Роос-Базилевская, Елизавета Гертруда Альфредовна

Елизавета Роос-Базилевская
Имя при рождении:	Елизавета Гертруда Альфредовна Роос
Род деятельности:	поэтесса
Место рождения:	Москва
Место смерти:	Вёльмарсхаузен
Отец:	Альфред Карл Роос
Мать:	Женни Аврора Ауг
Супруг:	Иван Викторович Базилевский

Елизавета Гертруда Альфредовна Роос-Базилевская (13 мая 1902, Москва―31 мая 1951, Вёльмарсхаузен, Германия) ― русская поэтесса, переводчица, литературный критик.

Биография

Родилась в Москве в семье уроженцев Эстонии шведско-немецко-эстонского происхождения. Отец ― Альфред Карл Роос, мать ― Женни Аврора Роос, урождённая Ауг. Сестра ― поэтесса Мета Роос (1904—1989).

Елизавета училась в харьковской женской гимназии (1912—1919), затем вместе с семьёй переехала в Эстонию, где работала учительницей. С сентября 1922 года вольнослушательница юридического факультета Тартуского университета, в 1924 году сдала экстерном выпускные экзамены в Первом Таллиннском реальном училище. Тогда же поступила на философский факультет Тартуского университета, специализировалась по славянской и русской филологии, защитила диссертацию на степень магистра по творчеству Анны Ахматовой. Окончив в 1930 году университет, преподавала в таллиннской школе иностранные языки.

В 1930 году вышла замуж за поэта, активиста Общества русских студентов, Ивана Викторовича Базилевского (литературный псевдоним Иван Варваци), попавшего в Эстонию с армией Н. Н. Юденича. В 1935 году семья Базилевских поселилась в Харьюском уезде, где Елизавета преподавала в школе немецкий язык, а Иван работал лесным объездчиком.

После заключения в августе 1939 года пакта Молотова-Риббентропа белоэмигрантам оставаться в Эстонии было опасно.

В 1939 году Базилевские обращаются в немецкое посольство с просьбой о политическом убежище, им определяют местожительство в отошедший к немцам Познаньский округ. Там Базилевского в качестве военного переводчика забирают в армию, до 1943 года он в действующей армии на Украине, затем его, как гражданина Эстонии, отправляют в Эстонский легион. В 1944 году унтерштурмфюрер Базилевский воюет в 20-й эстонской дивизии СС. Получив ранение, отправляется в рижский госпиталь, но пароход, на котором он был, потопила советская авиация. Базилевского подобрали в море. Елизавету он разыскал в конце 1945 года в Западной Германии у своей сестры в деревушке Вёльмарсхаузен близ Гёттингена. Они поселились в Гёттингене. Иван Викторович стал мастерить по дереву, изготавливать куклы для детского театра. В январе 1951 года Базилевский уехал к знакомым в Швецию. Елизавета осталась одна. Базилевский умер в пригороде Стокгольма в 1989 году.

Елизавета, страдая депрессией, в мае 1951 года покончила с собой.

Творчество

Лес

Вот и лес. Прохлада и покой.
Тишина, как в монастырской келье.
Папоротник лапой вырезной
Мне кивает под корявой елью.

По холмам ворчит лениво гром.
Реет ястреб плавными кругами.
Ни души. И остро пахнет мхом,
Свежестью смолистой и грибами.

Так бы никогда и не ушел
Из лесного ласкового плена,
До того легко и хорошо
Пред черникой преклонять колена.

Участница эстонского «Цеха поэтов», где общалась с Юрием Иваском, Дмитрием Масловым, Борисом Вильде, Борисом Нарциссовым, Борисом Тагго-Новосадовым, Н. Рудниковой, А. Чернявским-Черниговским, Марией Карамзиной, ревельского русского литературного кружка.

Стихи с 1928 года публиковались в таллиннском ежегоднике «Новь», там же вышли рецензии на книги В. Вулича, Р. Блох, С. Прегель, А. Штейгера. Сотрудничала с «Вестями дня», «Таллиннским русским голосом», «Последними известиями» (Юрьев). Переводила стихи эстонской поэтессы Марии Ундер. Единственный сборник стихов «Домик у леса» вышел в Таллине (1936).

Профессор Тартуского университета С. Г. Исаков говорит о Елизавете Роос-Базилевской

Одна из бед русских в Эстонии, в том числе русской интеллигенции, — это разрыв с культурным прошлым. Все-таки прошлое — это тот фундамент, на котором может вырасти здоровое настоящее. Когда нам начинает казаться, что прошлое неинтересно, мы совершаем большую ошибку. Поэтому изучение даже не очень крупных, но по-своему интересных авторов, таких, как Елизавета Роос-Базилевская, — очень важно. Нельзя сказать, что это великий классик литературы, но как поэтесса она занимает определенное место в нашем прошлом — и мы о ней почти ничего не знали. В своё время опубликованы были всего три десятка её стихотворений. В обнаруженных мной трех объемистых тетрадях я нашел 179 стихов, среди них есть, с моей точки зрения, очень хорошие…

— .

Некоторые стихи Елизаветы Роос-Базилевской ныне публикуются. Так, часто включается в различные сборники и хрестоматии о природе её стихотворение «Лес».

Литература

• Дикой Борис. Общество русских студентов при Дерптском университете // Руль, № 3029, 11 ноября 1930
• Елизавета Роос-Базилевская // Радуга, 1989, № 11. С. 36-37
• Литературное зарубежье России: Энциклопедический справочник / Гл. ред. и сост. Ю.В. Мухачев; Под общей ред. Е.П. Челышева и А.Я. Дегтярев. — М.: Парад, 2006. — 680 с.
• Дальние берега. Антология поэзии русского зарубежья. Сост, автор вступ. Ст. В. В. Кудрявцев. ― Смоленск, Русич, 2006. С. 608. ISBN 5-8138-0702-0

Отрывок, характеризующий Роос-Базилевская, Елизавета Гертруда Альфредовна

– О, подлая, бессердечная порода! – проговорил он и вышел из комнаты.
На другой день Анатоль уехал в Петербург.


Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.
– Прости меня, ежели я тебя утруждаю… – Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: – Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это?
– И правда и не правда, – начал Пьер; но князь Андрей перебил его.
– Вот ее письма и портрет, – сказал он. Он взял связку со стола и передал Пьеру.
– Отдай это графине… ежели ты увидишь ее.
– Она очень больна, – сказал Пьер.
– Так она здесь еще? – сказал князь Андрей. – А князь Курагин? – спросил он быстро.
– Он давно уехал. Она была при смерти…
– Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.
– Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? – сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз.
– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.


В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.