Российское правительство (1919)

Российское правительство (Правительство Российского государства)
Герб Российского государства, проект 1919 года.
Общая информация
Страна	Россия
Дата создания	18 ноября 1918 года
Предшествующее ведомство	Временное Всероссийское правительство
Дата упразднения	5 января 1920 года
Заменено на	Правительство Юга России
Ответственные министры	Вологодский Петр Васильевич, Председатель Совета Министров Пепеляев Виктор Николаевич, Председатель Совета Министров
Верховный правитель России	А. В. Колчак
А. И. Деникин (фактически исполнял обязанности, но официально в должность не вступил)
П. Н. Врангель
Подведомственные органы	Совет Верховного Правителя Совет Министров

Росси́йское прави́тельство (Прави́тельство Госуда́рства Росси́йского, О́мское прави́тельство, также известно как Прави́тельство Колчака́, Колча́ковское прави́тельство) — высший орган государственной власти, образованный в результате событий 18 ноября 1918 года в Омске, во главе с Верховным Правителем России адмиралом Александром Васильевичем Колчаком.

Состав Правительства

Омское Правительство было составлено из Верховного Правителя, Совета Министров и Совета Верховного Правителя. Также в правительство входило Чрезвычайное Государственное Экономическое Совещание, которое позднее было преобразовано в Государственное Экономическое Совещание. 17 декабря 1918 года при Омском правительстве было создано особое «Подготовительное совещание», занимавшееся вопросами внешней политики и координирующее деятельность с делегацией «Русского Политического Совещания», представляющей Белую Россию на Парижской мирной конференции. При Колчаке был восстановлен Правительствующий Сенат (высшая судебная инстанция). Департамент милиции и государственной охраны, официально включенный в состав Министерства Внутренних дел, фактически был самостоятельной структурой. Руководство идеологической работой было возложено на Центральный осведомительный отдел при Главном штабе и Отдел печати при канцелярии Совета Министров. Правительство состояло в основном из бывших членов делового (Всероссийского) Совета Министров Уфимской директории, содействовавших перевороту Колчака. Объединяло сибирских областников кадетского направления, кадетов, народных социалистов и др.

Постоянные органы Правительства

Верховный правитель России

Верховный Правитель России как глава государства сосредоточил в своих руках все ветви власти: исполнительную, законодательную, судебную. Он обладал неограниченной властью. Он являлся высшей руководящей инстанцией. Любой законодательный акт становился действующим лишь после подписи Верховным Правителем. Также Верховный Правитель являлся одновременно и Верховным Главнокомандующим.

Власть Верховного Правителя рассматривалась как исключительно временная, до победы над большевиками и созыва Учредительного собрания.

Совет Министров

При Колчаке Совмин был наделен чрезвычайно широкими полномочиями. Это был орган не только исполнительной, но и законодательной власти. Совет Министров рассматривал проекты указов и законов до утверждения их Верховным Правителем. В Совет Министров входили:

• Председатель Совета Министров (Вологодский Петр Васильевич, Пепеляев Виктор Николаевич)
• Министр Внутренних Дел (Гаттенбергер Александр Николаевич, Пепеляев Виктор Николаевич, Червен-Водали Александр Александрович)
• Министр Иностранных Дел (Ключников Юрий Вениаминович, Сукин Иван Иванович, Третьяков Сергей Николаевич)
• Министр Финансов (Михайлов Иван Адрианович, Гойер Лев Викторович, Бурышкин Павел Афанасьевич)
  • Товарищ министра финансов (Хроновский, Иван Неронович)
• Министр Юстиции (Старынкевич Сергей Созонтович, Тельберг Георгий Густавович, Морозов Александр Павлович)
• Военный Министр (Н. А. Степанов, Д. А. Лебедев, М. К. Дитерихс, А. П. Будберг, М. В. Ханжин)
• Морской Министр (М. И. Смирнов)
• Министр Труда (Л. И. Шумиловский)
• Министр Земледелия (Н. И. Петров)
• Министр Путей Сообщения (Л. А. Устругов, А. М. Ларионов)
• Министр Народного Просвещения (В. В. Сапожников, П. И. Преображенский)
• Министр Торговли и Промышленности (Н. Н. Щукин, И. А. Щукин, С. Н. Третьяков)
• Министр Продовольствия (с 27 декабря 1918 — Продовольствия и Снабжения) (Н. С. Зефиров, К. Н. Неклютин)
• Министр Снабжения (до 27 декабря 1918) (И. И. Серебренников)
• Государственный контролер (Г. А. Краснов)
• Управляющий делами Верховного Правителя и Совета Министров (Г. Г. Тельберг, Г. К. Гинс).

