Ронинсон, Готлиб Михайлович
Поделись знанием:
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.
Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
| Готлиб Ронинсон | |||
 | |||
| Имя при рождении: |
Готлиб Михайлович Ронинсон | ||
|---|---|---|---|
| Место рождения: | |||
| Профессия: | |||
| Годы активности: | |||
| Театр: | |||
| Награды: |
| ||
Го́тлиб Миха́йлович Ронинсо́н (12 февраля 1916[1], Вильно, Российская империя — 25 декабря 1991, Москва) — советский актёр театра и кино, народный артист РСФСР[2]. Один из ведущих актёров театра на Таганке периода его расцвета (1964—1991).
Содержание
Биография
Родился 12 февраля 1916 года[1] в еврейско-немецкой семье в оккупированном германскими войсками городе Вильно (ныне Вильнюс, Литва).
В 1928—1939 годах — участник детского хора и солист мимического ансамбля Большого театра СССР; в 1941—1945 годах был старшим пионервожатым и воспитателем детского дома в Верхнеуральске. В 1945 году Готлиб Ронинсон окончил Театральное училище имени Бориса Щукина, а через год пришёл в Московский театр драмы и комедии на Таганке, где и проработал всю жизнь.
На этой сцене за 45 лет актёр сыграл самые разные роли — мужские, женские, комические и трагические; он участвовал в таких знаменитых спектаклях, как «Мастер и Маргарита», «Десять дней, которые потрясли мир», «А зори здесь тихие…».
В кино Готлиб Ронинсон стал сниматься в начале 1950-х годов, однако узнаваемым актёр стал после фильмов Эльдара Рязанова «Берегись автомобиля» (1966) и «Зигзаг удачи» (1968). После этих небольших, но ярких и запоминающихся ролей его стали приглашать и другие видные советские режиссёры. Среди них — Леонид Гайдай («12 стульев», «Не может быть!»), Георгий Данелия («Афоня»), Никита Михалков («Раба любви»), Александр Алов и Владимир Наумов («Бег»), Вениамин Дорман («Возвращение резидента»), Алексей Коренев («Большая перемена»).
Последние годы и смерть
Собственной семьи актёр так и не создал, и до самой смерти матери, Татьяны Готлибовны Ронинсон (1894—1963), жил с ней. В последние годы жизни страдал частыми приступами эпилепсии, которая преследовала актёра с самого детства[3]. Он перенёс несколько операций, заказал могильную плиту с годом своей смерти, так как знал, что не доживёт до 76.[3].
За несколько часов до спектакля «Мастер и Маргарита», в котором Готлиб исполнял немаловажную роль — Воланда, Ронинсон перенёс инсульт.[3] Тем же вечером его квартиру на улице Крымский вал посетили коллеги по театру и обнаружили его мёртвым.[3] Валерий Погорельцев вспоминал[3]:
|
Войдя в квартиру, мы стали свидетелями жуткой картины: Ронинсон с красным лицом лежал посреди комнаты на ковре, из его разжатого кулачка выкатилась маленькая жёлтая таблетка. | 
|
После кончины народного артиста РСФСР его квартира неоднократно подвергалась разграблению со стороны соседей, за несколько дней вынесших дорогую коллекцию алкогольных напитков, кассетные магнитофоны, телефоны и фотоаппараты[4].
Похоронен в Москве на Введенском кладбище.
Память
- Готлибу Ронинсону посвящён документальный фильм из цикла «Как уходили кумиры».
- У Владимира Высоцкого есть строки, посвящённые Готлибу Ронинсону[5]:
Если болен морально ты
Или болен физически,
Заболел эпохально ты
Или периодически —
Не ходи ты по частникам,
Не плати ты им грошики,
Иди к Гоше, несчастненький,
Тебя вылечит Гошенька.
