Российская инженерная академия

Российская инженерная академия (РИА)
Международное название	Russian Academy of Engineering
Прежние названия	Инженерная академия СССР (1990-91)
Год основания	1990
Тип	общественная академия наук
Председатель совета старейшин	Ю. С. Васильев, академик РАН
Президент	Б. В. Гусев, член-корреспондент РАН
Академики	1488 (включ. членов-кор.)
Расположение	Россия Россия: Москва
Юридический адрес	125009, г. Москва, Газетный пер. 9, стр. 4
Сайт	[www.rae-info.ru rae-info.ru]

Российская инженерная акаде́мия (сокр. РИА) — общественная академия наук, осуществляющая научную деятельность в области прикладных научных исследований по проблемам ключевых отраслей науки и техники, включая авиацию, космонавтику, оборону, водное хозяйство и гидротехнику, геологию, добычу и переработку полезных ископаемых, транспорт, биотехнологии, механику, экологию, ресурсосбережение, информатику, радиоэлектронику, коммуникации, машиностроение, металлургию, нефтегазовые технологии, строительство, легкую промышленность и другие отрасли и технологии.

Академия объединяет российских и зарубежных ученых, инженеров, научно-исследовательские учреждения, высшие учебные заведения и производственные предприятия. В 2014 году в состав Российской инженерной академии входило 1488 действительных членов и членов-корреспондентов, 700 коллективных членов, около 40 региональных отделений и 7 научных центров. Будучи межотраслевой общественной организацией, Российская инженерная академия координирует прикладные исследования, направленные на реализацию достижений фундаментальной науки, разработку новых технологий и образцов техники, а также совместно с инженерными образовательными учреждениями России занимается вопросами подготовки, поддержания и повышения квалификации инженерных кадров. В этой деятельности Российская инженерная академия тесно сотрудничает с Российской академией наук, обеспечивая взаимодействие фундаментальной и прикладной науки.

Российская инженерная академия является правопреемницей Инженерной академии СССР. По организационно-правовой форме РИА является самоуправляемой общественной организацией.

История

1765—1916 годы

Первым научным обществом в России, которое охватывало отдельные инженерные дисциплины было созданное в 1765 году Вольное экономическое общество, в состав которого входило отделение сельскохозяйственных технических производств и земледельческой механики. Одной из инженерных дисциплин созданного в 1805 году Московского общества испытателей природы была геология. По инициативе ряда российских ученых, инженеров-строителей, архитекторов, горных инженеров, военных специалистов и промышленников в Санкт-Петербурге в 1866 году было учреждено Русское техническое общество, которое перед началом Февральской революции 1917 года насчитывало 33 отделения в различных городах Российской империи, издавало более двух десятков журналов, имело химическую лабораторию, музей технических производств и более 50 общеобразовательных и специальных училищ.

1917—1929 годы

В марте 1917 года в Петрограде был создан Всероссийский союз инженеров (ВСИ). В январе 1918 года ВСИ выступил с резкой критикой отсутствия у новых российских властей реальной экономической программы, которая с точки зрения инженерного сообщества вела к развалу производства и анархии.