Совет Верховного Правителя

Совет Верховного Правителя — формально — консультативный орган при правительстве Верховного правителя, фактически — орган принятия основных политических решений, законодательно оформлявшихся указами Верховного правителя, Советом Министров. Он был учрежден приказом Колчака от 21 ноября 1918 года. В его состав входили:

1. Вологодский П. В.
2. Гаттенбергер А. Н. (с мая 1919 его сменил Пепеляев В. Н.)
3. Михайлов И. А.
4. Тельберг Г. Г.
5. Сукин И. И. (до него — Ключников Ю. В.)
6. Любое лицо (возможно и несколько) по личному усмотрению Верховного Правителя

Совету Верховного Правителя суждено было обратиться в своего рода «звездную палату». Основная цель его — установить общие линии политики — с самого начала стушевалась перед злободневной: устранить закулисные влияния.

Результатом создания Совета Верховного Правителя стало то, что Совет министров оказался отрешен от политики. Совет Министров утратил многие свои исполнительные функции, сосредоточившись почти исключительно на законодательной деятельности. Так, однако, продолжалось недолго.

Центральное место в Совете Верховного Правителя занял министр финансов И. А. Михайлов. Он был одним из самых влиятельных членов правительства, популярность его, однако, была невысока. Под давлением общественности 16 августа 1919 года Михайлов был отправлен в отставку. После этого Совет Верховного Правителя стал собираться крайне нерегулярно, а его значение практически сошло на нет. После падения Омска ни разу не собирался.

Временные органы Правительства

Чрезвычайное Государственное экономическое совещание

Через несколько дней после переворота последний государственный контролер царского правительства, С. Г. Федосьев подал Колчаку записку об учреждении Чрезвычайного Государственного Экономического совещания. По первоначальному проекту предполагалось преобладание в нём представителей от торговли и промышленности. Совет Министров расширил представительство от кооперации. В таком виде указ был утвержден Верховным Правителем 22 ноября 1918. Первоначально был практически исключительно бюрократической организацией с задачей разработки экстренных мероприятий в области финансов, снабжения армии и восстановления торгово-промышленного аппарата, потенциально мог стать представительным органом, что и случилось 2 мая 1919, когда ЧГЭС было преобразовано в Государственное Экономическое совещание. В состав ЧГЭС входили:

• Председатель ЧГЭС — С. Г. Федосьев
• Министр финансов
• Военный министр
• Министр продовольствия и снабжения
• Министр торговли и промышленности
• Министр путей сообщения
• Государственный контролер
• 3 представителя правлений частных и кооперативных банков
• 5 представителей Всероссийского Совета Съездов торговли и промышленности
• 3 представителя Совета Кооперативных Съездов

Государственное экономическое совещание

Государственное экономическое совещание (ГЭС) — представительный орган разрабатывавший экстренные мероприятия в области финансов, снабжения армии и восстановления торгово-промышленного аппарата. Был создан указом Верховного Правителя от 2 мая 1919. Торжественное открытие состоялось 19 июня 1919 года в Омске. Включал в свой состав 60 членов — министров, представителей от банков, кооперативов, земских собраний и городских дум, а также от Сибирского, Уральского, Оренбургского и Забайкальского казачьих войск. Председателем данного органа был Г. К. Гинс. После взятия Омска красными ГЭС переехало в Иркутск, где после 8 декабря заседания были возобновлены.

Все проекты Чрезвычайного государственного экономического совещания и Государственного экономического совещания могли начать воплощаться в жизнь только после утверждения их Верховным Правителем.

Органы политического контроля

После прихода к власти А. В. Колчак начал формирование системы органов политического контроля, в состав которой вошли армейская контрразведка, военный контроль, государственная охрана и некоторые другие структуры. Органы политического контроля занимались проверкой служащих государственного аппарата, выявлением политических противников, осуществляли функции цензуры. Органы политического контроля принимали непосредственное участие в терроре по отношению к политическим противникам белого движения.

Внешняя политика и международное признание

Российское правительство было признано на международном уровне формально (де-юре) только одним государством — Королевством Сербов, Хорватов и Словенцев. В конце июня 1919 г. в Омск прибыл поверенный в делах Югославского МИДа Й. Миланкович. Посланником в Белграде был утверждён В. Н. Штрандман.

