]. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 5).

Творчество

  • «Федька-есаул». М., 1924,; М., 1927 — о гражданской войне
  • «Воздушный пирог» М.,1925 — о мошенниках времён нэпа
  • Его спасает небо. (кинокомедия) М., 1925
  • «Конец Криворыльска» (1927)
  • «Огненный мост» (1930) главный герой — идеализированный партиец, руководящий заводом
  • «Смена героев» (1933)
  • «Бойцы» (1934)
  • Пьесы. М., Гослитиздат, 1935
  • «Родной дом» (1938)
  • Со всяким может случится, комедия. (1941)
  • «Звёзды не могут погаснуть» (1942)
  • «Знатная фамилия» (1944)
  • «Великая сила» (1947) против «низкопоклонства перед западом», выражается ли оно в преклонении перед достижениями науки или в ношении импортной одежды
  • Пьесы. М., Искусство, 1948
  • Пьесы. М., Советский писатель, 1951
  • «Драматург и театр». М., Искусство, 1953
  • Пьесы. М., Советский писатель, 1954
  • «Звезды не могут погаснуть». Из неизданного. М., Искусство, 1966

Награды и премии

Напишите отзыв о статье "Ромашов, Борис Сергеевич"

Примечания

  1. 1 2 3 Большая Советская Энциклопедия. Гл. ред. А. М. Прохоров, 3-е изд. Т. 22. Ремень — Сафи. 1975. 628 стр., илл.; 37 л. илл. и карт.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Ромашов, Борис Сергеевич

– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.


По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.