Ронкони, Джорджо
| Джорджо Ронкони | |
 Ронкони на гравюре Й. Крихубера (1840) | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Профессии |
певец (баритон), музыкальный педагог |
Джорджо Ронкони (итал. Giorgio Ronconi; 6 августа 1810, Милан — 8 января 1890, Мадрид) — итальянский певец (баритон) и музыкальный педагог.
Сын и ученик Доменико Ронкони, брат Феличе и Себастьяно Ронкони.
Дебютировал в 1831 г. в Павии в партии барона Вальдебурго в опере Винченцо Беллини «Чужестранка». В 1830-40-е гг. Ронкони считался одним из ведущих певцов Италии. Он был первым исполнителем заглавной партии в опере Джузеппе Верди «Набукко» (1843), ключевых партий в семи операх Гаэтано Доницетти. В 1842 году с большим успехом пел в Англии.
В поздние годы преподавал в Мадридской консерватории и в собственной школе пения в Гранаде.
Энциклопедия «Britannica» (1911) полагает, что ограниченный диапазон и невыдающиеся вокальные данные Ронкони с лихвой компенсировались его выдающимся артистическим талантом и харизмой[1]. П. В. Анненков в своих «Письмах из-за границы» описывает его выступление так:
Ронкони, привыкший вывозить на плечах нищенские произведения новых итальянских композиторов, блистал на первом плане, развёртывая перед публикой, взамен пустоты сочинения, всю силу и гибкость своего голоса[2].
Напишите отзыв о статье "Ронкони, Джорджо"
Примечания
|
Это заготовка статьи об оперном певце или певице. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Ронкони, Джорджо
И граф засуетился, доставая бумажник.– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