Сформулированная ВЦСПС политика в отношении профессиональных организаций инженерно-технической интеллигенции предусматривала осуществление деятельности ВСИ и подобных организаций исключительно в рамках инженерных секций профессиональных союзов. Под предлогом недопустимости существование независимого от профсоюзов профессионального объединения инженеров, пленум ВЦСПС 27 декабря 1918 года потребовал от Всероссийского союза инженеров внести изменения в свой устав. Весной 1919 года ВЦСПС приступил к реализации своего видения инженерных обществ. При отраслевых профсоюзах стали создаваться инженерные секции, для управления которыми в 1921 году был создан инженерный центр при президиуме ВЦСПС. Основными задачами инженерного центра были содействие организации секций инженеров и координирование их деятельности, а также подготовка к проведению всероссийских съездов инженеров. Деятельность традиционных научных инженерных обществ и появление инженерных объединений при профсоюзах нашли отражение в новой государственной политике, закрепленной постановлением Совнаркома «О мерах к поднятию уровня инженерно-технических знаний в стране и к улучшению условий жизни инженерно-технических работников РСФСР». Принятое 25 августа 1921 года постановление поощряло создание как независимых научно-технических обществ, так и инженерно-технических объединений внутри профсоюзов. Уполномоченным органом по регистрации уставов научно-технических обществ назначалось Главное управление научными, научно-художественными и музейными учреждениями Народного комиссариата просвещения РСФСР. После внесения в устав ВСИ изменений и переименования во Всероссийскую ассоциацию инженеров (ВАИ), ассоциация была зарегистрирована органами юстиции и утверждена Советом народных комиссаров в качестве научной организации в феврале 1922 года.

Несмотря на одобренную правительством страны политику, допускающую параллельное существование и развитие независимых и профсоюзных инженерных организаций, попытки профсоюзных лидеров подчинить независимые объединения инженеров продолжались. Так, рядом профсоюзных деятелей было выдвинуто предложение о слиянии инженерных секций с ВАИ. Однако выступивший на Всероссийском съезде инженеров в декабре 1922 года председатель ВЦСПС М. П. Томский эту идею не поддержал, заявив, что Всероссийская ассоциация инженеров является не профсоюзной, а научно-технической организацией. На съезде было принято решение о переименовании Всероссийской ассоциаций инженеров во Всесоюзную ассоциацию инженеров.

Достигнутое в начале 1920-х годов временное перемирие между инженерным сообществом и лидерами профсоюзного движения позволило Всесоюзной ассоциации инженеров сосредоточиться на выполнении своей основной функции — содействию развития науки и техники. В 1924 году в ВАИ действовало 18 специализированных секций и 39 отделений. Ассоциация координировала научно-техническую деятельностью, проводила совещания по промышленно-техническим вопросам, создавала специальные комиссии для решения конкретных научно-технических проблем, поддерживала научные контакты с зарубежными коллегами. Созданное при ассоциации бюро технической экспертизы и консультаций оказывало техническую помощь промышленным предприятиям. Продолжая традиции Русского технического общества, ВАИ рассматривала на своих заседаниях технические проблемы, возникавшие в разных отраслях народного хозяйства.

Однако деятельность ВАИ в качестве самостоятельного и крупнейшего в СССР инженерного научного общества продолжалась недолго. Обвинения во вредительстве и контрреволюционной деятельности, выдвинутые ряду крупных инженеров, и последовавшие за сфабрикованным «Шахтинским делом» расстрелы и преследования советских инженеров, создали для партийной, советской и профсоюзной элиты благоприятные условия для ликвидации независимых научных инженерных обществ в СССР. В апреле 1929 года IV Всесоюзный съезд инженеров и техников выступил от лица инженерного сообщества с предложением создания системы научно-технических обществ при профсоюзах. Съезд также обратился к правительству страны с предложением о ликвидации ВАИ. В 1929 году Всесоюзная ассоциация инженеров была упразднена, а её имущество и учреждения переданы в ведение Всесоюзного межсекционного бюро инженеров и техников ВЦСПС. Вместе с ВАИ также прекратили своё существование Русское техническое общество, Лесное общество, Русское оптическое общество и многие другие научные общества, ставшие жертвами проводимой в конце 1920-х годов масштабной «чистки» общественных организаций.

1930—1953 годы

В ноябре 1930 года президиум Всесоюзного межсекционного бюро инженеров и техников (ВМБИТ) ВЦСПС утвердил положение об основах организации научно-технических обществ при инженерно-технических секциях и весной 1930 года приступил к формированию системы научно-технических обществ (НТО) под контролем профсоюзов. Для координации деятельности вновь создаваемых НТО был учреждён Совет научно-технических обществ (СНТО)при ВМБИТ ВЦСПС. Председателем СНТО стал А. Н. Бах.

