Российское государство (1918—1920)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Российское государство[1]
частично признанное государство
 

23 сентября 1918 года — 4 апреля 1920 года



Флаг Российского государства
Девиз
«Единая и неделимая Россия!»
Гимн
«Коль славен»
Столица Омск
Религия православие
Форма правления республика, диктатура
Верховный правитель
 - 18 ноября 1918 — 7 февраля 1920 А. В. Колчак
Валюта Сибирский рубль
К:Появились в 1918 годуК:Исчезли в 1920 году
 История России

Восточные славяне, народ русь
Древнерусское государство (IXXIII века)
Удельная Русь (XIIXVI века), объединение

Новгородская республика (11361478)

Владимирское княжество (11571389)

Великое княжество Литовское (12361795)

Московское княжество (12631547)

Русское царство (15471721)
Российская империя (17211917)
Российская республика (1917)
Гражданская война
РСФСР
(19171922)
Российское государство
(19181920)
СССР (19221991)
Российская Федерация1991)

Наименования | Правители | Хронология
Портал «Россия»

Росси́йское госуда́рство, Госуда́рство Росси́йское — государство, провозглашённое Актом Уфимского Государственного совещания от 23 сентября 1918 г. (так называемой «Конституцией Уфимской Директории») «об образовании всероссийской верховной власти» во имя «восстановления государственного единства и независимости России», пострадавших в результате революционных событий 1917 года, установления советской власти и подписания советским правительством Брестского мира[2][3][4][5].





Акт об образовании всероссийской верховной власти

Присутствовавшие на совещании делегации от Комуча (Самара), Временного Сибирского правительства (Омск), Временного областного правительства Урала (Екатеринбург), войсковых правительств казачьих войск (Астраханского, Енисейского, Иркутского, Оренбургского, Семиреченского, Сибирского, Уральского), правительств ряда национально-государственных образований (Киргизского правительства Алаш-Орды, Башкирского правительства, правительства автономного Туркестана, национального управления мусульман тюрко-татар внутренней России и Сибири, Временного Эстонского правительства), нескольких общероссийских политических партий образовали Временное Всероссийское правительство (так называемую «Уфимскую директорию»), которую возглавил Н. Д. Авксентьев. Было установлено, что Временное Всероссийское Правительство «впредь до созыва Всероссийского Учредительного Собрания является единственным носителем верховной власти на всем пространстве государства Российского»[2]. Акт предусматривал «передачу Временному Всероссийскому правительству, как только оно того потребует», «всех функций верховной власти, временно отправляемых, в виду создавшихся условий, областными правительствами». Тем самым отменялся суверенитет региональных образований, на смену которому вводилась «широкая автономия областей», пределы которой полностью зависели от «мудрости Временного Всероссийского правительства»[2][3].

Всероссийскому правительству вменялось способствовать ускорению созыва Учредительного собрания и в дальнейшем безусловно подчиниться ему «как единственной в стране верховной власти»[2].

Основы национально-государственного устройства России должны были исходить из федеративных принципов: «устроение освобождающейся России на началах признания за её отдельными областями прав широкой автономии, обусловленной как географическим и экономическим, так и этническим признаками, предполагая окончательное установление государственной организации на федеративных началах полновластным Учредительным Собранием…, признание за национальными меньшинствами, не занимающими отдельной территории, прав на культурно-национальное самоопределение»[2].

В отношении армии в Акте говорилось о необходимости «воссоздании сильной, боеспособной, единой Российской армии, поставленной вне влияния политических партий» и, одновременно, о «недопустимости политических организаций военнослужащих и устранении армии от политики»[2].

В качестве неотложных задач по восстановлению государственного единства и независимости России были названы[2]:
1. Борьба за освобождение России от Советской власти;
2. Воссоединение отторгнутых, отпавших и разрозненных областей России;
3. Непризнание Брестского и всех прочих договоров международного характера, заключённых как от имени России, так и отдельных её частей после Февральской революции, какой бы то ни было властью, кроме Российского Временного Правительства, и восстановление фактической силы договорных отношений с державами согласия
4. Продолжение войны против германской коалиции.

Централизация управления

9 октября 1918 г. Временное Всероссийское правительство переехало из Уфы в Омск в связи с приближением к Уфе красных войск.

4 ноября Временное Всероссийское правительство обратилось ко всем областным правительствам с требованием немедленно распустить «все без исключения Областные Правительства и Областные Представительные Учреждения» и передать все полномочия по управлению Всероссийскому Правительству. В тот же день на базе министерств и центральных управлений Временного Сибирского правительства был сформирован исполнительный орган Директории — Всероссийский Совет министров во главе с П. В. Вологодским. Подобная централизация государственной власти была обусловлена потребностью, в первую очередь, «воссоздания боевой мощи родины, столь необходимой в годину борьбы за возрождение Великой и Единой России», «создания условий, необходимых для снабжения армии и организации тыла во всероссийском масштабе».

Благодаря этим действиям удалось добиться упразднения всех имевшихся на востоке России областных, национальных и казачьих правительств и тем самым формально консолидировать силы антибольшевистского сопротивления.

Переворот 18 ноября

18 ноября 1918 г. находившиеся в Омске члены Директории были арестованы, Совет министров объявил о принятии на себя всей полноты верховной власти и затем постановил передать её одному лицу, присвоив ему титул верховного правителя[6]. Тайным голосованием членов Совета министров на этот пост был избран адмирал А. В. Колчак. Адмирал принял предложение и объявил о принятии на себя звания Верховного главнокомандующего. Было образовано новое правительство, вошедшее в историю как Омское, или правительство Колчака, которое просуществовало до 4 января 1920 года.

Верховным правителем адмирала Колчака признали все главнокомандующие белых армий как на юге и западе России, так и в Сибири и на Дальнем Востоке; на рубеже мая—июня 1919 года генералы А. И. Деникин, Е. К. Миллер, Н. Н. Юденич добровольно подчинились А. В. Колчаку и официально признали его Верховное главнокомандование над всеми армиями на территории России. Верховный главнокомандующий при этом подтвердил полномочия главкомов. Приказом верховного правителя Миллер и Юденич получили статус генерал-губернаторов[7].

На положении фронтов этой единой армии с этого момента действовали ВСЮР, Северо-Западная армия, Северная армия и Восточный фронт.

