Ним, Рональд
| Рональд Ним | |
| Ronald Neame | |
 | |
| Рональд Ним в 2005 году | |
|---|---|
| Имя при рождении: |
Рональд Элвин Ним |
| Род деятельности: | |
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Награды и премии: |
|
Рональд Элвин Ним (англ. Ronald Elwin Neame; 23 апреля 1911, Лондон, Великобритания — 16 июня 2010, Лос-Анджелес, США) — английский кинорежиссёр, продюсер, сценарист. Командор ордена Британской империи (СВЕ). Создал более 40 полнометражных кинофильмов. Российской киноаудитории наиболее известен, как автор фильмов «Банковский билет в миллион фунтов стерлингов» (1954) и «Приключение „Посейдона“» (1972).
Биография
Родился в семье фотографа Элвина Нима и актрисы Айви Клоуз. Учился в начальной школе в Хампстеде, пригороде Лондона, затем в колледже Западного Суссекса. После смерти отца в 1923 году был устроен посыльным в офис Англо-Персидской нефтяной компании, позже, благодаря связям матери в киноиндустрии, переведён в кинокомпанию Elstree Studios в Хартфордшире, Великобритания. В 1929 году восемнадцатилетний Рональд стал помощником оператора и принял участие в съёмках первого английского звукового фильма «Шантаж», постановкой которого руководил начинающий тогда режиссёр Альфред Хичкок.
В начале 40-х годов Рональд Ним работает уже как главный оператор в фильмах Major Barbara (1941), «В котором мы служим» (1942), «Этот счастливый народ» (1944), «Весёлое привидение» (1945). Его работа в фильме «Один из наших самолётов не вернулся» (1943) была номинирована на премию «Оскар» за лучшие визуальные эффекты. В этот период начинается плодотворное сотрудничество Нима с Дэвидом Лином (в последующем — первым председателем Британской киноакадемии) и Энтони Хейвлок-Алланом. Они выступают авторами сценария и продюсерами таких фильмов, как «Короткая встреча» (номинация на премию «Оскар» за лучший адаптированный сценарий в 1946 году), «Большие надежды» (номинация на премию «Оскар» за лучший адаптированный сценарий в 1947 году) и «Оливер Твист» (1948). В 1947 году Рональд Ним дебютирует в качестве режиссёра фильма Take My Life.
На протяжении 1950-х годов режиссёр тесно сотрудничает с актёром Алеком Гиннессом. Он снимает его в фильмах The Card (1952), The Horse’s Mouth (1958; русскоговорящей аудитории фильм известен под названием «Устами художника»), Tunes of Glory (1960). В 1953 году Рональд Ним ставит фильм «Банковский билет в миллион фунтов стерлингов» с Грегори Пеком в главной роли. Комедия по остроумному рассказу Марка Твена была даже приобретена для проката в СССР. В последующие несколько лет режиссёр практически ежегодно выпускает по одному фильму. Особо необходимо отметить I Could Go On Singing (1963), в котором свою последнюю роль сыграла Джуди Гарленд, и The Prime of Miss Jean Brodie (1969), роль в котором принесла первый «Оскар» для Мэгги Смит.
Определённой вершиной в творчестве Рональда Нима стал фильм-катастрофа «Приключение „Посейдона“» (1973), который принёс всем участникам съёмочной группы большое количество наград[1], а также более 42 миллионов долларов выручки в прокате при бюджете 5 млн долларов[2]. В интервью 2003 года на сайте Британского института кино режиссёр называет «Приключение „Посейдона“» «своим любимым фильмом, так как тот позволил ему отправиться в комфортную и обеспеченную отставку»[3]. Однако и после этого Ним снимает ещё 6 полнометражных фильмов.
Рональд Ним женился в 1933 году на Берил Хенли. Супруги разошлись в 1971 году, развелись официально в 1992 году. В 1993 году Ним женится на бизнеследи и телевизионном продюсере Донне Бернис Фридберг.
