Российско-украинские отношения

Российско-украинские отношения

Украина	Россия

Российско-украинские отношения вышли на межгосударственный уровень после распада Советского Союза, в составе которого РСФСР и УССР находились с декабря 1922 года.

Дипломатические отношения между самостоятельными Российской Федерацией и Украиной были установлены 14 февраля 1992 года.

В настоящее время Российская Федерация имеет посольство в Киеве и генеральные консульства в Харькове, Одессе, Львове. Украина имеет посольство в Москве и генеральные консульства в Санкт-Петербурге, Ростове-на-Дону, Екатеринбурге, Тюмени и Владивостоке.

31 мая 1997 года президенты России и Украины Борис Ельцин и Леонид Кучма подписали в Киеве Договор о дружбе, сотрудничестве и партнёрстве между Российской Федерацией и Украиной. В конце 2008 года действие этого базового договора было продлено на 10 лет.

Отношения между государствами резко обострились в 2014 году после отстранения от власти президента Виктора Януковича. 23 февраля Россия отозвала из Киева своего посла Михаила Зурабова, а позднее предоставила убежище Виктору Януковичу. 17 марта 2014 года в связи с присоединением Крыма к Российской Федерации посол Украины в Российской Федерации В. Ю. Ельченко был отозван в Киев «для консультаций», а 15 апреля 2014 года украинский парламент принял закон, признающий территорию Крыма временно оккупированной территорией Украины. 27 января 2015 года Верховная рада Украины приняла постановление, в котором действия России в Крыму и Донбассе были квалифицированы как агрессия в отношении Украины, а в утверждённой в сентябре 2015 года новой военной доктрине Украины Российская Федерация была объявлена её военным противником.

В новой «Стратегии национальной безопасности Российской Федерации», принятой Указом Президента РФ от 31.12.2015 N 683, смена власти, произошедшая на Украине в начале 2014 года, была охарактеризована как «антиконституционный государственный переворот», поддержка которого США и Европейским союзом «привела к глубокому расколу в украинском обществе и возникновению вооружённого конфликта». В документе говорится: «Укрепление крайне правой националистической идеологии, целенаправленное формирование у украинского населения образа врага в лице России, неприкрытая ставка на силовое решение внутригосударственных противоречий, глубокий социально-экономический кризис превращают Украину в долгосрочный очаг нестабильности в Европе и непосредственно у границ России».

Исторические отношения

Как Украина, так и Россия считают своим историческим предшественником Древнерусское государство, а Киев нередко называют «матерью городов русских» и колыбелью восточнославянской православной цивилизации. Исторические судьбы предков нынешних русских и украинцев начали расходиться в результате монголо-татарского нашествия, которому поделённая на удельные княжества Русь не смогла противостоять. Северо-Восточной Руси через два с лишним века удалось преодолеть феодальную раздробленность и сформировать мощное и единое Русское государство. Юго-Западная Русь вошла в состав Великого княжества Литовского, а позднее — Речи Посполитой. С середины XVII века Гетманщина по Переяславскому договору перешла под протекторат России и окончательно была присоединена к Российской империи в конце XVIII века вместе с Запорожьем и Новороссией. Процесс постепенной интеграции Украины (Малороссии) в Российскую империю был завершён с разделами Польши и упразднением Запорожской Сечи.

Российские правители расширяли и преобразовывали территорию Украины. Даже такие города, как Киев и Житомир, Винница и Львов (как и тысячи поселений) стали украинскими, а точнее — российскими (перейдя от Польши, Крымского ханства и т. д.) благодаря русскому оружию и/или дипломатии. Как отмечает В. А. Радзиевский, Петра I и Екатерину II часто изображают как душителей украинской самобытности и идентичности. Так, например, по мнению многих украинских культурологов и историков, Пётр I якобы строил Санкт-Петербург «на костях украинских казаков», оскорбил «украинского патриота» Мазепу и ограничивал украинские вольности, а Екатерина II ликвидировала Запорожскую Сечь и ввела крепостное право для местных крестьян. Однако следует учитывать, что эти действия осуществлялись в рамках централизации и унификации Российской империи, были направлены на ограничение «вольностей» окраин и регионов.

При этом именно Пётр I утихомирил турецко-татарские набеги, которые столетиями совершали на Украину её южные соседи, уводя в плен десятки тысяч украинцев. Победоносные русско-турецкие войны Екатерины II окончательно ликвидировали практику продаж восточных славян на невольничьих рынках Крыма, Азии и Африки. Екатерина II, осуществляя разделы Речи Посполитой, подорвала польскую экспансию на украинских землях (включая многовековое культурное ущемление, переходившее иногда в активную агрессию). Несмотря на всероссийскую унификацию, она создавала благоприятные условия для развития малороссийской самобытности и местных традиций (что привело к небывалому, не имевшему аналогов до конца ХVIII века интересу южнорусской элиты к своему прошлому), дала возможность малороссам реализовать себя на великом, имперском, общероссийском культурном и государственном поприще. Отсталая периферия, ранее угнетавшаяся многовековым инокультурным, иноверным и инородным (татарским, турецким и польским) игом, получила возможность развиваться, становясь имперским и европейским культурным центром. На месте «Дикого поля» строились поселения, развивалась инфраструктура юга с десятками новых городов, был возрождён Киев.

Накануне Первой мировой войны бо́льшая часть современной территории Украины входила в состав Российской империи. Часть Западной Украины (кроме Волыни), Закарпатье и Буковина находились в составе Австро-Венгерской империи; граница между двумя государствами проходила в районе стыка регионов Волыни и Прикарпатья и далее на юг по реке Збруч.

В последние десятилетия XIX века на территории Малороссии в противовес доминировавшей концепции общерусского единства, чьи приверженцы рассматривали Российскую империю как собственное государство, которое они помогали строить и защищать в войнах с извечными врагами Южной Руси — Речью Посполитой, Крымским ханством и Османской империей, — зародилась украинская идея, характерными чертами которой являлись отрицание культурных и этнических связей с Россией и политическая ориентация на Запад. С определённого времени для части малороссов прежняя самоидентификация утратила свою легитимность и была заменена понятием «украинец». Существенные перемены в конфликте между двумя проектами этнокультурной идентификации были вызваны революционными событиями 1917 года, которые привели к резкому развитию украинского национального движения и росту устремлений его лидеров к автономии, а впоследствии — и к полному отделению от России.