Наименование «Русская армия» было утверждено как объединение всех белых фронтов, статус командующих фронтами формально от Верховного главнокомандующего получили командующие Северной и Северо-Западной армиями генералы Юденич и Миллер.

В целом А. В. Колчак продолжил экономический и политический курс Временного Сибирского правительства[8], бывший глава которого — близкий к кадетам П. В. Вологодский, ставший для верховного правителя символом легитимности его правления, — был оставлен председателем Совета министров. В первых же заявлениях после «переворота 18 ноября» и российское правительство, и сам верховный правитель, и признавшие его власть белые правители и правительства других российских регионов подтверждали необходимость созыва Национального учредительного собрания, которое должно было стать действительно объединяющим центром, без какого-либо участия «революционных радикалов». Для этого был выработан новый избирательный закон.

Государственная символика и атрибутика

Гимн

19 ноября 1918 г. Совет министров принял постановление (по предложению министра иностранных дел Ю. В. Ключникова считать национальным гимном России старейший духовный гимн Российской империи «Коль славен наш Господь в Сионе» (слова М. М. Хераскова, музыка Д. С. Бортнянского). Правила исполнения гимна повторяли порядок исполнения гимна «Боже, Царя храни!»[9].

Герб

В январе — апреле 1919 г. в Омске по инициативе Общества художников и любителей изящных искусств Степного края прошли конкурсы на создание нового текста государственного гимна и нового государственного герба. Было объявлено, что, по условиям конкурса, государственный герб, «сохраняя изображение двуглавого орла, должен быть скомпанован в более художественных формах, в основах древнерусского стиля, и должен соответствовать современному пониманию декоративности», а «вместо снятых эмблем царской эпохи (короны, скипетра и державы) герб должен быть украшен эмблемами, характерными для новой возрождающейся государственности»[10].

В ходе конкурса было предложено 210 вариантов текста гимна и 97 проектов государственного герба. Наиболее вероятным претендентом на победу считался проект, созданный художником из Казани Г. А. Ильиным, — двуглавый орёл, над которым возвышался крест с девизом «Сим победиши!». С крыльев орла были сняты областные гербы Российской империи, но был оставлен московский герб с Георгием Победоносцем, также исчезли короны, но осталась держава, а скипетр заменил меч. Хотя ни один из представленных проектов герба не был окончательно утверждён жюри, проект Г. А. Ильина часто встречался на канцелярских печатях, на страницах сибирской прессы и использовался на денежных знаках[10].

9 мая 1919 г. постановлением Совета министров Российского правительства была утверждена символика Верховного правителя — флаг и брейд-вымпел с двуглавым орлом, но без знаков «царской» власти[9].

Государственные награды

Одновременно с конкурсами на новые гимн и герб был проведён конкурс на новые государственные ордена — «Возрождения России» и «Освобождения Сибири». Представленные проекты ордена «Возрождения России» не получили одобрения жюри. Был утверждён лишь проект ордена «Освобождения Сибири», автором которого был всё тот же Г. А. Ильин[10].

Главной причиной отсутствия результатов конкурсов считалась «идеологическая несвоевременность» подобных мероприятий. Как вспоминал член жюри писатель Сергей Ауслендер, главным содержанием подавляющего большинства проектов была идея «Русь в походе», что, конечно же, не соответствовало поставленной задаче — создать державную символику обновлённого Российского государства. В жюри также высказывались сомнения по поводу отсутствия монархической символики в представленных проектах, что шло вразрез с принципом «непредрешения», декларировавшегося белой властью[9].

Государственно-политическое устройство

Государство состояло из 3 разрозненных частей, только Омское и Архангельское правительства на некоторое время смогли соединить свои территории.

Законы, которые принимались в Омске, становились обязательными на всех территориях Российского Государства.

Омское правительство оказывало финансовую помощь Югу. Северное правительство Миллера — для решения вопроса с недостатком хлеба — производило закупки в Сибири[11].

Структура органов государственного управления состояла из временных органов государственной власти. Эти органы власти ограничивались сроком действия на период военного времени и восстановления в стране полного порядка.

Органы государственного управления

Верховный правитель — единоличный глава государства, обладающий всей полнотой верховной законодательной, исполнительной и судебной власти[6]. По должности являлся Верховным главнокомандующим всеми сухопутными и морскими вооруженными силами России. Единственным человеком, занимавшим этот пост, был адмирал А. В. Колчак. 4 января 1920 года он подписал свой последний указ, в котором объявил о намерении передать полномочия «Верховной Всероссийской Власти» А. И. Деникину. Впредь до получения указаний от А. И. Деникина «вся полнота военной и гражданской власти на всей территории Российской Восточной Окраины» предоставлялась генерал-лейтенанту Г. М. Семёнову. А. И. Деникин официально в эту должность не вступил, хотя фактически её исполнял.

Совет министров — высший законодательный и исполнительный орган власти Российского государства, гарант верховной власти главы государства.

Состав:

  • Председатель Совета министров
  • Министр внутренних дел
  • Военный министр
  • Министр иностранных дел
  • Министр колонизации и земледелия
  • Морской министр
  • Министр народного просвещения
  • Министр продовольствия и снабжения
  • Министр путей сообщения
  • Министр торговли и промышленности
  • Министр труда
  • Министр финансов
  • Министр юстиции
  • Государственный контролёр Верховного правителя
  • Управляющий делами Верховного правителя и Совета министров.

Совет Верховного Правителя — совещательный и консультативный орган по важнейшим государственным вопросам при Верховном правителе Государства Российского.

Состав:

  • Верховный Правитель — возглавляет по должности
  • Председатель Совета министров — по должности
  • Министр финансов — по должности
  • Министр внутренних дел — по должности
  • Министр иностранных дел — по должности
  • Управляющий делами Верховного правителя и Совета министров
  • Советник Верховного правителя — любое лицо, назначенное по усмотрению Верхвного правителя.

Чрезвычайное государственное экономическое совещание — консультативный орган по экономическим вопросам при Совете министров. Выполняло функции «промышленно-кооперативного» представительства. Существовало в первоначальном составе до 2 мая 1919 года.

Состав:

  • Председатель Чрезвычайного государственного экономического совещания — Федосьев С. Г.
  • Министр финансов
  • Военный министр
  • Министр продовольствия и снабжения
  • Министр торговли и промышленности
  • Министр путей сообщения
  • Государственный контролёр Верховного правителя
  • 3 представителя правлений частных и кооперативных банков
  • 5 представителей Всероссийского Совета Съездов торговли и промышленности
  • 3 представителя Совета Кооперативных Съездов.