В 2003 году Рональд Ним публикует автобиографию под названием Straight from the Horse’s Mouth (дословно: «Прямо из уст лошади», что точно соответствует русскому устойчивому сочетанию «Из первых рук»). «Вашингтон Пост» приводит такую цитату Нима[4]:
|
Когда меня спрашивают о секрете моего долголетия, я даю прямой ответ, что это - две рюмки водки за обедом и три порции виски вечером. Все мои доктора советовали: Ронни, если Вы будете пить меньше, то проживёте дольше. Все они умерли, а я всё ещё здесь, в свои 95. | 
|
В мае 2010 года в собственном доме в Лос-Анджелесе Рональд Ним сломал ногу. Организм 99-летнего патриарха кино не сумел оправиться от травмы. Ним скончался 16 июня 2010 года.
Избранная фильмография
| Год | Русское название | Оригинальное название | Роль | |
|---|---|---|---|---|
| 1941 | ф | Майор Барбара | Major Barbara | оператор |
| 1942 | ф | В котором мы служим | In Which We Serve | оператор |
| 1942 | ф | Один из наших самолётов не вернулся | One of Our Aircraft Is Missing | оператор, номинация на Оскар |
| 1944 | ф | Этот счастливый народ | This Happy Breed | оператор, автор сценария |
| 1945 | ф | Короткая встреча | Brief Encounter | автор сценария, номинация на Оскар |
| 1945 | ф | Весёлое привидение | Blithe Spirit | автор сценария |
| 1946 | ф | Большие надежды | Great Expectations | автор сценария, номинация на Оскар |
| 1947 | ф | Возьми мою жизнь | Take My Life | режиссёр |
| 1948 | ф | Оливер Твист | Oliver Twist | продюсер |
| 1950 | ф | Золотая Саламандра | Golden Salamander | режиссёр |
| 1954 | ф | Банковский билет в миллион фунтов стерлингов | The Million Pound Note | режиссёр |
| 1956 | ф | Человек, которого никогда не было | The Man Who Never Was | режиссёр, номинация на Золотую пальмовую ветвь в Каннах |
| 1957 | ф | Седьмой грех | The Seventh Sin | режиссёр |
| 1958 | ф | Устами художника | The Horse's Mouth | режиссёр, номинация на Золотого Льва в Венеции |
| 1960 | ф | Мотивы славы | Tunes of Glory | режиссёр, номинация BAFTA на лучший британский фильм года |
| 1962 | ф | Побег из Захрейна | Escape from Zahrain | режиссёр |
| 1964 | ф | Меловой сад | The Chalk Garden | режиссёр |
| 1965 | ф | нет | Mister Moses | режиссёр |
| 1966 | ф | нет | A Man Could Get Killed | режиссёр |
| 1966 | ф | Гамбит | Gambit | режиссёр |
| 1968 | ф | Пруденс и Пилюля | Prudence and the Pill | режиссёр |
| 1969 | ф | Расцвет мисс Джин Броди | The Prime of Miss Jean Brodie | режиссёр, номинация на Золотую пальмовую ветвь в Каннах |
| 1970 | ф | Скрудж | Scrooge | режиссёр |
| 1972 | ф | Приключение «Посейдона» | The Poseidon Adventure | режиссёр |
| 1974 | ф | Досье ОДЕССА | The ODESSA File | режиссёр |
| 1979 | ф | Метеор | Meteor | режиссёр |
| 1980 | ф | Игра в классики | Hopscotch | режиссёр |
| 1981 | ф | Первый понедельник октября | First Monday in October | режиссёр |
| 1986 | ф | нет | Foreign Body | режиссёр |
Награды
Кроме номинаций, представленных в разделе Избранная фильмография, Рональд Ним был удостоен следующих наград.
- 1996 год — Орден Британской империи с присвоением класса Командор (CBE).
- 1996 год — присуждено звание почётного академика Британской акадении кино и телевидения.
- 2005 год — Премия «Британия» за вклад в развитие кинематографа на протяжении всей карьеры.
Напишите отзыв о статье "Ним, Рональд"
Примечания
- ↑ www.imdb.com/title/tt0069113/awards Awards for The Poseidon Adventure
- ↑ www.imdb.com/title/tt0069113/business Box office for The Poseidon Adventure
- ↑ www.bfi.org.uk/features/interviews/neame.html Интервью Рональда Нима для BFI
- ↑ www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2010/06/18/AR2010061805479.html Статья Washington Post 19 июня 2010 года
Ссылки
Рональд Ним (англ.) на сайте Internet Movie Database
Отрывок, характеризующий Ним, Рональд
«La mort est secourable et la mort est tranquille«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.
Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