Февральская революция 1917 года

В созданную сразу же после Февральской революции Центральную раду (УЦР) объединились как сторонники немедленного провозглашения независимости («самостийники»), так и «автономисты» («федералисты»), которые видели Украину автономной республикой в федерации с Россией. Председатель УЦР Михаил Грушевский, признанный лидер российского украинства, поставил в качестве кардинальной политической задачи движения формирование национальной государственности, первоначально в виде национально-территориальной автономии Украины в России, которую впоследствии предполагалось преобразовать в договорную федерацию.

Провозглашение УНР

В июне 1917 года Центральная рада провозгласила в одностороннем порядке национально-территориальную автономию Украины в составе России, а 7 (20) ноября 1917, через две недели после Петроградского вооружённого восстания, провозгласила Украинскую Народную Республику (УНР) в федеративной связи с Российской Республикой. Было заявлено о включении в состав УНР территорий, большинство населения которых составляют украинцы: Киевской, Волынской, Подольской, Херсонской, Черниговской, Полтавской, Харьковской, Екатеринославской губерний и уездов Северной Таврии (без Крыма). Согласно тексту Третьего Универсала УЦР, окончательное определение границ УНР, с точки зрения присоединения частей Курской, Холмской, Воронежской и соседствующих губерний и областей с большинством украинского населения, УЦР собиралось осуществить «по согласию организованной воли народов».

Между тем украинская государственность, провозглашённая односторонним актом, пока не имела никакого международно-правового оформления — ни признания другими государствами, ни официальных границ, установленных путём согласованного размежевания с соседями, в том числе с Советской Россией — тем более что Центральная рада отказывалась признавать большевистское правительство в Петрограде несмотря на то, что руководство Советской России обещало «не чинить никаких затруднений самоопределению Украины» и предложило УЦР присоединиться к начавшимся в Бресте мирным переговорам Советской России с государствами австро-германского блока.

Зарождение советско-украинского конфликта

Украинские лидеры выразили намерение не только начать самостоятельные переговоры от имени Рады, но и обособиться в военном отношении. Генеральный секретарь (министр) УНР по военным делам Симон Петлюра известил советского Верховного главнокомандующего Николая Крыленко об одностороннем выводе войск Юго-Западного и Румынского фронтов бывшей Русской армии из-под управления Ставки Верховного главнокомандующего и объединения их в самостоятельный Украинский фронт Действующей армии УНР «для лучшего претворения в жизнь дела временного перемирия и для защиты Украины». Одновременно Генеральный секретариат (правительство) УНР отказался пропустить советские войска на Дон для борьбы с Донским правительством атамана Каледина.

26 ноября (9 декабря) Совнарком РСФСР выступил с обращением ко всему населению «О борьбе с контрреволюционным восстанием Каледина, Корнилова, Дутова, поддерживаемым Центральной Радой»:

В то время, как представители рабочих, солдатских и крестьянских депутатов советов открыли переговоры с целью обеспечить достойный мир измученной стране, враги народа империалисты, помещики, банкиры и их союзники — казачьи генералы предприняли последнюю отчаянную попытку сорвать дело мира, вырвать власть из рук советов, землю из рук крестьян и заставить солдат и матросов и казаков истекать кровью за барыши русских и союзных империалистов. Каледин на Дону, Дутов на Урале подняли знамя восстания… Буржуазная Центральная Рада Украинской Республики, ведущая борьбу против украинских советов, помогает Калединым стягивать войска на Дон, мешает советской власти направить необходимые военные силы по земле братского украинского народа для подавления Калединского мятежа…

На тот момент речь, таким образом, шла о действиях советских войск лишь против внутренней контрреволюции. При красной революционной Ставке (бывшая Ставка Верховного главнокомандующего) в Могилёве был создан Революционный полевой штаб — оперативный орган руководства вооружённой борьбой с «контрреволюцией». В дальнейшем этот штаб находился в непосредственном подчинении В. А. Антонова-Овсеенко.

Конфликт между Совнаркомом и УЦР обострили события, произошедшие в Киеве, когда войсками Рады, вдвое превосходящими по численности большевизированные части гарнизона, была пресечена попытка Киевского Военно-революционного комитета поднять вооружённое восстание. Ночью на 30 ноября (13 декабря) войска Рады провели разоружение воинских частей, которые должны были принять участие в восстании, а также Красной гвардии трёх заводов и рабочих предместий. Разоружённых солдат «русского происхождения» (не проживающих на территории УНР) под охраной войск Рады отправили в эшелонах к российской границе, а выявленные среди них солдаты-украинцы были демобилизованы. В тот же день произошёл кровопролитный вооружённый конфликт между красногвардейцами, военными моряками и гайдамаками в Одессе, вызванный тем, что Украинская рада запретила отправку отряда Красной гвардии и матросов на Дон против Каледина. Вслед за этим украинские власти и в других городах попытались ликвидировать Красную гвардию.

Украинское военное руководство успешно использовало блокировку железных дорог, лишало Ставку телеграфной связи с южными фронтами и пр. «В ночь на 4 декабря ударный украинский батальон разобрал путь между станциями Бахмач и Чесноковка и тем преградил дорогу на Харьков и далее на юг эшелонам, направлявшимся Военно-революционным комитетом [Ставки]. Последние стали возвращаться обратно в Гомель», — сообщал вышестоящим инстанциям местный представитель железной дороги. Это был отряд Р. И. Берзина, сформированный Революционным полевым штабом для борьбы против сил Каледина.