Государственное экономическое совещание — особый консультативный орган по важнейшим экономическим вопросам при Совете министров, созданный 2 мая 1919 года путём преобразования Чрезвычайного государственного экономического совещания. Разрабатывал проекты усовершенствования экономической политики, представлявшиеся впоследствии Верховному правителю для ознакомления, одобрения и утверждения.

Состав:

  • Председатель Государственного экономического Совещания — Гинс Г. К.
  • министры
  • представители правлений частных и кооперативных банков
  • представители Всероссийского Совета Съездов торговли и промышленности
  • представители земских собраний и городских дум
  • представители казачьих войск.

Комитет Совета министров по соблюдению законности и порядка в управлении — контрольный и совещательный орган Совета министров, выполнявший контрольные функции в управленческой сфере по соблюдению законодательства и норм порядка.

Канцелярия Верховного Правителя — государственный орган, выполнявший функции в целях обеспечения деятельности Верховного правителя как главы государства по осуществлению им верховной государственной власти.

  • Директор Канцелярии Верховного правителя — генерал-майор Мартынов.

Экономика и финансы

В руках Колчака оказался золотой запас России в виде золотых монет и слитков, а также ювелирных изделий, платины, серебра и ценных бумаг, захваченный Народной армией Комуча в Казани в августе 1918 года и позднее перевезённый в Омск. Золотой запас оценивался в 650 миллионов рублей золотом по довоенному курсу. Правительством Колчака было израсходовано в счёт уплаты царских долгов и за поставки союзников 240 миллионов золотых рублей. Обойтись без этих поставок было невозможно, поскольку в обстановке хозяйственной разрухи в годы Гражданской войны промышленные предприятия снизили выработку в несколько раз[7].

Внешняя политика

Во внешней политике Колчак неуклонно придерживался ориентации на прежних союзников России в Первой мировой войне. В качестве Верховного правителя и правопреемника дооктябрьских правительств России (царского и Временного) в декларации от 21 ноября 1918 года он признал их внешние долги и другие договорные обязательства (к концу 1917 года внешний долг России превышал 12 миллиардов рублей)[7].

Главным представителем белых правительств за границей был бывший царский министр иностранных дел, опытный дипломат С. Д. Сазонов, находившийся в Париже. Ему подчинялись все российские посольства за рубежом, оставшиеся с дооктябрьского периода, сохранив свой аппарат, имущество и функции[7].

Государство Российское было де-юре признано на международном уровне только одним государством — Королевством Сербов, Хорватов и Словенцев. В конце июня 1919 г. в Омск прибыл поверенный в делах югославского МИДа Й. Миланкович. Посланником в Белграде был утверждён В. Н. Штрандман[12].

Де-факто Государство Российское было признано странами Антанты (союзницами России по Первой мировой войне) и странами, возникшими после крушения европейских империй — Чехословакией, Финляндией, Польшей, лимитрофными государствами Прибалтики[12].

В декларации правительства Колчака от 7 декабря 1918 года по поводу окончания мировой войны выражалась надежда на участие России в Версальской мирной конференции. Правительство Колчака создало при своем МИДе специальную комиссию по подготовке к мирной конференции в надежде на то, что Россия будет представлена в Версале как великая страна, понёсшая огромные потери и на протяжении трёх лет державшая второй фронт, без которого невозможна была бы конечная победа союзников. В этом заверял Россию, в частности, руководитель французской военной миссии генерал М. Жанен, выступая по прибытии в во Владивосток ноябре 1918 года. Предполагалось, что если до созыва конференции не будет юридически признанного союзниками правительства новой России, то её интересы будет представлять кто-либо из дипломатов старой России по согласованию с правительствами белых. Однако вскоре позиция союзников в этом вопросе переменилась. Решающим аргументом стало отсутствие юридически признанного правительства всей России[7].

В результате конференция вынесла решение: отложить рассмотрение вопроса о России, её международном статусе и границах до окончания в ней Гражданской войны, когда на всей её внутренней территории будет установлено единое правительство, после чего созвать специальную международную конференцию по всем связанным с ней вопросам[7].

В январе 1919 года президент США В. Вильсон и британский премьер-министр Д. Ллойд-Джордж выступили с инициативой созыва на Принцевых островахМраморном море, близ Стамбула) специальной международной конференции по русскому вопросу, на которую пригласили представителей обеих противоборствующих сторон — и большевиков, и белых. Советское правительство откликнулось на это предложение. Среди белых, однако, предложение союзников о переговорах с большевиками вызвало волну возмущения. И Колчак, и Деникин отказались послать своих представителей на Принцевы острова[7].

Вооружённые силы

Сентябрь — декабрь 1918

28 сентября 1918 года член Директории Генштаба генерал-лейтенант В. Г. Болдырев был назначен Верховным главнокомандующим всеми сухопутными и морскими вооружёнными силами России и взял на себя командование объединёнными русскими вооружёнными формированиями Востока России (Сибирская армия, оренбургские и уральские казачьи части, остатки Народной армии КОМУЧа и Чехословацкий корпус).

На первых порах объединение Сибирской и Народной армий не привело к успеху: новое командование не смогло правильно использовать имевшиеся возможности, а части Народной армии, предоставленные сами себе, продолжали отступление, начавшееся ещё в сентябре. 3 октября 1918 г. была оставлена Сызрань, 8 октября — Самара.

В начале октября генерал Болдырев осуществил реорганизацию командования вооружёнными силами Востока России, распределив все подчинённые ему войска на три фронта: Западный, Юго-Западный и Сибирский. В состав Западного фронта вошли все русские и чехословацкие войска, действовавшие против советских войск Восточного фронта севернее линии Николаевск — Бузулук — Стерлитамак — Верхнеуральск — Кустанай — Павлодар. Главнокомандующим Западным фронтом был назначен командир Чехословацкого корпуса генерал-майор Я. Сыровый, начальником штаба фронта — генерал М. К. Дитерихс. Во фронт входили русские, башкирские и чехословацкие войсковые соединения на Урале и в Поволжье: две дивизии Чехословацкого корпуса и Екатеринбургская группа (командующий — Р. Гайда), Камская группа (командующий — генерал-лейтенант С. Н. Люпов), Самарская группа (все группы — с правами армий), (командующий — полковник (впоследствии генерал-майор) С. Н. Войцеховский); Камская боевая речная флотилия (командующий — контр-адмирал М. И. Смирнов). Уральские и оренбургские казачьи войска, а также регулярные части, действовавшие к югу от указанной линии на Саратовском и Ташкентском направлениях, образовали Юго-Западный фронт во главе с атаманом Оренбургского казачьего войска генерал-лейтенантом А. И. Дутовым. Все антибольшевистские войска, действовавшие на территории Сибири, вошли в состав Сибирского фронта, главнокомандующим которого был назначен командующий Сибирской армией генерал-майор П. П. Иванов-Ринов.