Де-факто Российское правительство было признано странами Антанты (союзницами России по Первой мировой войне) и странами, возникшими после крушения европейских империй — Чехо-Словакией, Финляндией, Польшей, лимитрофные государства Прибалтики.

Конец правительства

Накануне падения Омска, утром 10 ноября 1919 года Совет Министров выехал в Иркутск по Транссибирской железной дороге. Здесь он оказался оторванным от армии и от Верховного Правителя. 14 ноября пал Омск, фронт разваливался. Подавленный неудачами, Вологодский подал в отставку, которая была принята 21 ноября. Сформировать новое правительство было поручено Пепеляеву, который вскоре уехал из Иркутска к Колчаку. По всей Сибири начались массовые восстания, белые неумолимо отступали на восток. В этой обстановке 21 декабря 1919 года в Черемхове вспыхнуло рабочее восстание, 24-го поддержанное в самом Иркутске. Руководство над Правительством взял на себя Управляющий Министерством Внутренних Дел А. А. Червен-Водали. 28-го он вместе с военным министром М. В. Ханжиным и временно управляющим министерством путей сообщения А. М. Ларионовым образовал оперативный орган государственного управления — так называемую «троекторию». Из-за пассивности чехословаков, объявивших о своём нейтралитете, «троектория», не имевшая должного количества войск под рукой, была вынуждена пойти на переговоры с лидерами антиколчаковского восстания. Осознавая близость своего краха, Колчак 4 января 1920 года подписал указ о предрешении своего отречения в пользу генерала Деникина, которому власть планировалось передать по прибытии в Верхнеудинск; власть на Востоке России переходила к атаману Семенову. 5 января власть над Иркутском оказалась в руках эсеро-меньшевистского Политцентра. Российское правительство было низложено.

Премьер-министр В. Н. Пепеляев был расстрелян вместе с А. В. Колчаком 7 февраля 1920.

Литература

Периодическая печать

• [elib.ngonb.ru/jspui/bitstream/NGONB/3411/2/110.pdf Ежедневная газета «Советская Сибирь» № 110 (181). Суббота 22 мая 1920 года. Омск (статья: суд над членами правительства Колчака)]
• [elib.ngonb.ru/jspui/bitstream/NGONB/3412/2/111.pdf Ежедневная газета «Советская Сибирь» № 111 (182). Воскресенье 23 мая 1920 года. Омск (статья: суд над членами правительства Колчака)]
• [elib.ngonb.ru/jspui/bitstream/NGONB/3416/2/113.pdf Ежедневная газета «Советская Сибирь» № 113 (184). Среда 26 мая 1920 года. Омск (статья: суд над членами правительства Колчака)]
• [elib.ngonb.ru/jspui/bitstream/NGONB/3427/2/115.pdf Ежедневная газета «Советская Сибирь» № 115 (186). Пятница 28 мая 1920 года. Омск (статья: суд над членами правительства Колчака)]
• [elib.ngonb.ru/jspui/bitstream/NGONB/3431/2/117.pdf Ежедневная газета «Советская Сибирь» № 117 (188). Воскресенье 30 мая 1920 года. Омск (статья: суд над членами правительства Колчака)]
• [elib.ngonb.ru/jspui/bitstream/NGONB/3438/2/120.pdf Ежедневная газета «Советская Сибирь» № 120 (191). Пятница 4 июня 1920 года. Омск (статья: суд над членами правительства Колчака)]

Научно-историческая

• [istmat.info/node/21735 Мельгунов С. П. Трагедия адмирала Колчака. В 2-х кн. М., 2005.]
• Зимина В. Д. Белое дело взбунтовавшейся России: Политические режимы Гражданской войны. 1917—1920 гг. М., 2006. ISBN 5-7281-0806-7.
• Цветков В. Ж. Белое дело в России. 1919 г. (формирование и эволюция политических структур Белого движения в России). — 1-е. — Москва: Посев, 2009. — 636 с. — 250 экз. — ISBN 978-5-85824-184-3.

Мемуары

• Серебренников И. И. Гражданская война в России: Великий отход. М., 2003.
• Гинс Г. К. [istmat.info/node/25476 Сибирь, союзники и Колчак.] М., 2008.