2 (15) декабря калединские войска после ожесточенных боёв с ростовской Красной гвардией и отрядом черноморских матросов выбили их из города и разгромили ростовский Совет. Советскому руководству было ясно, что поражение сторонников советской власти в Ростове открывало дорогу для дальнейшего наступления калединских сил в глубь Донецкого бассейна и далее на север. Остановить их было можно, лишь используя и закрепившись на тех территориях, которые Центральная рада провозгласила украинскими.

В связи со складывающейся безотлагательной ситуацией 3 (16) декабря Совнарком поручил комиссии в составе Ленина, Троцкого и Сталина подготовить меморандум к украинскому народу и одновременно ультиматум Раде.

4 (17) декабря 1917 года в Киеве по инициативе местных большевиков, всё ещё рассчитывавших на мирный переход власти в их руки через вотум недоверия Центральной раде, был созван Всеукраинский съезд Советов. Однако по призыву УЦР на съезд прибыли все желающие представители украинских армейских и крестьянских организаций, так что 125 большевиков оказались в меньшинстве среди двух с половиной тысяч собравшихся. Сторонники Центральной рады, используя своё численное превосходство и выразили доверие действующему составу Рады. Большевики в знак протеста против «неравного представительства» покинули съезд и спустя некоторое время собрались в Харькове.

В день открытия киевского съезда Совнарком РСФСР направил в его адрес «Манифест к украинскому народу с ультимативными требованиями к Центральной раде», которым подтвердил «право на самоопределение за всеми нациями, которые угнетались царизмом и великорусской буржуазией, вплоть до права этих наций отделиться от России», и заявлял о безусловном признании всего, что касается национальных прав и национальной независимости украинского народа, и о признании УНР и её права «совершенно отделиться от России или вступить в договор с Российской Республикой о федеративных или тому подобных взаимоотношениях между ними». С другой стороны, в «Манифесте» заявлялось о непризнании Украинской центральной рады из-за её «двусмысленной, буржуазной политики» — подавления Советов, дезорганизации фронта несанкционированным перемещением украинизированных частей и поддержки кадетско-калединского заговора. В документе содержалось требование к УЦР прекратить дезорганизацию единого общего фронта и обеспечить пропуск через подконтрольную УЦР территорию войсковых частей, уходящих с фронта на Дон, Урал, в другие регионы России, прекратить разоружение советских полков и рабочей Красной гвардии на Украине, а также «оказывать содействие революционным войскам в деле их борьбы с контрреволюционным кадетско-калединским восстанием». Совнарком заявлял, что в случае неполучения удовлетворительного ответа на предъявленные требования в течение сорока восьми часов он будет считать Раду в состоянии открытой войны против Советской власти в России и на Украине. Генеральный секретариат (правительство УНР) в тот же день подготовил свой ответ. В документе отвергались требования Совнаркома и выдвигались встречные условия: признание Советской Россией Украинской Народной Республики, невмешательство в её внутренние дела и в дела Украинского фронта, разрешение на уход украинизированных частей на Украину с территории, подконтрольной Советской России, разделение финансов бывшей империи, участие УНР в общих переговорах о мире с Центральными державами.

Несмотря на воинственную риторику с обеих сторон, в тот период она ещё не означала неизбежности военного столкновения. Петлюра считал, что ему для этого недостаёт украинизированных частей, остававшихся за пределами края. Большевистское же руководство в то время вообще рассматривало украинскую проблему лишь как производную от донской. В. А. Антонов-Овсеенко был назначен главнокомандующим советскими войсками по борьбе с контрреволюцией на юге России — как говорилось в записке В. И. Ленина, «для военных действий против Каледина».

6 (19) декабря СНК РСФСР образовал Южный революционный фронт по борьбе с контрреволюцией. Главнокомандующим войсками фронта был назначен В. А. Антонов-Овсеенко. В течение нескольких дней советской стороной предпринимались попытки наладить контакты с украинским руководством и разъяснить свою позицию: советское правительство готово признать УНР и не вмешиваться в её самоопределение, но поддержка Центральной радой калединской контрреволюции, создание препятствий для продвижения советских войск на Дон абсолютно неприемлемы. Советская сторона требовала обеспечить пропуск войск против Каледина и возвращение оружия разоружённым неукраинским частям. Украинское руководство продолжало настаивать на том, что мирное разрешение конфликта возможно лишь на следующих условиях: признание Совнаркомом УНР, установление федеративной связи между Украиной и Россией, невмешательство советского правительства во внутренние дела Украинской республики, немедленный пропуск всех украинских войск на Украину, выведение с территории Украины всех неукраинских частей. Вопрос о пропуске советских войск через украинскую территорию замалчивался или отводился на задний план.

8 (21) декабря в Харьков — ключевой железнодорожный узел в направлении юга России — прибыли эшелоны с красными отрядами под командованием Р. Ф. Сиверса и матроса Н. А. Ховрина — 1600 человек при 6 орудиях и 3 броневиках, а с 11 (24) декабря по 16 (29) декабря — ещё до пяти тысяч солдат из Петрограда, Москвы, Твери во главе с командующим Антоновым-Овсеенко и его заместителем, начальником штаба подполковником М. А. Муравьёвым. Кроме того, в самом Харькове уже находились три тысячи красногвардейцев и пробольшевистски настроенных солдат старой армии. В ночь на 10 (23) декабря в Харькове были разоружены украинизированные части. На некоторое время в городе установилось двоевластие. Прибывший в Харьков Антонов-Овсеенко сосредоточился на подготовке к боевым действиям против сил Каледина. В отношении УНР проводилась политика пассивного противостояния, в отношениях с местным украинским гарнизоном был установлен нейтралитет.

Провозглашение власти Советов на Украине

С прибытием советских войск в Харьков приехала и группа делегатов, покинувших Всеукраинский съезд Советов в Киеве (большевики, часть украинских левых эсеров и несколько украинских социал-демократов), к которым присоединились депутаты III Областного съезда Советов Донбасса и Криворожья (представители Донецко-Криворожского края, в большинстве своём большевики, поначалу не хотели даже признавать, что относятся к Украине, считая свой край исключительно частью России; но киевские «товарищи», пообещав Дон-Кривбассу автономию, убедили их пойти на провозглашение Советской Украины).