Ввиду преобразования военного министерства Временного Сибирского правительства в военное и морское министерство Временного Всероссийского правительства, 2 ноября 1918 года П. П. Иванов-Ринов был освобождён от должности его управляющего, но сохранил пост командующего Сибирской армией.

Реорганизацию управления антибольшевистскими вооружёнными силами Востока России завершил адмирал А. В. Колчак, объявивший себя Верховным главнокомандующим. 18 декабря 1918 года он приказал упразднить корпусные районы Сибирской армии и образовать вместо них военные округа:

  • Западно-Сибирский со штабом в Омске (Тобольская, Томская и Алтайская губернии, Акмолинская и Семипалатинская области),
  • Средне-Сибирский со штабом в Иркутске (Енисейская и Иркутская губернии, Якутская область);
  • Дальневосточный со штабом в Хабаровске (Амурская, Приморская и Забайкальская области, северная часть острова Сахалин)[13].

Этим же приказом Колчак утвердил образованный по постановлению войскового круга Оренбургского казачьего войска Оренбургский военный округ со штабом в Оренбурге (Оренбургская губерния без Челябинского уезда и Тургайская область).

Осенью — зимой 1918 г. положение на фронте благоприятствовало планам Колчака по объединению разнородных антибольшевистских сил. 29 ноября Екатеринбургская группа Сибирской армии, перейдя в решительное наступление, полностью разгромила противостоявшую ей 3-ю армию РККА, взяла Кунгур (21 декабря) и Пермь (24 декабря), где захватила огромные трофеи.

После учреждения в декабре 1918 г. Ставки Верховного Главнокомандующего адмирала Колчака Сибирская армия была расформирована.

24 декабря из Екатеринбургской группы войск (в составе 1-го Средне-Сибирского корпуса, 3-го Степного Сибирского корпуса, Воткинской дивизии и Красноуфимской бригады) была образована новая Сибирская армия, временное командование которой было поручено генералу Р. Гайде. Для формирования штаба армии было предложено использовать штаб прежней Сибирской армии, которому в кратчайший срок следовало перебазироваться из Омска в Екатеринбург. Врид начальника штаба Сибирской армии был назначен начальник штаба Екатеринбургской группы генерал Б. П. Богословский.

Из частей Самарской и Камской группы войск, 3-го и 6-го Уральских корпусов была сформирована Западная армия во главе с командиром 3-го Уральского корпуса генералом М. В. Ханжиным; врид начальника штаба армии был назначен начальник штаба Самарской группы генерал С. А. Щепихин. На базе войск Юго-Западного фронта была образована Оренбургская отдельная армия под командованием генерала А. И. Дутова. Войска Сибирского фронта были переформированы во 2-й Степной Сибирский отдельный корпус генерала В. В. Бржезовского, действовавший на Семиреченском направлении.

1919

В январе — феврале 1919 г. реорганизованная Сибирская армия отразила контрнаступление советских войск на Пермь.

В начале марта Сибирская и Западная армии перешли в наступление.

Сибирская армия, наступая на Вятку и Казань, в апреле взяла Сарапул, Воткинск и Ижевск и вышла на подступы к Казани. Западная армия заняла Уфу (14 марта), Белебей, Бирск, Бугульму (10 апреля), Бугуруслан и приблизилась к Самаре. Находящаяся у неё в оперативном подчинении Южная армейская группа в составе 4-го армейского корпуса и Сводного Стерлитамакского корпуса, наступавшая на Актюбинск-Оренбург, вышла в конце апреля к пригородам Оренбурга и совместно с оренбургскими казаками осадила город.

В результате генерального наступления был занят весь Урал, и войска Колчака вплотную приблизились к Волге.

Именно в этот момент, однако, стал очевиден стратегический просчёт белого командования: наступление, развивавшееся по концентрически расходящимся направлениям, было остановлено войсками Восточного фронта РККА, а 28 апреля Южная группа Восточного фронта РККА перешла в контрнаступление против Западной армии и, нанеся ей поражение под Бугурусланом и Белебеем, отбросила её за реку Белую. В конце мая войска Западной армии были сведены в Волжскую, Уральскую и Уфимскую группы. В сражении за Уфу (25 мая-19 июня) Западная армия вновь потерпела поражение и отошла к Челябинску.

Сибирская армия вынуждена была прекратить своё наступление и начать отход ввиду угрозы её левому флангу. В июне из-за продолжающегося отступления Западной армии части Сибирской армии были вынуждены начать поспешный отход по всему фронту и в июле отошли в Зауралье. Екатеринбург и Челябинск были оставлены.

22 июля 1919 г. Сибирская армия была разделена на 1-ю (на Тюменском направлении) и 2-ю (на Курганском направлении) Сибирские армии, которые вместе с 3-й армией (бывшая Западная армия) составили Восточный фронт под командованием генерала М. К. Дитерихса.

Южная армейская группа Западной армии взять Оренбург так и не смогла, и в августе, после начала общего отступления белых, также отступила на восток.

1-я и 2-я Сибирские армии успешно участвовали в Тобольской наступательной операции (август — октябрь 1919 г.), но после крушения Восточного фронта, произошедшего в октябре-ноябре 1919, их остатки отошли в Забайкалье, где продолжили борьбу против большевиков до ноября 1920 г.

