Ромм, Михаил Ильич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Михаил Ромм
Имя при рождении:

Михаил Ильич Ромм

Дата рождения:

11 (24) января 1901(1901-01-24)

Место рождения:

Иркутск,
Российская империя

Дата смерти:

1 ноября 1971(1971-11-01) (70 лет)

Место смерти:

Москва, СССР

Гражданство:

СССР СССР

Профессия:

кинорежиссёр
сценарист
театральный педагог
театральный режиссёр

Награды:

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Михаи́л Ильи́ч Ромм (19011971) — великий советский кинорежиссёр, сценарист, педагог, театральный режиссёр. Лауреат пяти Сталинских премий (1941, 1946, 1948, 1949, 1951). Народный артист СССР (1950).





Биография

М. И. Ромм родился 11 (24) января 1901 года в семье еврейских социал-демократов, в Иркутске, куда за участие в революционной деятельности был сослан его отец. Согласно обнаруженной исследователями записи в метрической книге иркутской синагоги, Михаил Ромм на самом деле родился 8 (21) февраля 1901 года[1]. Его отец, Илья Максимович (Монесович) Ромм (1869—1929), был врачом-бактериологом; мать, Тереза (Мария) Исааковна Ромм-Аронсон (урождённая Трайна Айзиковна Аронсон), зубным врачом, вела приём в доме И. Локуциевского на Благовещенской улице, 8[2][3][4][5]. Старший брат — Александр, филолог, поэт, переводчик. В 1902 году семью выслали в Заиграево (ныне Заиграевский район республики Бурятия), где жили политические ссыльные. В Заиграево Ромм жил до 5-летнего возраста (там же родилась младшая сестра Ида[6]), затем семья вернулась в Вильно и в 1906 году переехала в Москву. В Москве семья жила на улице Пятницкой, дом 10[7].

В 1917 году окончил гимназию и поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. В 1922—1923 годах посещал мастерскую Л. В. Кулешова. В 1925 году Михаил окончил скульптурное отделение Высшего художественно-технического института, получив специальности скульптор и переводчик. С 1925 года занимался литературно-театральной деятельностью, работал в газете, писал киносценарии, переводил с французского. В 1928—1930 годах научный сотрудник по вопросам кино в Институте методов внешкольной работы.

С 1931 года работал на «Совкино» (ныне — «Мосфильм»). Член ВКП(б) с 1939 года.

В 1940—1943 годах — художественный руководитель Государственного управления по производству фильмов. Вместе с Ю. Я. Райзманом руководил 3-м творческим объединением киностудии «Мосфильм». В 1942—1947 — режиссёр Театра-студии киноактёра.

С 1938 года — педагог, с 1948 года — руководитель актёрско-режиссёрской мастерской ВГИКа, профессор (с 1962). Среди его учеников такие известные режиссёры, как Т. Е. Абуладзе, Г. Н. Чухрай, В. М. Шукшин, А. Н. Митта, А. А. Тарковский, Н. С. Михалков, С. А. Соловьёв и другие.

Член СК СССР.

Режиссёр нескольких художественных и документальных («Обыкновенный фашизм» 1965) фильмов. Автор книг и статей по вопросам киноискусства. Фильм «Мир сегодня» режиссёр не успел завершить. 1 ноября 1971 года Ромм сидел дома за рабочим столом и, как обычно, раскладывал карточки, на которых были обозначены кадры фильма «Мир сегодня». Когда в кабинет заглянула его жена Е. А. Кузьмина, он сказал: «Сегодня мне что-то нездоровится. Я, пожалуй, прилягу». Жена помогла ему перелечь на диван. Через несколько мгновений он умер.

В 1966 году подписал письмо 25-ти деятелей культуры и науки генеральному секретарю ЦК КПСС Л. И. Брежневу против реабилитации И. В. Сталина[8].

Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 7)[9].

Двоюродный брат — футбольный журналист и теоретик Михаил Давидович Ромм[10].

Память

  • В 1975 году вышла книга написанная М. Е. Заком «Михаил Ромм и традиции советской кинорежиссуры».
  • В 1985 году был снят документальный фильм «Михаил Ромм. Исповедь кинорежиссёра». Режиссёр Аркадий Цинман, сценарист С. И. Фрейлих.
  • Материалы, записанные М. И. Роммом на магнитную ленту в 19661971 годах, долгое время хранились в домашнем архиве, но не могли быть изданы по цензурным соображениям. В восьмидесятые годы некоторые из них были опубликованы и вышли серией пластинок на фирме «Мелодия».
  • В 1989 году Всесоюзным творческо-производственным объединением «Киноцентр» тиражом 125000 экз. была издана книга «Устные рассказы». В 2003 году рассказы М. И. Ромма, дополненные воспоминаниями его жены актрисы Елены Кузьминой и дочери Натальи Кузьминой, а также фотографиями и документами из личного архива режиссёра и архива Государственного музея кино, были изданы под названием «Как в кино. Устные рассказы» (М. И. Ромм. Как в кино. Устные рассказы. — Нижний Новгород: Деком, 2003. — 256 с. — (Имена). — ISBN 5-89533-085-1.).
  • В 2008 году в Иркутске в память о Михаиле Ромме была установлена мемориальная доска[11].