11 — 12 (24 — 25) декабря 1917 года в Харькове был проведён альтернативный Съезд Советов, который провозгласил Украинскую Народную Республику Украинской Народной Республикой Советов (первоначальное официальное наименование — Украинская Народная Республика Советов рабочих, крестьянских, солдатских и казачьих депутатов), установил федеративные связи Советской Украины с Советской Россией, избрал большевистский Временный Центральный Исполнительный Комитет Советов Украины, который, в свою очередь принял на себя всю полноту власти на Украине и утвердил состав своего исполнительного органа — Народного секретариата, ставшего первым правительством Советской Украины. Съезд объявил о низложении Центральной рады УНР и обратился к Советской России с просьбой оказать вооружённую помощь в борьбе с Центральной радой.19 декабря 1917 (1 января 1918) года Совет народных комиссаров РСФСР признал Народный секретариат УНРC единственным законным правительством Украины.

Боевые действия и установление власти Советов на территории Украины

Создание на Украине советского правительства обеспечивало Совнаркому РСФСР свободу действий против правительства Центральной рады. Её лидеры, в свою очередь, ясно отдавали себе отчёт в том, что воевать придётся не столько с красногвардейскими отрядами Харькова, сколько с советскими войсками Антонова-Овсеенко, основную ударную силу которых составляли части регулярной русской армии, перешедшие на сторону большевиков, отряды революционных моряков и красногвардейцы промышленных центров Украины и России.

С 12 (25) декабря Петлюра начал переводить украинские части на восток Украины, чтобы взять под охрану важнейшие железнодорожные узлы в надежде сохранить под своим контролем коммуникации с Доном как возможным стратегическим союзником в войне против большевиков. Узнав об этих передвижениях, командование Южной группы советских войск перешло к активным действиям. План советского командования, однако, на первых порах не предполагал широкой войны против УНР, похода на Киев и ликвидации Центральной рады. Речь шла об организации обороны на полтавском направлении, захвате узловых станций Лозовая и Синельниково, что обеспечивало блокаду железнодорожных коммуникаций в сторону Области Войска Донского и открывало путь на Донецкий бассейн, а также немедленном вооружении рабочих Донбасса. Позднее к этому плану добавилась задача «…захвата Александровска как последнего узлового пункта, связывающего Раду с Калединым, и закрепления советской власти в Екатеринославе». В общем, этот план предусматривал образование заслона в сторону Украины по линии железнодорожных станций Ворожба — Люботин — Павлоград —Синельниково и сосредоточение всех усилий против Дона.

Антонов-Овсеенко передал командование войсками, дислоцированными на Украине, своему начальнику штаба бывшему подполковнику Русской армии М. А. Муравьёву, а сам возглавил борьбу против казачьих войск Дона.

18 (31) декабря решением Генерального секретариата и Центральной рады Симон Петлюра был отправлен в отставку с поста военного министра и выведен из состава Генерального секретариата. Генеральным секретарём по военным делам был назначен Николай Порш. Полковник Ю. Капкан был назначен командующим всеми украинскими войсками, а 26 декабря 1917 года (8 января 1918 года) было принято постановление о создании армии УНР на принципах добровольности и оплаты. При формировании боеспособных частей, однако, правительство УНР столкнулось с рядом проблем. Если в конце ноября — начале декабря 1917 года оно могло рассчитывать на чуть ли не 400 тыс. бойцов, то к концу декабря — январю 1918 года процессы разложения армии привели к тому, что против 12-тысячного большевистского войска, наступавшего на Киев, правительство УНР смогло выставить разрозненные части общей численностью около 15 тысяч бойцов.

26 декабря 1917 года (8 января 1918 года) при поддержке красногвардейцев под командованием П. В. Егорова советская власть была установлена в Екатеринославе, 31 декабря (12 января) был занят Мариуполь. К 3 (16) января был занят Александровск, установлена связь с Крымом, а силы большевиков были расположены для дальнейших действий в направлении Мариуполь — Таганрог — Ростов. 5 (18) января советская власть была установлена в Одессе.

Провозглашение советской власти в Харькове и занятие большевиками ряда промышленных центров на территории Восточной и Южной Украины при сохранении в Киеве Центральной рады, декларировавшей самостоятельность Украины, неизбежно вело к переходу борьбы за власть на Украине между большевиками и Центральной радой в острую фазу. Совнарком РСФСР 4 (17) января 1918 года принял решение о наступлении на Киев. Главный удар решено было нанести от Харькова на Полтаву при дальнейшем движении на Киев совместно с большевизированными частями бывшей Русской армии, которые угрожали городу с разных сторон. Общее руководство операцией было возложено на начальника штаба Южной группы войск М. А. Муравьёва. Муравьёв, наступавший на главном направлении Полтава — Киев, располагал армией численностью около семи тысяч штыков, 26 пушками, 3 броневиками и 2 бронепоездами. Наступление главной колонны Муравьёва поддерживали следовавшие за ним в эшелонах малочисленные «армии» П. В. Егорова от станции Лозовая и А. А. Знаменского (Московский отряд особого назначения) от станции Ворожба.

<…>

27 января (9 февраля) 1918 года между Украинской Народной Республикой и Центральными державами в Брест-Литовске был подписан сепаратный мирный договор: Брестский мир с Украиной. Центральными державами признавался суверенитет УНР.

До конца января 1918 года при поддержке российских советских войск и красногвардейских отрядов власть украинского советского правительства распространилась на всё Левобережье, часть правобережных городов (Винница, Каменец-Подольский), Крым. 17—19 апреля 1918 года на Втором съезде Советов все советские республики, провозглашённые на территории Украины, объединились в Украинскую Советскую Республику со столицей в Харькове и революционным правительством — Народным секретариатом. Украинская Советская Республика входила в состав Российской Советской Республики, которая провозглашалась как федерация Советских национальных республик. Однако уже к апрелю 1918 года под давлением австро-германских оккупационных войск, вошедших на Украину по соглашению с Центральной радой, украинские советские войска были вынуждены покинуть территорию Украины, и Украинская Советская Республика фактически прекратила существование.

