Ромео и Джульетта (Чайковский)
Поделись знанием:
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.
Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
«Ромео и Джульетта» — увертюра-фантазия Петра Ильича Чайковского, по мотивам одноимённой трагедии Уильяма Шекспира. Произведение посвящено М.А. Балакиреву.
| |
| Увертюра "Ромео и Джульетта" | |
| | |
| Помощь по воспроизведению | |
Увертюра «Ромео и Джульетта» написана Чайковским по совету М.А. Балакирева (драматургию и структуру композиторы обсуждали во взаимной переписке 1869 года). Первая редакция увертюры написана осенью 1869 года. Вторая редакция датирована 1870 годом. Окончательная версия увертюры была сделана Чайковским в 1880 году. В этом виде впервые «Ромео и Джульетта» была исполнена в Тифлисе, в 1886 году, под управлением М. М. Ипполитова -Иванова.
Содержание
Состав оркестра
- Медные духовые
- 4 валторны (F)
- 2 трубы (E)
- 3 тромбона
- Туба
- Струнные
- I и II скрипки
- Альты
- Виолончели
- Контрабасы
Строение
Andante non tanto quasi Moderato — Allegro — Molto meno mosso — Allegro giusto — Moderato assai
Постановки
- 1939 — балетмейстер Д. Харангозо. Исполнители: Джульетта — И. Вера; Ромео — З. Шалаи. Венгерский оперный театр
- 1942 — балетмейстер Серж Лифарь. Исполнители: Джульетта — Л. Черина; Ромео — Серж Лифарь, Париж
- 1943 — балетмейстер Энтони Тюдор, Нью-Йорк
- 1944 — балетмейстер Леонид Якобсон. Театр им. Кирова, спектакль Ленинградского хореографического училища. Художник Т. Г. Бруни. Исполнители: Джульетта — Н. А. Петрова, Ромео — В. Д. Ухов, Тибальд — Ю. Я. Дружанин.
- 1948 — «Веронская трагедия», балетмейстер Ж. Скибин, Le Grand Ballet du Marquis de Cuevas[fr][1]. Исполнители: Джульетта — Э. Пагава; Ромео — Ж. Скибин. Художник: А. Дельфо.
- 1949 — балетмейстер Серж Лифарь, возобновление — Гранд Опера. Исполнители: Джульетта — Иветт Шовире, Ромео — А. Калюжный. Художник: Мулен.
- 1950 — балетмейстер Б. Бартолин, Royal Danish Ballet[en]*. Исполнители: Джульетта — Иветт Шовире, Ромео — М. Вангсо, Ромео — Э. Брун.
- 1971 — балетмейстер Никита Долгушин. Художник: М. С. Щеглов. Джульетта — В. С. Муханова, Ромео — Никита Долгушин.
- 1986 — балетмейстер Наталья Рыженко, Одесский театр оперы и балета
Напишите отзыв о статье "Ромео и Джульетта (Чайковский)"
Примечания
Ссылки
- [files.school-collection.edu.ru/dlrstore/957135cd-9b29-d6db-54a4-f28cf6699410/Chaikovskii_Romeo%20i%20Gulietta_Opisanie.htm Александр Майкапар: Увертюра-фантазия «Ромео и Джульетта» по У. Шекспиру]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Ромео и Джульетта (Чайковский)
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.
Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