В 1931 году научно-технические общества, ранее действовавшие при инженерно-технических секциях профсоюзов, были преобразованы в самостоятельные научные инженерно-технические общества (НИТО). Предполагалось, что в качестве самостоятельных организаций они смогут более эффективно участвовать в повышении квалификации инженерно-технических работников, решать научно-технические проблемы, возникавшие в процессе индустриализации, а также заниматься научными исследованиями. Для координирования деятельности нито в 1932 году создан Всесоюзный совет научных инженерно-технических обществ (ВСНИТО) под председательством Г. М. Кржижановского. К концу 1932 года в стране действовало более 40 всесоюзных НИТО с общим числом членов свыше 50 тысяч человек в 256 республиканских, краевых и областных отделениях и 1505 первичных организациях НИТО в предприятиях, организациях и учреждениях. К концу 1938 года в результате слияния близких по профилю объединений, количество НИТО составило 26. В связи с вычленением инженерно-технических обществ из структуры профсоюзов, в 1939 году Всесоюзное межсекционное бюро инженеров и техников ВЦСПС было упразднено.

В период войны с Германией с 1941 по 1945 годы деятельность инженерно-технических обществ была ориентирована преимущественно на удовлетворение нужд обороны. К июню 1953 года количество всесоюзных нито увеличилось до 29.

1954—1979 годы

В 1954 году инженерно-технические общества были реорганизованы в отраслевые научно-технические общества (НТО), которые по своей правовой форме стали массовыми объединениями ученых, инженерно-технических работников и рабочих-новаторов. К началу 1955 года в стране действовало 21 научно-техническое общество. Руководство деятельностью НТО вновь было возложено на ВЦСПС, при котором в 1955 году был создан Всесоюзный совет научно-технических обществ (ВСНТО). В состав ВСНТО входили члены центральных правлений научно-технических обществ, работников профсоюзных органов и работников министерств и ведомств, являвшихся юридическими членами НТО. На местном уровне деятельностью НТО руководили областные правления, на республиканском — межотраслевые советы. Высшим органом системы НТО был всесоюзный съезд научно-технических обществ, проводившийся каждые пять лет. Все общества действовали по единому уставу, утверждённому президиумом ВЦСПС.

Научно-техническим обществам этого периода отводилась скорее роль органов содействия производству, чем научных организаций: общества были нацелены на поощрение «творческой инициативы членов общества в разработке вопросов новой техники, выявлении и использовании резервов промышленности, сельского хозяйства и транспорта», осуществление просветительской деятельности, обмен опытом, внедрение в производство передовой техники и достижений науки, повышение квалификации инженерно-технических работников и рабочих. Во многих промышленных предприятиях первичные организации НТО выполняли функции заводских производственно-технических советов. В 1973 году в НТО насчитывалось около 6 миллионов членов.

1980—1992 годы

Идея создания многоотраслевого инженерного научного общества в СССР стала предметом обсуждения деятелями советской науки в начале 1980-х годов. По словам академика АН СССР К. В. Фролова, создание такого научного общества позволило бы ликвидировать или в какой-то мере уменьшить разрыв между фундаментальной и прикладной наукой, образовавшийся в 1960-х годах после того, как из Академии наук СССР были выведены около 200 научно-исследовательских институтов технического профиля. Позднее часть этих институтов была возвращена Академии наук СССР, однако начавшийся в 1980-х процесс дезинтеграции советской экономики и системы управления привел к прекращению работы многих из них, включая ведущие отраслевые институты.