После поражения Центральных держав в Первой мировой войне, весной 1919 года, благодаря поддержке вооруженных сил Советской России, советская власть снова вернулась на территорию Украины. Украинская Социалистическая Советская Республика была провозглашена как независимая республика 10 марта 1919 года на III Всеукраинском съезде советов, прошедшем 6—10 марта 1919 года в Харькове, ставшем столицей УССР; тогда же была принята первая Конституция УССР.

На протяжении 1919—1920 годов территория Украины продолжала оставаться ареной столкновений большевистских, украинских, белогвардейских, польских и прочих военных формирований. К концу 1920 года, благодаря активной поддержке Советской России и её вооруженных сил, советская власть вернулась в третий раз и установилась на большей части территории Украины.

В течение непродолжительного времени под контролем советского правительства Украины фактически были также провозглашённые самостоятельными автономиями Бессарабская Советская Социалистическая Республика (май—сентябрь 1919) и Галицийская Советская Социалистическая Республика (июль—сентябрь 1920). Однако вскоре (по Рижскому договору 1921 года) эти территории оказались вне УССР.

В июне 1919 года Украинская ССР подписала договор с Российской СФСР об установлении военного и хозяйственного союза. Согласно этому договору летом 1919 года была ликвидирована Украинская советская армия, а в декабре 1920 года произошло «объединение» (фактически — ликвидация украинских) народных комиссариатов УССР и РСФСР: военных и морских дел, внешней торговли, финансов, труда, путей сообщения, почт и телеграфа, советов народного хозяйства.

В декабре 1920 года Управление Южного фронта РККА было переформировано в Управление командующего Вооружёнными Силами Украины и Крыма (приказ РВСР № 2660/532 от 3 декабря 1920 года). Войска Южного фронта и Юго-Западного фронта включались в состав войск Киевского и Харьковского военных округов Вооружённых Сил Украины и Крыма. Вооружённые Силы Украины и Крыма стали территориальным объединением войск Киевского и Харьковского военных округов, Внутренней службы Украины, а также Морских сил Азовского и Чёрного морей.

В составе СССР

30 декабря 1922 года Украинская ССР подписала Договор об образовании СССР, который послужил началом создания на территории бывшей Российской империи единого союзного государства — СССР.

30 января 1937 года в связи с принятием новой Конституции УССР была переименована в Украинскую Советскую Социалистическую Республику.

Столица УССР с 1919 по 1934 год находилась в Харькове, после чего была перенесена в Киев.

В 1939—1940 гг. к территории УССР были присоединены Западная Украина и Северная Буковина, в 1945 году — Подкарпатская Русь.

Начало политики перестройки и гласности в СССР в середине 1980-х годов, в частности, привело к переосмыслению украинским обществом ряда событий, происходивших на Украине в советское время, и истории взаимоотношений между Украиной и Россией. В 1990 году ЦК КПУ принял постановление «О реализации республиканской программы развития исторических исследований, улучшения изучения и пропаганды истории Украинской ССР», которое положило начало этому процессу. Тогда же впервые всплыла тема Голодомора, началось активное обсуждение деятельности ОУН и УПА. Всё это влияло на общественное мнение, прежде всего — в западных регионах Украины, где антироссийские взгляды и риторика получили наибольшее распространение. Показателем роста таких настроений могут быть результаты президентских выборов 1991 года, когда представитель оппозиционного по отношению к советской власти Народного Руха Украины Вячеслав Черновол вышел на второе место с 23 процентами голосов.

Распад СССР

Процессы системной дезинтеграции, активизировавшиеся во второй половине 1980-х годов в экономике (народном хозяйстве), социальной структуре, общественной и политической сфере Советского Союза, привели в конце 1991 года к прекращению существования СССР. С распадом СССР обрели государственную самостоятельность пятнадцать бывших союзных республик.

16 июля 1990 года Верховный Совет Украинской ССР принял «Декларацию о государственном суверенитете Украины» (укр.). После провала августовского путча 24 августа 1991 года Верховный Совет Украинской ССР провозгласил независимость Украины  (укр.).

14 ноября 1991 года семь союзных республик (Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Россия, Таджикистан, Туркмения, Узбекистан) договорились заключить договор о создании вместо СССР нового сообщества — Союза Суверенных Государств (ССГ) — как конфедерации со столицей в Минске. Подписание было намечено на 9 декабря.

1 декабря 1991 года на территории УССР был проведён референдум, на котором 90,32 % от всех принявших участие в голосовании поддержали «Акт провозглашения независимости». В Крыму поддержка этого акта составила 54,19 %, в Донбассе — свыше 80 %. Одновременно прошли первые президентские выборы, на которых Леонид Кравчук собрал 61,59 % голосов. Российский президент Борис Ельцин заявил о намерении установить дипломатические отношения с Украиной и заключить с ней всеобъемлющий двусторонний договор. 5 декабря Ельцин встретился с президентом СССР Михаилом Горбачёвым для обсуждения перспектив ССГ в связи с провозглашением независимости Украины. После встречи он заявил журналистам, что «без Украины союзный договор теряет всякий смысл».

В ходе инаугурации Леонид Кравчук заявил, что Украина не намерена вступать ни в какие политические союзы, а собирается строить отношения с бывшими союзными республиками только на двусторонней основе. По словам Кравчука, у Украины будет самостоятельная внешняя политика, своя армия и собственная денежная единица.

8 декабря, за день до предполагавшегося подписания договора о создании ССГ, президенты России, Украины и Белоруссии, собравшись в обстановке сугубой секретности в Беловежской пуще, заявили, что «Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает своё существование», объявили о невозможности образования Союза Суверенных Государств и подписали Соглашение о создании Содружества Независимых Государств (СНГ).