Признание и награды
- Заслуженный артист РСФСР (27 ноября 1970)
- Народный артист РСФСР (5 сентября 1989)
Фильмография
- 1953 — Адмирал Ушаков — турок
- 1953 — Корабли штурмуют бастионы — турок
- 1962 — Кубинская новелла — бармен
- 1966 — Берегись автомобиля — Яков Михайлович, начальник Деточкина
- 1968 — Зигзаг удачи — муж Лидии Сергеевны
- 1968 — Урок литературы — учитель физики Игорь Раймондович
- 1969 — Кабачок «13 стульев» — пан Станислав
- 1970 — Бег — грек-сладострастник
- 1971 — 12 стульев — Кислярский
- 1971 — Старики-разбойники — врач «скорой помощи»
- 1973 — Большая перемена — инженер
- 1973 — Земля, до востребования — трамвайщик
- 1973 — Райские яблочки
- 1975 — Афоня — астроном («Архимед»)
- 1975 — Ирония судьбы, или С лёгким паром! — пассажир в аэропорту Ленинграда
- 1975 — Не может быть! — Иван Израилевич
- 1975 — Ответная мера — Семён Яковлевич Сойкин, бухгалтер
- 1976 — Раба любви — Иван Карлович Фигель, бухгалтер
- 1976 — Пока бьют часы — Цеблион
- 1977 — Фантазии Веснухина — фотограф дядя Гоша
- 1977 — Хождение по мукам — парикмахер
- 1978 — Лекарство против страха — директор магазина
- 1979 — Месяц длинных дней (телеспектакль)
- 1980 — Атланты и кариатиды
- 1980 — Если бы я был начальником
- 1980 — О бедном гусаре замолвите слово — Марк Юльевич Мовзон, провинциальный актёр
- 1980 — Адам женится на Еве — секретарь суда
- 1981 — Киножурнал Ералаш, 20-й выпуск «Откуда дровишки» — учитель физики
- 1982 — Возвращение резидента — аптекарь Поммере
- 1990 — Самоубийца — рисовавший портреты вождей
- 1990 — Мой муж — инопланетянин
- 1991 — По Таганке ходят танки — врач
Озвучивание мультфильмов
- 1988 — Потерялась птица в небе — Осёл
- 1980 — Свинопас
- 1978 — Чудеса в решете
- 1974 — Мешок яблок — Крот
- 1969 — Золотой мальчик — Зубной врач (нет в титрах)
- 1978 — Дед Мороз и серый волк — Снеговик
Напишите отзыв о статье "Ронинсон, Готлиб Михайлович"
Примечания
- ↑ 1 2 В разных источниках год рождения Ронинсона указан по-разному: 1916, 1917 или 1918. Однако [m-necropol.narod.ru/roninson.html на надгробном памятнике] на Введенском кладбище в Москве указан год рождения 1916-й.
- ↑ [www.taganka.org/html/actors/history/roninson.htm Ронинсон Готлиб Михайлович, актёр Театра на Таганке]
- ↑ 1 2 3 4 5 Мария Дмитриева. [sobesednik.ru/culture/umirayushchego-pana-stanislava-ograbili-sosedi Умирающего пана Станислава ограбили соседи] (рус.). Собеседник (10 октября 2011). Проверено 23 октября 2012.
- ↑ [www.jewish.ru/culture/cinema/2011/02/news994293558.php Феномен Ронинсона] (рус.). jewish.ru (11 февраля 2011). Проверено 23 октября 2012.
- ↑ [www.jewish.ru/culture/cinema/2011/02/news994293558.php Феномен Ронинсона] (рус.). Jewish.ru (11 февраля 2011). Проверено 5 октября 2013.
Ссылки
- [www.kinosozvezdie.ru/actors/roninson/roninsongrave.html Могила Готлиба Ронинсона]
- [www.russiantvonline.com/index_more.php?id=212536_0_1_0_C Несмешная жизнь смешного человека. Готлиб Ронинсон]
Отрывок, характеризующий Ронинсон, Готлиб Михайлович
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.
Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