В феврале 1988 года на VII Всесоюзном съезде научно-технических обществ было принято решение об учреждении нового общественного объединения — Союза научных и инженерных обществ СССР (СНИО СССР). Появление в лице СНИО независимого от профсоюзов объединения научно-технических организаций однако не решало проблему отсутствия в инженерных науках связующего звена между фундаментальными и прикладными исследованиями. Понимая актуальность и важность создания единого научного органа, который мог бы консолидировать потенциал инженерного сообщества страны так же, как в своё время это делали Русское техническое общество и Всесоюзная ассоциация инженеров, представители научной и инженерной общественности начали подготовительную работу среди организаций СНИО СССР и крупнейших научно-исследовательских институтов. Результатом этих усилий стало создание 13 мая 1990 года Инженерной академии СССР. При этом Союз научных и инженерных обществ СССР выступил в роли одного из коллективных учредителей новой академии, а многие члены входивших в СНИО СССР организаций были избраны в состав Инженерной академии СССР.

У истоков организации новой академии стояли академики АН СССР И. А. Глебов, А. Ю. Ишлинский, Н. П. Лавёров, Г. И. Марчук, Г. А. Николаев, Б. Е. Патон А. И. Целиков, К. В. Фролов и другие видные советские ученые и инженеры — С. А. Абдраимов, В. Н. Анциферов, Ю. П. Баталин, В. М. Бондаренко, Б. В. Будзуляк, С. Н. Булгаков, А. И. Васильев, Ю. С. Васильев, Л. И. Волков, И. И. Ворович, У. А. Джолдасбеков, Б. Т. Жумагулов, В. К. Кабулов, В. Я. Карелин, И. П. Ксеневич, Г. Е. Лозино-­Лозинский, А. Ф. Мехтиев, В. В. Панов, А. Н. Подгорный, И. В. Прангишвили, Б. С. Сажин, Ю. П. Самарин, А. Н. Семенов, А. И. Федотов, В. Ф. Филаретов, Ю. Е. Ходжамирян, Ю. А. Яшин. Организаторы вместе с представителями Союза научных и инженерных обществ провели ряд выездных заседаний, на которых разъяснялись цели и задачи создаваемой академии и обсуждался её устав. В результате таких поездок был образован коллектив из 250 выборщиков, представлявших различные отрасли инженерных наук. Выборщики избрали первых 25 членов академии, которые затем продолжили её формирование. Большую поддержку в дальнейшем процессе становления и организации работы Инженерной академии СССР оказали руководители Академии наук СССР, Государственного комитета СССР по науке и технологиям, Союза научных и инженерных обществ СССР и Научно-­промышленного союза СССР.

К концу 1991 года в состав Инженерной академии СССР были избраны 338 действительных членов и членов-корреспондентов из 10 республик СССР. Академия осуществляла научно-методическое руководство более 100 научно-производственными объединениями, научно-исследовательскими институтами и конструкторскими бюро. Появились первые филиалы академии в Ленинграде, Томске, Самаре, Украине, Туркмении и других регионах.

После прекращения существования Советского Союза, на базе Инженерной академии СССР были сформированы национальные инженерные академии стран СНГ. В России Инженерная академия СССР была преобразована в Российскую инженерную академию (РИА), которая получила статус общероссийской общественной организации в результате регистрации Министерством юстиции РСФСР 24 декабря 1991 года. Спустя несколько месяцев, 10 февраля 1992 года, была учреждена Международная инженерная академия (МИА), в которую в качестве коллективных членов вошли ставшие независимыми друг от друга национальные инженерные академии стран-членов СНГ. Создание МИА и членство в ней Российской инженерной академии позволили сохранить и укрепить единое инженерное и технологическое пространство на территории бывшего СССР.

Структура и органы управления

Президентом РИА с момента её основания является Б. В. Гусев, доктор технических наук, профессор, член-корреспондент Российской академии наук.

Членство

В Российской инженерной академии предусмотрены два вида членства — индивидуальное и коллективное.