10 декабря Верховный Совет Украины c оговорками ратифицировал соглашение о создании СНГ. 12 декабря Верховный Совет РСФСР ратифицировал Беловежское соглашение, а также принял решение о денонсации РСФСР союзного договора 1922 года и об отзыве российских депутатов из Верховного совета СССР. 21 декабря к СНГ присоединилось ещё 8 республик: Азербайджан, Армения, Казахстан, Киргизия, Молдавия, Таджикистан, Туркмения, Узбекистан, были подписаны Алма-Атинская декларация и протокол к Беловежскому соглашению о создании СНГ. В отличие от предлагавшегося ССГ, СНГ является не конфедерацией, а международной (межгосударственной) организацией, которая характеризуется слабой интеграцией и отсутствием реальной власти у координирующих наднациональных органов.

Органы власти СССР как субъекта международного права прекратили существование 25—26 декабря 1991 года. Россия объявила себя правопреемником и государством-продолжателем СССР.

Российская Федерация получила официальное либо молчаливое признание в качестве государства, воспринявшего от Союза ССР основные компоненты его международно-правового статуса. В договорах, заключённых Российской Федерацией с отдельными государствами, был использован новый термин «государство-продолжатель»… Концепция государства-продолжателя проявилась при определении, во-первых, судьбы членства Союза ССР в ООН и в других международных организациях, а во-вторых, судьбы дипломатических и консульских представительств СССР в зарубежных государствах. Оба вопроса решались по согласованию с заинтересованными государствами.

— Международное право. Игнатенко. Тиунов. Норма. 2005. стр. 76

По представленным РФ данным, на конец 1991 года пассивы бывшего Союза оценивались в 93,7 млрд долларов, а активы — в 110,1 млрд долларов. Депозиты Внешэкономбанка составляли около 700 млн долларов. В Соглашении государств СНГ о собственности бывшего Союза ССР за рубежом от 30 декабря 1991 года предусматривалось, что каждое из государств-участников СНГ получает справедливую долю в собственности СССР за рубежом, размеры долей были определены Соглашением о распределении всей собственности бывшего Союза ССР за рубежом от 6 июля 1992 года. Впоследствии, однако, на двусторонней основе Россия договорилась с государствами-участниками СНГ, за исключением Украины, о принятии их долей внешнего долга бывшего СССР и долей в активах бывшего СССР за границей.

1992—2004

Для России отношения с Украиной имели приоритетное значение, учитывая то, что Россия и Украина на постсоветском пространстве представляли собой крупнейшие государства с точки зрения экономического потенциала, связанные давними и прочными узами в самых различных областях.

В 1992—2004 годах отношение России к Украине определялось стремлением к укреплению межгосударственной интеграции. Что касается украинских лидеров постсоветского периода, от Кравчука до Януковича, то фактически все они так или иначе стремились к присоединению к евроатлантическим структурам. Темпы этого процесса, однако, зависели не от самой Украины, а от Евросоюза и НАТО, которые в 1990-е и начале 2000-х годов не спешили открывать свои двери для Украины.

Поэтому вплоть до 2004 года Украина проводила политику сближения с Россией, чтобы, во-первых, иметь возможность получать российские энергоресурсы по сравнительно низким ценам и сбывать свою продукцию на российском рынке, а во-вторых, используя опасения западных лидеров по поводу потенциального сближения Украины с Россией, добиваться смягчения их позиции по отношению к Киеву.

Распад СССР и создание самостоятельных государств — России и Украины — вынесли на поверхность множество конфликтных точек соприкосновения, среди которых наиболее острыми оказались территориальные проблемы, на которые, в свою очередь, накладывал отпечаток рост националистических настроений на Украине. Одной из таких проблем была принадлежность Крымского полуострова и Севастополя (в отличие от остальной территории полуострова, Севастополь в советское время в административном отношении был напрямую подчинён Москве), а также дислоцирующегося в Крыму Черноморского флота СССР.

Первый межгосударственный документ, определивший будущие отношения самостоятельных Украины и России, был подписан РСФСР и УССР ещё при Советском Союзе — в 1990 году. Стороны договора признали друг друга в «ныне существующих в рамках СССР границах». 23 июня 1992 года президенты Ельцин и Кравчук подписали в Дагомысе соглашение «О дальнейшем развитии межгосударственных отношений». При этом лидеры обоих государств подверглись резкой критике со стороны радикально настроенной общественности. В России многие считали, что этим «позорным договором» российское руководство окончательно отказывается от Крыма и от поддержки русскоязычного населения на Украине. На Украине высказывалось недовольство тем, что в документе не было отражено требование вывода с украинской территории российских военных баз.

Несмотря на все возникавшие в отношениях между двумя государствами трения, 31 мая 1997 года президенты России и Украины Борис Ельцин и Леонид Кучма подписали в Киеве Договор о дружбе, сотрудничестве и партнёрстве между Российской Федерацией и Украиной, в котором закреплялся принцип стратегического партнёрства, признания нерушимости существующих границ, уважения территориальной целостности и взаимного обязательства не использовать свою территорию в ущерб безопасности друг друга. Статья 12 Договора обязывала оба государства обеспечивать «защиту этнической, культурной, языковой и религиозной самобытности национальных меньшинств на своей территории», отказаться от попыток насильственной ассимиляции нацменьшинств, а также содействовать созданию «равных возможностей и условий для изучения русского языка на Украине и украинского языка в Российской Федерации».

Верховная рада ратифицировала договор 14 января 1998 года, Госдума — лишь 25 декабря 1998 года. Долгое время российские депутаты вообще не могли приступить к обсуждению. Препятствием послужила, в частности, позиция украинской стороны, пытавшейся не допустить увязывания договора с пакетом соглашений по Черноморскому флоту, подписанным 28 мая 1997 года главами правительств России и Украины в рамках подготовки к подписанию «Большого договора» о дружбе и сотрудничестве — к тому времени Украина постепенно выходила на новый уровень сотрудничества с НАТО (в июле 1997 года была подписана «Хартия об особом партнёрстве НАТО и Украины», в Киеве открылся первый в Восточной Европе Центр информации и документации НАТО), и в перспективе базирование на украинской территории российского флота могло стать серьёзной помехой для полноценного членства в альянсе. Договор был ратифицирован Госдумой с небольшим перевесом голосов. В Совете федерации (уже в 1999 году) к договору была добавлена преамбула о том, что он вступит в силу лишь в случае ратификации Украиной соглашений по Черноморскому флоту.