Отношения с союзниками

На первых порах правительства Англии и Франции считали, что вся борьба с большевиками в России должна вестись под западным руководством. Морис Жанен, руководитель союзной миссии, прибывший в Омск через Владивосток в конце 1918 года, предъявил мандат, подписанный Ж. Клемансо и Д. Ллойд-Джорджем, согласно которому он уполномочен на верховное командование всеми войсками в Сибири — как союзными, так и русскими. Колчак категорически отверг этот мандат, заявив, что скорее откажется вообще от иностранной помощи, нежели согласится на такие условия. После переговоров союзные правительства пошли на уступки, и был достигнут компромисс: адмирал Колчак остался Верховным главнокомандующим русскими войсками, а М. Жанен приказом Колчака от 19 января 1919 года назначался главнокомандующим союзными войсками, то есть чехами, а также прибывшими позднее небольшими отрядами сербов, итальянцев, румын и поляков. Жанен, однако, так и не простил Колчаку своего понижения в статусе. Английскую военную миссию при Колчаке возглавлял генерал Альфред Нокс, отвечавший за снабжение колчаковской армии. Он, в отличие от Жанена, к Колчаку относился лояльно и демонстрировал дружеское отношение[7].

Подразделения союзных войск размещались в глубоком тылу. На фронте недолгое время находились лишь небольшой французский отряд и английская бригада, в которой рядовой состав был набран в основном из русских. Дислоцировавшиеся на Дальнем Востоке японские и американские войска не подчинялись Жанену. Японцы держали на территории от Тихого океана до Забайкалья 40-тысячный корпус (первоначально даже до 70 тыс. военнослужащих), американцы — всего лишь 7-тысячную бригаду[7].

Основная помощь английских и французских союзников свелась к снабжению армий Колчака и Деникина оружием и обмундированием. Чехословацкий корпус, несмотря на усилия союзных представителей, вернуть на фронт так и не удалось. После поражения Германии и Австро-Венгрии в войне они стремились вернуться домой, не желая воевать в чужой стране за непонятные им цели, особенно после колчаковского переворота в Омске, который чехи категорически не поддержали. При всей показной «дружественности», отношения между русскими и чехами становились всё более натянутыми. Единственное, на что чехи согласились под давлением представителей Антанты, — нести в тылу охрану Транссибирской магистрали от Новониколаевска до Иркутска[7].

Что касается США и Японии, то они ограничивались в основном поддерживанием политических отношений с Колчаком и ролью «дружественных» наблюдателей на Дальнем Востоке, выжидая развитие ситуации, преследуя свои экономические интересы и соперничая между собой за преобладающее влияние в этом регионе. При этом американское командование не было настроено на активное вмешательство в российские дела и даже по существу враждебно воспринимало режим Колчака из-за его «недемократичности» и белого террора. Японцы же не только вмешивались, но и активно стремились подчинить своему влиянию Дальний Восток. На Дальнем Востоке, в силу его отдалённости, малочисленности русских войск и присутствия иностранных войск, власть правительства Колчака была почти номинальной. Чтобы закрепиться в этом крае, японцы поддерживали таких откровенных бандитов, как атаман Г. Семёнов, и не столько «помогали» белому делу, сколько дискредитировали его и вредили Колчаку.[7].

См. также

Напишите отзыв о статье "Российское государство (1918—1920)"

Примечания

  1. Цветков, 2009, с. Глава 2, Российское правительство — правовой статус и полномочия. «Конституция 18 ноября 1918 г.», её особенности. с. 29 — 41.
  2. 1 2 3 4 5 6 7 [www.scepsis.ru/library/id_2898.html Акт об образовании всероссийской верховной власти, принятый на государственном совещании в Уфе]
  3. 1 2 [zaimka.ru/zhuravlev-conference/ Журавлев В. В. Государственное совещание: к истории консолидации антибольшевистского движения на востоке России в июле — сентябре 1918 г., 2007 г., ISSN 2308-4073]
  4. Г. К. Гинс, «Сибирь, союзники и Колчак. Поворотный момент русской истории 1918—1920 гг.», М., изд. Айрис-пресс, 2013, ISBN 978-5-8112-4563-5, стр. 148. (глава VIII: Уфимское Совещание — Ход работ в Уфе)
  5. Мати Граф, «Эстония и Россия 1917—1991: Анатомия расставания», Таллинн, 2007 г., изд. Арго, ISBN 9789949415984, стр. 182
  6. 1 2 [scepsis.ru/library/id_2923.html Положение о временном устройстве государственной власти в России, утверждённое советом министров 18 ноября 1918 г.]
  7. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 [kolchak.sitecity.ru/stext_1811042603.phtml В. Г. Хандорин Адмирал Колчак: правда и мифы. Глава «Союзники и борьба за признание»]
  8. Новиков П. А. Гражданская война в Восточной Сибири. — М.: ЗАО Центрполиграф, 2005. — 415 с. ISBN 5-9524-1400-1, стр.101
  9. 1 2 3 Цветков, 2009, с. 38.
  10. 1 2 3 Цветков, 2009, с. 39.
  11. Зырянов П. Н. Адмирал Колчак, верховный правитель России / Павел Зырянов. — 4-е изд. — М.: Молодая гвардия, 2012. — 637[3] с.: ил. — (Жизнь замечательных людей: сер. биогр.; вып. 1356). ISBN 978-5-235-03375-7, С.463
  12. 1 2 Цветков, 2009, с. 364—455.
  13. 16 января 1919 года названия военных округов были заменены соответственно на Омский, Иркутский и Приамурский.

Литература

  • Цветков В. Ж. Белое дело в России. 1919 г. (формирование и эволюция политических структур Белого движения в России). — 1-е. — Москва: Посев, 2009. — 636 с. — 250 экз. — ISBN 978-5-85824-184-3.

Ссылки

  • [states-world.ru/state.php/1878 Российское Государство с 1918 г. по 1920 г.]
  • [nnm.ru/blogs/ss24k/gosudarstvennye_obrazovaniya_na_territorii_rossii_19171922/ Государственные образования на территории России, 1917—1922]
  • [belrussia.ru/page-id-809.html Десять мифов о Колчаке. Часть вторая]

Отрывок, характеризующий Российское государство (1918—1920)