См. также

• Российское государство (1918—1920)
• Главы Российского государства (1918—1920)
• Гражданская война в России
• Временное Всероссийское правительство
• Временное Сибирское правительство (Вологодского)
• Колчак Александр Васильевич
• История Сибири

Ссылки

• www.hronos.km.ru/organ/ru19170031.html
• www.zaimka.ru/power/zhuravlev6.shtml
• [www.scepsis.ru/library/id_2923.html Положение о временном устройстве государственной власти в России, утвержденное советом министров 18 ноября 1918 г.]
• [www.scepsis.ru/library/id_2927.html Декларация правительства Колчака от 21 ноября 1918 г.]

Отрывок, характеризующий Российское правительство (1919)

«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»


Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.
«Где я? Да, в цепи: лозунг и пароль – дышло, Ольмюц. Экая досада, что эскадрон наш завтра будет в резервах… – подумал он. – Попрошусь в дело. Это, может быть, единственный случай увидеть государя. Да, теперь недолго до смены. Объеду еще раз и, как вернусь, пойду к генералу и попрошу его». Он поправился на седле и тронул лошадь, чтобы еще раз объехать своих гусар. Ему показалось, что было светлей. В левой стороне виднелся пологий освещенный скат и противоположный, черный бугор, казавшийся крутым, как стена. На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся снег, или белые дома? Ему показалось даже, что по этому белому пятну зашевелилось что то. «Должно быть, снег – это пятно; пятно – une tache», думал Ростов. «Вот тебе и не таш…»
«Наташа, сестра, черные глаза. На… ташка (Вот удивится, когда я ей скажу, как я увидал государя!) Наташку… ташку возьми…» – «Поправей то, ваше благородие, а то тут кусты», сказал голос гусара, мимо которого, засыпая, проезжал Ростов. Ростов поднял голову, которая опустилась уже до гривы лошади, и остановился подле гусара. Молодой детский сон непреодолимо клонил его. «Да, бишь, что я думал? – не забыть. Как с государем говорить буду? Нет, не то – это завтра. Да, да! На ташку, наступить… тупить нас – кого? Гусаров. А гусары в усы… По Тверской ехал этот гусар с усами, еще я подумал о нем, против самого Гурьева дома… Старик Гурьев… Эх, славный малый Денисов! Да, всё это пустяки. Главное теперь – государь тут. Как он на меня смотрел, и хотелось ему что то сказать, да он не смел… Нет, это я не смел. Да это пустяки, а главное – не забывать, что я нужное то думал, да. На – ташку, нас – тупить, да, да, да. Это хорошо». – И он опять упал головой на шею лошади. Вдруг ему показалось, что в него стреляют. «Что? Что? Что!… Руби! Что?…» заговорил, очнувшись, Ростов. В то мгновение, как он открыл глаза, Ростов услыхал перед собою там, где был неприятель, протяжные крики тысячи голосов. Лошади его и гусара, стоявшего подле него, насторожили уши на эти крики. На том месте, с которого слышались крики, зажегся и потух один огонек, потом другой, и по всей линии французских войск на горе зажглись огни, и крики всё более и более усиливались. Ростов слышал звуки французских слов, но не мог их разобрать. Слишком много гудело голосов. Только слышно было: аааа! и рррр!
– Что это? Ты как думаешь? – обратился Ростов к гусару, стоявшему подле него. – Ведь это у неприятеля?
Гусар ничего не ответил.
– Что ж, ты разве не слышишь? – довольно долго подождав ответа, опять спросил Ростов.
– А кто ё знает, ваше благородие, – неохотно отвечал гусар.
– По месту должно быть неприятель? – опять повторил Ростов.
– Може он, а може, и так, – проговорил гусар, – дело ночное. Ну! шали! – крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.
– А недалеко, – должно быть, за ручьем? – сказал он стоявшему подле него гусару.
Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и из ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер офицера.
– Ваше благородие, генералы! – сказал унтер офицер, подъезжая к Ростову.
Ростов, продолжая оглядываться на огни и крики, поехал с унтер офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами выехали посмотреть на странное явление огней и криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что говорили генералы.
– Поверьте, – говорил князь Долгоруков, обращаясь к Багратиону, – что это больше ничего как хитрость: он отступил и в арьергарде велел зажечь огни и шуметь, чтобы обмануть нас.
– Едва ли, – сказал Багратион, – с вечера я их видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Г. офицер, – обратился князь Багратион к Ростову, – стоят там еще его фланкёры?
– С вечера стояли, а теперь не могу знать, ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, – сказал Ростов.
Багратион остановился и, не отвечая, в тумане старался разглядеть лицо Ростова.
– А что ж, посмотрите, – сказал он, помолчав немного.
– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.
– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.