Статус Черноморского флота

Проблема статуса Черноморского флота, возникнув на межгосударственном уровне в конце 1991 — начале 1992 годов, сразу же привела к конфронтации и последовавшему затяжному кризису в российско-украинских отношениях.

24 августа 1991 года, то есть задолго до официального прекращения существования СССР, Украина, на основании принятого Верховным Советом «Акта провозглашения независимости», приступила к созданию суверенного независимого государства, гарантом безопасности и территориальной целостности которого должны были стать собственные вооружённые силы. К 1991 году на территории Украины располагались три военных округа численностью до 780 тысяч военнослужащих (вторая по численности армия в Европе после России). В состав округов входили сухопутные войска, одна ракетная армия, четыре воздушных армии, армия ПВО и Черноморский флот. В соответствии с постановлением Верховного Совета Украины «О воинских формированиях на Украине», принятым в тот же день, все воинские формирования, дислоцированные на её территории, были формально переподчинены Верховному Совету Украины. В октябре 1991 года Верховный Совет Украины принял решение о переподчинении Украине Черноморского флота.

6 декабря Верховный Совет Украины принял закон «О Вооружённых силах» и «Об обороне», официально провозгласив создание своих национальных вооружённых сил на базе объединений, соединений и частей ВС СССР, которые дислоцировались на её территории.

30 декабря 1991 года в Минске состоялась встреча глав государств СНГ, в ходе которой страны — участницы СНГ подписали ряд документов по военным вопросам, в соответствии с которыми министерство обороны бывшего СССР подлежало ликвидации, а вместо него создавалось Главное командование Вооружённых сил СНГ. Государства СНГ получили право создавать собственные вооружённые силы на базе частей и подразделений ВС СССР, которые дислоцировались на территории этих государств, за исключением тех из них, которые признавались «стратегическими силами» и должны были остаться под объединённым командованием СНГ.

Несмотря на то, что Черноморский флот имел статус оперативно-стратегического объединения, который мог быть реализован лишь при сохранении единства его структуры, политическое руководство Украины трактовало минские соглашения по-иному и фактически изначально взяло курс на раздел флота. С этим не могло согласиться руководство России, личный состав и командование Черноморского флота и в основном пророссийски настроенное население Крыма и Севастополя. Началось противостояние, продлившееся в общей сложности более пяти лет. Этот процесс проходил довольно болезненно — многие военнослужащие и их семьи были вынуждены покинуть Севастополь и сменить гражданство. Большую часть кораблей списали и продали на металлолом, закрылось множество предприятий, обслуживавших флот, тысячи севастопольцев остались без работы, город погрузился в жестокий экономический кризис. До 1997 года Черноморский флот оставался единой военно-морской структурой, сохранявшей символику и атрибуты уже не существовавшего СССР.

5 апреля 1992 года президент Украины Леонид Кравчук подписал Указ «О переходе Черноморского флота в административное подчинение Министерству обороны Украины». 7 апреля президент Российской Федерации Борис Ельцин издал Указ «О переходе под юрисдикцию Российской Федерации Черноморского флота». «Война указов» завершилась встречей двух президентов в Дагомысе. Оба президента отменили свои указы, было подписано соглашение о дальнейшем развитии межгосударственных отношений, в котором указывалось на необходимость продолжения переговорного процесса по созданию ВМФ России и ВМС Украины на базе Черноморского флота.

3 августа 1992 года состоялись российско-украинские переговоры на высшем уровне. Президенты России и Украины подписали соглашение о принципах формирования ВМФ России и ВМС Украины на базе Черноморского флота бывшего СССР, согласно которому Черноморский флот становится Объединённым флотом России и Украины с объединённым командованием. Стороны договорились, что в течение трёх лет вопрос о разделе Черноморского флота будет решён.

В то же время неопределённый статус флота продолжал оставаться источником трений между двумя государствами. Отношения военнослужащих украинского и российского флотов, как отмечают источники, оставались весьма напряжёнными, доходя порой до физического противостояния между ними. Сложившаяся в 1993—1994-х годах ситуация на полуострове находилась на грани вооружённого конфликта между Россией и Украиной.

Напряжённость удалось постепенно снизить подписанием двусторонних соглашений между Россией и Украиной, на основании которых произошёл раздел Черноморского флота СССР с созданием Черноморского флота России и ВМС Украины с раздельным базированием на территории Украины.

15 апреля 1994 года в Москве президенты России и Украины Борис Ельцин и Леонид Кравчук подписали Соглашение о поэтапном урегулировании проблемы Черноморского флота, в соответствии с которым ВМС Украины и Черноморский флот РФ базируются раздельно.

9 июня 1995 года президенты России и Украины Борис Ельцин и Леонид Кучма подписали Соглашение о раздельном базировании российского Черноморского флота России и Военно-морских сил Украины.

28 мая 1997 года главы правительств России и Украины в рамках подготовки к подписанию «Большого договора» о дружбе и сотрудничестве подписали в Киеве три соглашения по Черноморскому флоту:

• Соглашение между Российской Федерацией и Украиной о параметрах раздела Черноморского флота;
• Соглашение между Российской Федерацией и Украиной о статусе и условиях пребывания Черноморского флота Российской Федерации на территории Украины;
• Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Украины о взаиморасчётах, связанных с разделом Черноморского флота и пребыванием Черноморского флота Российской Федерации на территории Украины.

Российская сторона обязалась не иметь ядерного оружия в составе Черноморского флота РФ на территории Украины. Двусторонними соглашениями 1997 года были оговорены условия аренды базы Черноморского флота на территории Украины, а также срок пребывания Черноморского флота РФ на территории Украины — до 28 мая 2017 года.