Борис в щегольском, адъютантском мундире, возмужавший, свежий и румяный, свободно вошел в гостиную и был отведен, как следовало, для приветствия к тетушке и снова присоединен к общему кружку.
Анна Павловна дала поцеловать ему свою сухую руку, познакомила его с некоторыми незнакомыми ему лицами и каждого шопотом определила ему.
– Le Prince Hyppolite Kouraguine – charmant jeune homme. M r Kroug charge d'affaires de Kopenhague – un esprit profond, и просто: М r Shittoff un homme de beaucoup de merite [Князь Ипполит Курагин, милый молодой человек. Г. Круг, Копенгагенский поверенный в делах, глубокий ум. Г. Шитов, весьма достойный человек] про того, который носил это наименование.
Борис за это время своей службы, благодаря заботам Анны Михайловны, собственным вкусам и свойствам своего сдержанного характера, успел поставить себя в самое выгодное положение по службе. Он находился адъютантом при весьма важном лице, имел весьма важное поручение в Пруссию и только что возвратился оттуда курьером. Он вполне усвоил себе ту понравившуюся ему в Ольмюце неписанную субординацию, по которой прапорщик мог стоять без сравнения выше генерала, и по которой, для успеха на службе, были нужны не усилия на службе, не труды, не храбрость, не постоянство, а нужно было только уменье обращаться с теми, которые вознаграждают за службу, – и он часто сам удивлялся своим быстрым успехам и тому, как другие могли не понимать этого. Вследствие этого открытия его, весь образ жизни его, все отношения с прежними знакомыми, все его планы на будущее – совершенно изменились. Он был не богат, но последние свои деньги он употреблял на то, чтобы быть одетым лучше других; он скорее лишил бы себя многих удовольствий, чем позволил бы себе ехать в дурном экипаже или показаться в старом мундире на улицах Петербурга. Сближался он и искал знакомств только с людьми, которые были выше его, и потому могли быть ему полезны. Он любил Петербург и презирал Москву. Воспоминание о доме Ростовых и о его детской любви к Наташе – было ему неприятно, и он с самого отъезда в армию ни разу не был у Ростовых. В гостиной Анны Павловны, в которой присутствовать он считал за важное повышение по службе, он теперь тотчас же понял свою роль и предоставил Анне Павловне воспользоваться тем интересом, который в нем заключался, внимательно наблюдая каждое лицо и оценивая выгоды и возможности сближения с каждым из них. Он сел на указанное ему место возле красивой Элен, и вслушивался в общий разговор.
– Vienne trouve les bases du traite propose tellement hors d'atteinte, qu'on ne saurait y parvenir meme par une continuite de succes les plus brillants, et elle met en doute les moyens qui pourraient nous les procurer. C'est la phrase authentique du cabinet de Vienne, – говорил датский charge d'affaires. [Вена находит основания предлагаемого договора до того невозможными, что достигнуть их нельзя даже рядом самых блестящих успехов: и она сомневается в средствах, которые могут их нам доставить. Это подлинная фраза венского кабинета, – сказал датский поверенный в делах.]
– C'est le doute qui est flatteur! – сказал l'homme a l'esprit profond, с тонкой улыбкой. [Сомнение лестно! – сказал глубокий ум,]
– Il faut distinguer entre le cabinet de Vienne et l'Empereur d'Autriche, – сказал МorteMariet. – L'Empereur d'Autriche n'a jamais pu penser a une chose pareille, ce n'est que le cabinet qui le dit. [Необходимо различать венский кабинет и австрийского императора. Австрийский император никогда не мог этого думать, это говорит только кабинет.]
– Eh, mon cher vicomte, – вмешалась Анна Павловна, – l'Urope (она почему то выговаривала l'Urope, как особенную тонкость французского языка, которую она могла себе позволить, говоря с французом) l'Urope ne sera jamais notre alliee sincere. [Ах, мой милый виконт, Европа никогда не будет нашей искренней союзницей.]
Вслед за этим Анна Павловна навела разговор на мужество и твердость прусского короля с тем, чтобы ввести в дело Бориса.
Борис внимательно слушал того, кто говорит, ожидая своего череда, но вместе с тем успевал несколько раз оглядываться на свою соседку, красавицу Элен, которая с улыбкой несколько раз встретилась глазами с красивым молодым адъютантом.
Весьма естественно, говоря о положении Пруссии, Анна Павловна попросила Бориса рассказать свое путешествие в Глогау и положение, в котором он нашел прусское войско. Борис, не торопясь, чистым и правильным французским языком, рассказал весьма много интересных подробностей о войсках, о дворе, во всё время своего рассказа старательно избегая заявления своего мнения насчет тех фактов, которые он передавал. На несколько времени Борис завладел общим вниманием, и Анна Павловна чувствовала, что ее угощенье новинкой было принято с удовольствием всеми гостями. Более всех внимания к рассказу Бориса выказала Элен. Она несколько раз спрашивала его о некоторых подробностях его поездки и, казалось, весьма была заинтересована положением прусской армии. Как только он кончил, она с своей обычной улыбкой обратилась к нему:
– Il faut absolument que vous veniez me voir, [Необходимо нужно, чтоб вы приехали повидаться со мною,] – сказала она ему таким тоном, как будто по некоторым соображениям, которые он не мог знать, это было совершенно необходимо.
– Mariedi entre les 8 et 9 heures. Vous me ferez grand plaisir. [Во вторник, между 8 и 9 часами. Вы мне сделаете большое удовольствие.] – Борис обещал исполнить ее желание и хотел вступить с ней в разговор, когда Анна Павловна отозвала его под предлогом тетушки, которая желала его cлышать.
– Вы ведь знаете ее мужа? – сказала Анна Павловна, закрыв глаза и грустным жестом указывая на Элен. – Ах, это такая несчастная и прелестная женщина! Не говорите при ней о нем, пожалуйста не говорите. Ей слишком тяжело!