Индивидуальные члены

Первый состав Российской инженерной академии из 25 членов был избран в 1990 году коллективом из 250 выборщиков, который был сформирован из советских ученых и инженеров, представлявших различные отрасли инженерных наук в организациях Союза научных и инженерных обществ СССР и крупнейших проектных, проектно-конструкторских и научно-исследовательских институтах страны. В 2014 году академия насчитывала 1488 индивидуальных членов, среди которых видные ученые, инженеры и крупные организаторы производства из России и тридцати стран мира.

По признаку выборности, в РИА существует два класса званий для индивидуальных членов академии: выборные (включает членов-корреспондентов, действительных и иностранных членов) и присваиваемые, в число которых входит звание почётного члена Российской инженерной академии. Все звания присваиваются пожизненно.

Действительные члены, члены-корреспонденты и иностранные члены

См. также: Список действительных членов и членов-корреспондентов Российской инженерной академии (проект)

В состав Российской инженерной академии принимаются лица с высшим образованием, признанные в инженерном сообществе специалистами в области технических, естественных и экономических наук, обогатившие науку и практику выдающимися научными трудами, инженерными разработками и открытиями.

Для российских ученых и инженеров, в РИА принята двухступенчатая система индивидуального членства: член-корреспондент и академик. Последний является действительным членом академии. Действительных членов и членов-корреспондентов Российской инженерной академии избирают на конкурсной основе на съезде или конференции академии. Право выдвижения кандидатов имеют секции и региональные структуры академии, индивидуальные и коллективные члены Российской инженерной академии, а также члены Международной инженерной академии. Выдвижение кандидатов от лица организаций-коллективных членов академии осуществляется учеными советами, научно-техническими советами или иными аналогичными органами организации.

Инженер, обогативший науку получившими признание достижениями или реализованными на практике крупными и высокоэффективными в научно-техническом и экономическом отношениях инженерными разработками может быть избран членом-корреспондентом академии. Действительным членом академии может быть избран член-корреспондент Российской инженерной академии, обогативший науку выдающимися достижениями или реализованными на практике инженерными разработками, имеющими высокую научно-техническую значимость, а также внесший большой личный вклад в организацию одной из отраслей промышленности, науки, техники и технологии. Иностранным членом РИА может быть избрано лицо, имеющее значительные достижения в развитии мировой науки, техники и образования; избрание иностранных членов осуществляется на конференциях Российской инженерной академии по квотам, утвержденным президиумом академии.

А. Ю. Ишлинский, академик АН СССР, председатель правления Союза научных и инженерных обществ СССР:

… Когда организовывалась Инженерная академия, мы думали над тем, нужно ли быть обязательно кандидатом наук или доктором, чтобы стать её членом. И решили, что не нужно. Ведь инженер создаёт своё творение в металле, а не в каких-то сочинениях, которые защищаются как диссертация.

По статистическим данным 1996 года, около 7% членов РИА не имели учёной степени, что соответствует мировому опыту членства в инженерных академиях, в состав которых входят как теоретики науки, так и инженеры-практики.

Почётные члены

Помимо званий академика, члена-корреспондента и иностранного члена академии, в РИА также предусмотрено звание почётного члена Российской инженерной академии. Это звание присваивается за заслуги в деятельности, способствующей достижению целей Российской академии наук. Почётные члены могут участвовать в принятии коллективных решений академии с правом совещательного голоса, а также представлять академию на российских и международных форумах.

Коллективные члены

Коллективное членство в Российской инженерной академии предусмотрено для юридических лиц. В отличие от индивидуальных членов — членов-корреспондентов, академиков, иностранных и почётных членов — коллективное членство в РИА является формой спонсорства, где коллективные члены обязаны уплачивать вступительные и членские взносы в размерах, установленных президиумом академии. Коллективным членом может стать любая организация, оказывающая содействие развитию науки и техники и которая имеет в штате сотрудников, занимающихся инженерной или научной деятельностью.