Награды и звания

Фильмография

Режиссёрские работы

Сценарии

Библиография

  • Избранные произведения в 3-х томах. М., Искусство, 1980-1982
  • Человек № 217. М., 1943 (в соавторстве с Е. Габриловичем)
  • Девять дней одного года. М., 1962
  • Беседы о кино. М., 1964
  • Беседы о кинорежиссуре. М., 1975
  • Устные рассказы. М., 1989, 1991

Напишите отзыв о статье "Ромм, Михаил Ильич"

Примечания

  1. [irkipedia.ru/content/romm_mihail_ilich Михаил Ильич Ромм]: Семья жила в доме Бычкова на улице Медведниковской, 3 (ныне улица Халтурина).
  2. [www.ismu.baikal.ru/ismu/page_dept.php?id=1764&cat=about Стоматологический факультет Иркутского государственного медицинского университета]: Стоматологический кабинет Т. И. Ромм-Аронсон, который она открыла в 1901 году, стал вторым стоматологическим кабинетом в городе.
  3. [www.rgali.ru/object/253539177#!page:1/o:253539177/p:1 Переписка родителей М. И. Ромма в РГАЛИ]
  4. [inark.net/irkutsk/object/1812250434?lc=ru Приангарье]
  5. [www.leftinmsu.narod.ru/polit_files/books/doklady_2_syezdu_files/308.htm Доклад Сибирского Союза РСДРП]
  6. А. Семёнов «Детство мое прошло в Бурятии...» // Байкал, №6 ноябрь-декабрь 1982 года, стр. 132—136
  7. [www.apartment.ru/Article/48798845.html Списки жителей Москвы (1926)]
  8. [www.ihst.ru/projects/sohist/document/letters/antistalin.htm Письма деятелей науки и культуры против реабилитации Сталина]
  9. [devichka.ru/nekropol/view/item/id/133/catid/1 Могила М. И. Ромма на Новодевичьем кладбище]
  10. [www.informprostranstvo.ru/N184_2014/makskoifman.html Макс Койфман «Золотая листва памяти»]
  11. [irkutskmemorial.ru/memorialnaja-doska-na-jetoi-ulice-v-dome-3-rodilsja-mihail-ilich-romm-kinorezhisser-i-kinodramaturg Мемориальные доски и памятники Иркутска]

Ссылки

  • Ромм Михаил Ильич // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
  • Михаил Ромм [scepsis.ru/library/id_1174.html о съёмках фильма «Обыкновенный фашизм»]
  • [seance.ru/category/names/romm-mihail/ Статьи о Михаиле Ромме на сайте журнала «Сеанс»]
  • [www.cinematheque.ru/post/143904 Человек слова (к 110-летию со дня рождения Михаила Ромма)]
  • [md-eksperiment.org/etv_page.php?page_id=53&album_id=17&category=Library Михаил Ромм. Вопросы киномонтажа(Записи лекций).]

Отрывок, характеризующий Ромм, Михаил Ильич

– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.