Когда Борис и Анна Павловна вернулись к общему кружку, разговором в нем завладел князь Ипполит.
Он, выдвинувшись вперед на кресле, сказал: Le Roi de Prusse! [Прусский король!] и сказав это, засмеялся. Все обратились к нему: Le Roi de Prusse? – спросил Ипполит, опять засмеялся и опять спокойно и серьезно уселся в глубине своего кресла. Анна Павловна подождала его немного, но так как Ипполит решительно, казалось, не хотел больше говорить, она начала речь о том, как безбожный Бонапарт похитил в Потсдаме шпагу Фридриха Великого.
– C'est l'epee de Frederic le Grand, que je… [Это шпага Фридриха Великого, которую я…] – начала было она, но Ипполит перебил ее словами:
– Le Roi de Prusse… – и опять, как только к нему обратились, извинился и замолчал. Анна Павловна поморщилась. MorteMariet, приятель Ипполита, решительно обратился к нему:
– Voyons a qui en avez vous avec votre Roi de Prusse? [Ну так что ж о прусском короле?]
Ипполит засмеялся, как будто ему стыдно было своего смеха.
– Non, ce n'est rien, je voulais dire seulement… [Нет, ничего, я только хотел сказать…] (Он намерен был повторить шутку, которую он слышал в Вене, и которую он целый вечер собирался поместить.) Je voulais dire seulement, que nous avons tort de faire la guerre рour le roi de Prusse. [Я только хотел сказать, что мы напрасно воюем pour le roi de Prusse . (Непереводимая игра слов, имеющая значение: «по пустякам».)]
Борис осторожно улыбнулся так, что его улыбка могла быть отнесена к насмешке или к одобрению шутки, смотря по тому, как она будет принята. Все засмеялись.
– Il est tres mauvais, votre jeu de mot, tres spirituel, mais injuste, – грозя сморщенным пальчиком, сказала Анна Павловна. – Nous ne faisons pas la guerre pour le Roi de Prusse, mais pour les bons principes. Ah, le mechant, ce prince Hippolytel [Ваша игра слов не хороша, очень умна, но несправедлива; мы не воюем pour le roi de Prusse (т. e. по пустякам), а за добрые начала. Ах, какой он злой, этот князь Ипполит!] – сказала она.
Разговор не утихал целый вечер, обращаясь преимущественно около политических новостей. В конце вечера он особенно оживился, когда дело зашло о наградах, пожалованных государем.
– Ведь получил же в прошлом году NN табакерку с портретом, – говорил l'homme a l'esprit profond, [человек глубокого ума,] – почему же SS не может получить той же награды?
– Je vous demande pardon, une tabatiere avec le portrait de l'Empereur est une recompense, mais point une distinction, – сказал дипломат, un cadeau plutot. [Извините, табакерка с портретом Императора есть награда, а не отличие; скорее подарок.]
– Il y eu plutot des antecedents, je vous citerai Schwarzenberg. [Были примеры – Шварценберг.]
– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.
– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.


Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.
Жизнь старого князя Болконского, князя Андрея и княжны Марьи во многом изменилась с 1805 года.
В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.
У алтаря лысогорской церкви была часовня над могилой маленькой княгини, и в часовне был поставлен привезенный из Италии мраморный памятник, изображавший ангела, расправившего крылья и готовящегося подняться на небо. У ангела была немного приподнята верхняя губа, как будто он сбирался улыбнуться, и однажды князь Андрей и княжна Марья, выходя из часовни, признались друг другу, что странно, лицо этого ангела напоминало им лицо покойницы. Но что было еще страннее и чего князь Андрей не сказал сестре, было то, что в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мертвой жены: «Ах, зачем вы это со мной сделали?…»
Вскоре после возвращения князя Андрея, старый князь отделил сына и дал ему Богучарово, большое имение, находившееся в 40 верстах от Лысых Гор. Частью по причине тяжелых воспоминаний, связанных с Лысыми Горами, частью потому, что не всегда князь Андрей чувствовал себя в силах переносить характер отца, частью и потому, что ему нужно было уединение, князь Андрей воспользовался Богучаровым, строился там и проводил в нем большую часть времени.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо pешил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтобы отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.
26 февраля 1807 года, старый князь уехал по округу. Князь Андрей, как и большею частью во время отлучек отца, оставался в Лысых Горах. Маленький Николушка был нездоров уже 4 й день. Кучера, возившие старого князя, вернулись из города и привезли бумаги и письма князю Андрею.
Камердинер с письмами, не застав молодого князя в его кабинете, прошел на половину княжны Марьи; но и там его не было. Камердинеру сказали, что князь пошел в детскую.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, Петруша с бумагами пришел, – сказала одна из девушек помощниц няни, обращаясь к князю Андрею, который сидел на маленьком детском стуле и дрожащими руками, хмурясь, капал из стклянки лекарство в рюмку, налитую до половины водой.
– Что такое? – сказал он сердито, и неосторожно дрогнув рукой, перелил из стклянки в рюмку лишнее количество капель. Он выплеснул лекарство из рюмки на пол и опять спросил воды. Девушка подала ему.
В комнате стояла детская кроватка, два сундука, два кресла, стол и детские столик и стульчик, тот, на котором сидел князь Андрей. Окна были завешаны, и на столе горела одна свеча, заставленная переплетенной нотной книгой, так, чтобы свет не падал на кроватку.
– Мой друг, – обращаясь к брату, сказала княжна Марья от кроватки, у которой она стояла, – лучше подождать… после…
– Ах, сделай милость, ты всё говоришь глупости, ты и так всё дожидалась – вот и дождалась, – сказал князь Андрей озлобленным шопотом, видимо желая уколоть сестру.
– Мой друг, право лучше не будить, он заснул, – умоляющим голосом сказала княжна.
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.
– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.


Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.
[Со времени наших блестящих успехов в Аустерлице, вы знаете, мой милый князь, что я не покидаю более главных квартир. Решительно я вошел во вкус войны, и тем очень доволен; то, что я видел эти три месяца – невероятно.
«Я начинаю аb ovo. Враг рода человеческого , вам известный, аттакует пруссаков. Пруссаки – наши верные союзники, которые нас обманули только три раза в три года. Мы заступаемся за них. Но оказывается, что враг рода человеческого не обращает никакого внимания на наши прелестные речи, и с своей неучтивой и дикой манерой бросается на пруссаков, не давая им времени кончить их начатый парад, вдребезги разбивает их и поселяется в потсдамском дворце.
«Я очень желаю, пишет прусской король Бонапарту, чтобы ваше величество были приняты в моем дворце самым приятнейшим для вас образом, и я с особенной заботливостью сделал для того все нужные распоряжения на сколько позволили обстоятельства. Весьма желаю, чтоб я достигнул цели». Прусские генералы щеголяют учтивостью перед французами и сдаются по первому требованию. Начальник гарнизона Глогау, с десятью тысячами, спрашивает у прусского короля, что ему делать, если ему придется сдаваться. Всё это положительно верно. Словом, мы думали внушить им страх только положением наших военных сил, но кончается тем, что мы вовлечены в войну, на нашей же границе и, главное, за прусского короля и заодно с ним. Всего у нас в избытке, недостает только маленькой штучки, а именно – главнокомандующего. Так как оказалось, что успехи Аустерлица могли бы быть положительнее, если б главнокомандующий был бы не так молод, то делается обзор осьмидесятилетних генералов, и между Прозоровским и Каменским выбирают последнего. Генерал приезжает к нам в кибитке по Суворовски, и его принимают с радостными и торжественными восклицаниями.
4 го приезжает первый курьер из Петербурга. Приносят чемоданы в кабинет фельдмаршала, который любит всё делать сам. Меня зовут, чтобы помочь разобрать письма и взять те, которые назначены нам. Фельдмаршал, предоставляя нам это занятие, ждет конвертов, адресованных ему. Мы ищем – но их не оказывается. Фельдмаршал начинает волноваться, сам принимается за работу и находит письма от государя к графу Т., князю В. и другим. Он приходит в сильнейший гнев, выходит из себя, берет письма, распечатывает их и читает письма Императора, адресованные другим… Затем пишет знаменитый суточный приказ генералу Бенигсену.
Фельдмаршал сердится на государя, и наказывает всех нас: неправда ли это логично!
Вот первое действие. При следующих интерес и забавность возрастают, само собой разумеется. После отъезда фельдмаршала оказывается, что мы в виду неприятеля, и необходимо дать сражение. Буксгевден, главнокомандующий по старшинству, но генерал Бенигсен совсем не того же мнения, тем более, что он с своим корпусом находится в виду неприятеля, и хочет воспользоваться случаем дать сражение самостоятельно. Он его и дает.
Это пултуская битва, которая считается великой победой, но которая совсем не такова, по моему мнению. Мы штатские имеем, как вы знаете, очень дурную привычку решать вопрос о выигрыше или проигрыше сражения. Тот, кто отступил после сражения, тот проиграл его, вот что мы говорим, и судя по этому мы проиграли пултуское сражение. Одним словом, мы отступаем после битвы, но посылаем курьера в Петербург с известием о победе, и генерал Бенигсен не уступает начальствования над армией генералу Буксгевдену, надеясь получить из Петербурга в благодарность за свою победу звание главнокомандующего. Во время этого междуцарствия, мы начинаем очень оригинальный и интересный ряд маневров. План наш не состоит более, как бы он должен был состоять, в том, чтобы избегать или атаковать неприятеля, но только в том, чтобы избегать генерала Буксгевдена, который по праву старшинства должен бы был быть нашим начальником. Мы преследуем эту цель с такой энергией, что даже переходя реку, на которой нет бродов, мы сжигаем мост, с целью отдалить от себя нашего врага, который в настоящее время не Бонапарт, но Буксгевден. Генерал Буксгевден чуть чуть не был атакован и взят превосходными неприятельскими силами, вследствие одного из таких маневров, спасавших нас от него. Буксгевден нас преследует – мы бежим. Только что он перейдет на нашу сторону реки, мы переходим на другую. Наконец враг наш Буксгевден ловит нас и атакует. Оба генерала сердятся и дело доходит до вызова на дуэль со стороны Буксгевдена и припадка падучей болезни со стороны Бенигсена. Но в самую критическую минуту курьер, который возил в Петербург известие о пултуской победе, возвращается и привозит нам назначение главнокомандующего, и первый враг – Буксгевден побежден. Мы теперь можем думать о втором враге – Бонапарте. Но оказывается, что в эту самую минуту возникает перед нами третий враг – православное , которое громкими возгласами требует хлеба, говядины, сухарей, сена, овса, – и мало ли чего еще! Магазины пусты, дороги непроходимы. Православное начинает грабить, и грабёж доходит до такой степени, о которой последняя кампания не могла вам дать ни малейшего понятия. Половина полков образуют вольные команды, которые обходят страну и все предают мечу и пламени. Жители разорены совершенно, больницы завалены больными, и везде голод. Два раза мародеры нападали даже на главную квартиру, и главнокомандующий принужден был взять баталион солдат, чтобы прогнать их. В одно из этих нападений у меня унесли мой пустой чемодан и халат. Государь хочет дать право всем начальникам дивизии расстреливать мародеров, но я очень боюсь, чтобы это не заставило одну половину войска расстрелять другую.]
Князь Андрей сначала читал одними глазами, но потом невольно то, что он читал (несмотря на то, что он знал, на сколько должно было верить Билибину) больше и больше начинало занимать его. Дочитав до этого места, он смял письмо и бросил его. Не то, что он прочел в письме, сердило его, но его сердило то, что эта тамошняя, чуждая для него, жизнь могла волновать его. Он закрыл глаза, потер себе лоб рукою, как будто изгоняя всякое участие к тому, что он читал, и прислушался к тому, что делалось в детской. Вдруг ему показался за дверью какой то странный звук. На него нашел страх; он боялся, не случилось ли чего с ребенком в то время, как он читал письмо. Он на цыпочках подошел к двери детской и отворил ее.
В ту минуту, как он входил, он увидал, что нянька с испуганным видом спрятала что то от него, и что княжны Марьи уже не было у кроватки.
– Мой друг, – послышался ему сзади отчаянный, как ему показалось, шопот княжны Марьи. Как это часто бывает после долгой бессонницы и долгого волнения, на него нашел беспричинный страх: ему пришло в голову, что ребенок умер. Всё, что oн видел и слышал, казалось ему подтверждением его страха.
«Всё кончено», подумал он, и холодный пот выступил у него на лбу! Он растерянно подошел к кроватке, уверенный, что он найдет ее пустою, что нянька прятала мертвого ребенка. Он раскрыл занавески, и долго его испуганные, разбегавшиеся глаза не могли отыскать ребенка. Наконец он увидал его: румяный мальчик, раскидавшись, лежал поперек кроватки, спустив голову ниже подушки и во сне чмокал, перебирая губками, и ровно дышал.
Князь Андрей обрадовался, увидав мальчика так, как будто бы он уже потерял его. Он нагнулся и, как учила его сестра, губами попробовал, есть ли жар у ребенка. Нежный лоб был влажен, он дотронулся рукой до головы – даже волосы были мокры: так сильно вспотел ребенок. Не только он не умер, но теперь очевидно было, что кризис совершился и что он выздоровел. Князю Андрею хотелось схватить, смять, прижать к своей груди это маленькое, беспомощное существо; он не смел этого сделать. Он стоял над ним, оглядывая его голову, ручки, ножки, определявшиеся под одеялом. Шорох послышался подле него, и какая то тень показалась ему под пологом кроватки. Он не оглядывался и всё слушал, глядя в лицо ребенка, его ровное дыханье. Темная тень была княжна Марья, которая неслышными шагами подошла к кроватке, подняла полог и опустила его за собою. Князь Андрей, не оглядываясь, узнал ее и протянул к ней руку. Она сжала его руку.