Среди коллективных членов РИА в 2014 году насчитывалось около 700 крупнейших российских предприятий, научно-исследовательских и высших учебных заведений, включая «КамАЗ», «АвтоВАЗ», «ГАЗ», «Уралмаш», ОАО «Газпром», ФГУП «Адмиралтейские верфи», Балтийский завод, ГМК «Норильский никель», Новолипецкий металлургический комбинат, «Ижсталь» (входит в «Мечел»), ОАО «Росвертол», АК «Алроса» и другие.

Деятельность

Цели академии

• объединение творческих возможностей учёных и инженеров страны;
• наращивание и эффективное использование интеллектуального потенциала в сфере инженерной деятельности;
• разработка и содействие в проведении наиболее важных и перспективных исследований и инновационных программ;
• создание и внедрение принципиально новых видов техники, технологий и материалов;
• способствование ускорению научно-технического прогресса на ключевых направлениях развития экономики России.

Сотрудничество с научными организациями

Научно-исследовательская и экспериментально-производственная деятельность Российской инженерной академии переплетается с деятельностью российских государственных академий наук. В частности, результаты фундаментальных исследований, проводимых отделениями Российской академии наук, а также государственными научными, исследовательскими, научно-производственными и образовательными учреждениями, служат основой прикладных исследований и разработок РИА. Члены Российской академии наук и сотрудники государственных институтов и организации сотрудничают с подразделениями и организациями РИА в подготовке, анализе и принятии решений по определению приоритетных исследований и разработок в области технических, физических, химических, математических и биологических наук. Совместно разрабатываются концепции, программы и планы исследований на краткосрочную и долгосрочную перспективу в области энергетики, машиностроения, механики и процессов и систем управления.

РИА поддерживает связи с инженерными организациями Казахстана, Китая, Польши, Сербии, Скандинавии, США, Черногории и других иностранных государств. Академия обладает консультативным статусом в ЮНИДО, а также является экспертной организацией ЮНЕСКО по новым технологиям в Центральной и Восточной Европе.

Издательская деятельность

Академия является учредителем 23 отраслевых и региональных журналов и газет.

Журналы

• «Авиационно-космическая техника и технология»
• «Вооружение. Политика. Конверсия»
• [www.vicor.org.ru/v40.html «Двойные технологии»]
• [www.slaviza.ru «Деловая слава России»]
• [www.infosoc.iis.ru/ «Информационное общество»]
• [nanobuild.ru/ru_RU/ «Нанотехнологии в строительстве»]
• [www.vicor.org.ru/v40.html «Стратегическая стабильность»]
• [www.stroymat21.ru/ «Строительные материалы, оборудование и технологии XXI века»]
• [www.himnef.ru/ «Химическое и нефтегазовое машиностроение»]

Газеты

• «Индустрия : инженерная газета»

См. также

• Академии наук в Российской Федерации
• Общественная академия наук

Литература

• Добрецов Н.Л. Какой быть инженерной Академии СССР // Вестник АН СССР. — 1991. — № 1. — С. 31-36. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0869-5873&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0869-5873].
• Российская инженерная академия: первые пять лет работы. Обсуждение в Президиуме РАН // Вестник Российской академии наук. — 1996. — № 5. — С. 403. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0869-5873&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0869-5873].
• Фортов В. Е., Махутов Н. А. [www.slaviza.ru/20-razvitie-fundamentalnyh-osnov-inzhenernyh-nauk.html Развитие фундаментальных основ инженерных наук] // Деловая слава России : межотрасл. альманах. — 2010. — № 2.
• Звездов А. И., Пономарев И. Н., Покатов А. В. [www.slaviza.ru/112-k-20-letiyu-rossiyskoy-inzhenernoy-akademii-podvodim-itogi-namechaem-plany.html К 20-летию Российской инженерной академии : подводим итоги, намечаем планы] // Деловая слава России : межотрасл. альманах. — 2010. — № 3.
• [www.rae-info.ru/index.php?option=com_content&view=category&id=2&Itemid=4 Устав Общероссийской общественной организации «Российская инженерная академия» : принят 23 марта 2006 года] // Российская инженерная академия : офиц. интернет-ресурс.