От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.
Он велел оседлать себе лошадь и с перехода поехал верхом в отцовскую деревню, в которой он родился и провел свое детство. Проезжая мимо пруда, на котором всегда десятки баб, переговариваясь, били вальками и полоскали свое белье, князь Андрей заметил, что на пруде никого не было, и оторванный плотик, до половины залитый водой, боком плавал посредине пруда. Князь Андрей подъехал к сторожке. У каменных ворот въезда никого не было, и дверь была отперта. Дорожки сада уже заросли, и телята и лошади ходили по английскому парку. Князь Андрей подъехал к оранжерее; стекла были разбиты, и деревья в кадках некоторые повалены, некоторые засохли. Он окликнул Тараса садовника. Никто не откликнулся. Обогнув оранжерею на выставку, он увидал, что тесовый резной забор весь изломан и фрукты сливы обдерганы с ветками. Старый мужик (князь Андрей видал его у ворот в детстве) сидел и плел лапоть на зеленой скамеечке.
Он был глух и не слыхал подъезда князя Андрея. Он сидел на лавке, на которой любил сиживать старый князь, и около него было развешено лычко на сучках обломанной и засохшей магнолии.
Князь Андрей подъехал к дому. Несколько лип в старом саду были срублены, одна пегая с жеребенком лошадь ходила перед самым домом между розанами. Дом был заколочен ставнями. Одно окно внизу было открыто. Дворовый мальчик, увидав князя Андрея, вбежал в дом.
Алпатыч, услав семью, один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на носу, застегиваясь, вышел из дома, поспешно подошел к князю и, ничего не говоря, заплакал, целуя князя Андрея в коленку.
Потом он отвернулся с сердцем на свою слабость и стал докладывать ему о положении дел. Все ценное и дорогое было отвезено в Богучарово. Хлеб, до ста четвертей, тоже был вывезен; сено и яровой, необыкновенный, как говорил Алпатыч, урожай нынешнего года зеленым взят и скошен – войсками. Мужики разорены, некоторый ушли тоже в Богучарово, малая часть остается.
Князь Андрей, не дослушав его, спросил, когда уехали отец и сестра, разумея, когда уехали в Москву. Алпатыч отвечал, полагая, что спрашивают об отъезде в Богучарово, что уехали седьмого, и опять распространился о долах хозяйства, спрашивая распоряжении.
– Прикажете ли отпускать под расписку командам овес? У нас еще шестьсот четвертей осталось, – спрашивал Алпатыч.
«Что отвечать ему? – думал князь Андрей, глядя на лоснеющуюся на солнце плешивую голову старика и в выражении лица его читая сознание того, что он сам понимает несвоевременность этих вопросов, но спрашивает только так, чтобы заглушить и свое горе.
– Да, отпускай, – сказал он.
– Ежели изволили заметить беспорядки в саду, – говорил Алпатыч, – то невозмежио было предотвратить: три полка проходили и ночевали, в особенности драгуны. Я выписал чин и звание командира для подачи прошения.
– Ну, что ж ты будешь делать? Останешься, ежели неприятель займет? – спросил его князь Андрей.
Алпатыч, повернув свое лицо к князю Андрею, посмотрел на него; и вдруг торжественным жестом поднял руку кверху.
– Он мой покровитель, да будет воля его! – проговорил он.
Толпа мужиков и дворовых шла по лугу, с открытыми головами, приближаясь к князю Андрею.
– Ну прощай! – сказал князь Андрей, нагибаясь к Алпатычу. – Уезжай сам, увози, что можешь, и народу вели уходить в Рязанскую или в Подмосковную. – Алпатыч прижался к его ноге и зарыдал. Князь Андрей осторожно отодвинул его и, тронув лошадь, галопом поехал вниз по аллее.
На выставке все так же безучастно, как муха на лице дорогого мертвеца, сидел старик и стукал по колодке лаптя, и две девочки со сливами в подолах, которые они нарвали с оранжерейных деревьев, бежали оттуда и наткнулись на князя Андрея. Увидав молодого барина, старшая девочка, с выразившимся на лице испугом, схватила за руку свою меньшую товарку и с ней вместе спряталась за березу, не успев подобрать рассыпавшиеся зеленые сливы.
Князь Андрей испуганно поспешно отвернулся от них, боясь дать заметить им, что он их видел. Ему жалко стало эту хорошенькую испуганную девочку. Он боялся взглянуть на нее, по вместе с тем ему этого непреодолимо хотелось. Новое, отрадное и успокоительное чувство охватило его, когда он, глядя на этих девочек, понял существование других, совершенно чуждых ему и столь же законных человеческих интересов, как и те, которые занимали его. Эти девочки, очевидно, страстно желали одного – унести и доесть эти зеленые сливы и не быть пойманными, и князь Андрей желал с ними вместе успеха их предприятию. Он не мог удержаться, чтобы не взглянуть на них еще раз. Полагая себя уже в безопасности, они выскочили из засады и, что то пища тоненькими голосками, придерживая подолы, весело и быстро бежали по траве луга своими загорелыми босыми ножонками.
Князь Андрей освежился немного, выехав из района пыли большой дороги, по которой двигались войска. Но недалеко за Лысыми Горами он въехал опять на дорогу и догнал свой полк на привале, у плотины небольшого пруда. Был второй час после полдня. Солнце, красный шар в пыли, невыносимо пекло и жгло спину сквозь черный сюртук. Пыль, все такая же, неподвижно стояла над говором гудевшими, остановившимися войсками. Ветру не было, В проезд по плотине на князя Андрея пахнуло тиной и свежестью пруда. Ему захотелось в воду – какая бы грязная она ни была. Он оглянулся на пруд, с которого неслись крики и хохот. Небольшой мутный с зеленью пруд, видимо, поднялся четверти на две, заливая плотину, потому что он был полон человеческими, солдатскими, голыми барахтавшимися в нем белыми телами, с кирпично красными руками, лицами и шеями. Все это голое, белое человеческое мясо с хохотом и гиком барахталось в этой грязной луже, как караси, набитые в лейку. Весельем отзывалось это барахтанье, и оттого оно особенно было грустно.