Ссылки

• [www.rae-info.ru/ Официальный сайт Российской инженерной академии]

Отрывок, характеризующий Российская инженерная академия

– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
Платон Каратаев был для всех остальных пленных самым обыкновенным солдатом; его звали соколик или Платоша, добродушно трунили над ним, посылали его за посылками. Но для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда.
Платон Каратаев ничего не знал наизусть, кроме своей молитвы. Когда он говорил свои речи, он, начиная их, казалось, не знал, чем он их кончит.
Когда Пьер, иногда пораженный смыслом его речи, просил повторить сказанное, Платон не мог вспомнить того, что он сказал минуту тому назад, – так же, как он никак не мог словами сказать Пьеру свою любимую песню. Там было: «родимая, березанька и тошненько мне», но на словах не выходило никакого смысла. Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова.


Получив от Николая известие о том, что брат ее находится с Ростовыми, в Ярославле, княжна Марья, несмотря на отговариванья тетки, тотчас же собралась ехать, и не только одна, но с племянником. Трудно ли, нетрудно, возможно или невозможно это было, она не спрашивала и не хотела знать: ее обязанность была не только самой быть подле, может быть, умирающего брата, но и сделать все возможное для того, чтобы привезти ему сына, и она поднялась ехать. Если князь Андрей сам не уведомлял ее, то княжна Марья объясняла ото или тем, что он был слишком слаб, чтобы писать, или тем, что он считал для нее и для своего сына этот длинный переезд слишком трудным и опасным.
В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из огромной княжеской кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.
Во время этого трудного путешествия m lle Bourienne, Десаль и прислуга княжны Марьи были удивлены ее твердостью духа и деятельностью. Она позже всех ложилась, раньше всех вставала, и никакие затруднения не могли остановить ее. Благодаря ее деятельности и энергии, возбуждавшим ее спутников, к концу второй недели они подъезжали к Ярославлю.
В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.
Но это счастье одной стороны душевной не только не мешало ей во всей силе чувствовать горе о брате, но, напротив, это душевное спокойствие в одном отношении давало ей большую возможность отдаваться вполне своему чувству к брату. Чувство это было так сильно в первую минуту выезда из Воронежа, что провожавшие ее были уверены, глядя на ее измученное, отчаянное лицо, что она непременно заболеет дорогой; но именно трудности и заботы путешествия, за которые с такою деятельностью взялась княжна Марья, спасли ее на время от ее горя и придали ей силы.
Как и всегда это бывает во время путешествия, княжна Марья думала только об одном путешествии, забывая о том, что было его целью. Но, подъезжая к Ярославлю, когда открылось опять то, что могло предстоять ей, и уже не через много дней, а нынче вечером, волнение княжны Марьи дошло до крайних пределов.
Когда посланный вперед гайдук, чтобы узнать в Ярославле, где стоят Ростовы и в каком положении находится князь Андрей, встретил у заставы большую въезжавшую карету, он ужаснулся, увидав страшно бледное лицо княжны, которое высунулось ему из окна.
– Все узнал, ваше сиятельство: ростовские стоят на площади, в доме купца Бронникова. Недалече, над самой над Волгой, – сказал гайдук.
Княжна Марья испуганно вопросительно смотрела на его лицо, не понимая того, что он говорил ей, не понимая, почему он не отвечал на главный вопрос: что брат? M lle Bourienne сделала этот вопрос за княжну Марью.
– Что князь? – спросила она.
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
– Это моя племянница, – сказал граф, представляя Соню, – вы не знаете ее, княжна?
Княжна повернулась к ней и, стараясь затушить поднявшееся в ее душе враждебное чувство к этой девушке, поцеловала ее. Но ей становилось тяжело оттого, что настроение всех окружающих было так далеко от того, что было в ее душе.
– Где он? – спросила она еще раз, обращаясь ко всем.
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.