Процесс раздела наследства бывшего Краснознамённого Черноморского флота СССР и окончательного формирования на его базе Военно-морских сил Украины и Черноморского флота Российской Федерации в основном завершился к 2000 году. К этому времени была также формально разрешена проблема статуса Севастополя как основной военно-морской базы двух флотов на Чёрном море.

Статус Крыма

Крымская область была передана из состава РСФСР в состав Советской Украины в 1954 году, в рамках празднования 300-летия Переяславской рады («воссоединение России и Украины»). В результате распада СССР в составе независимой Украины оказался регион, большинство населения которого составляют этнические русские), где традиционно сильны пророссийские настроения и размещён Черноморский флот РФ. Кроме того, основной город Черноморского флота — Севастополь — является для России значительным патриотическим символом.

В феврале 1991 года по результатам всекрымского референдума Крымская область была преобразована в Крымскую АССР в составе Украины, а в сентябре 1991 года Верховный совет Крымской АССР принял декларацию о государственном суверенитете автономии. 1 декабря 1991 года на всеукраинском референдуме доля тех, кто поддержал «Акт независимости Украины», оказалась наименьшей именно среди жителей Крыма и Севастополя (54 % и 57 %, соответственно).

26 февраля 1992 года по решению Верховного Совета автономии Крымская АССР была переименована в Республику Крым, а 6 мая того же года была принята крымская конституция, которая подтвердила данное наименование, а также установила вхождение Крыма в состав Украины на договорных отношениях.

В 1992—1994 годах пророссийскими политическими силами предпринимались попытки отделения Крыма от Украины — так, например, 5 мая 1992 года Верховным Советом Крыма было принято постановление о проведении общекрымского референдума по вопросу независимости и государственной самостоятельности Республики Крым, которое впоследствии было отменено благодаря вмешательству Верховной рады Украины.

В России деятельность крымских сепаратистов нашла отклик в первую очередь у московских властей. Мэр Москвы Юрий Лужков стал главным проводником идеи о необходимости вернуть Крым в состав РФ. Тот факт, что никакой делимитации или демаркации проведено не было, позволяло наиболее радикально настроенным деятелям подвергать сомнению даже саму территориальную целостность Украины. Лужкову вторили Владимир Жириновский, Дмитрий Рогозин, Сергей Бабурин и другие.

21 мая 1992 года Верховный Совет Российской Федерации принял собственное постановление, которым признал решение Президиума Верховного Совета РСФСР от 5 февраля 1954 года «О передаче Крымской области из состава РСФСР в состав Украинской ССР» «не имеющим юридической силы с момента принятия» ввиду того, что оно было принято «с нарушением Конституции (Основного Закона) РСФСР и законодательной процедуры». При этом российский парламент уточнил, что в связи с конституированием последующим законодательством РСФСР факта передачи Крымской области и заключением между Украиной и Россией договора от 19 ноября 1990 года, в котором стороны отказываются от территориальных притязаний, а также в связи с закреплением данного принципа в договорах и соглашениях между государствами СНГ, он считает необходимым урегулировать вопрос о Крыме путём межгосударственных переговоров России и Украины с участием Крыма и на основе волеизъявления его населения. В ответ на это решение Верховная рада Украины 2 июня 1992 года постановила рассматривать постановление ВС РФ по Крыму как «не имеющее юридического значения», а в вопросе статуса Крыма в составе Украины исходить из того, что он не может быть предметом межгосударственных переговоров. Эта же позиция была высказана и в последовавшем на следующий день заявлении украинского парламента по данному вопросу.

9 июля 1993 года Верховный Совет Российской Федерации под председательством Руслана Хасбулатова принял постановление «О статусе города Севастополя», подтвердившее «российский федеральный статус города Севастополя в административно-территориальных границах городского округа по состоянию на декабрь 1991 года». Президент России Борис Ельцин негативно отреагировал на действия Верховного Совета, заявив: «Мне стыдно за решение парламента… Не начинать же войну с Украиной». Российский президент предпочёл не обращать внимания на ситуацию вокруг Крыма, будучи слишком поглощённым внутриполитической борьбой и собственными региональными конфликтами, чтобы делать неосторожные заявления в адрес соседнего государства, тем более по территориальным вопросам.

Заявление российских парламентариев прозвучало на фоне острого политического кризиса в России 1992—1993 годов, вылившегося в жёсткое противостояние между парламентом и президентом. В связи с постановлением Верховного Совета РФ о статусе Севастополя Украина обратилась с жалобой в Совет Безопасности ООН. СБ ООН, включая представителя России, в своём заявлении от 20 июля 1993 года (S/26118) подтвердил свою приверженность принципам суверенитета, независимости, единства и территориальной целостности Украины в пределах международно признанных границ. В 1994 году на Украине начала работу миссия ОБСЕ, главной задачей которой было содействие стабилизации ситуации на Крымском полуострове (миссия завершила свою работу в 1999 году в связи с выполнением своего мандата).

В 1993 году «Республиканское движение Крыма» (РДК), возникшее на рубеже 1980-х — 1990-х годов, было преобразовано в политическую организацию — Республиканскую партию Крыма (РПК). Её руководители выдвигали ряд лозунгов весьма радикального характера — курс на сближение Республики Крым с Россией, вплоть до полного присоединения, заключение с Россией военно-политического союза, предоставление жителям Крыма российского гражданства.

В начале 1994 года был зафиксирован наивысший на тот период успех крымского пророссийского движения: в январе известный общественный деятель Юрий Мешков был избран президентом Республики Крым, а большинство в Верховном Совете автономии завоевал созданный при поддержке Республиканской партии Крыма блок «Россия». Однако после убедительной победы на выборах новое руководство Крыма столкнулось с отсутствием финансовой, экономической, управленческой базы для обеспечения реальной автономии, а также с отсутствием поддержки со стороны самой России, руководство которой пыталось в то время сблизиться с Западом и потому рассматривало активность пророссийских деятелей за рубежом как неприятную помеху, способную возродить на Западе подозрения относительно «неизжитых имперских амбиций» России.

В сентябре 1994 года Верховная рада Украины переименовала Крымскую АССР (Республику Крым) в Автономную Республику Крым, а в марте 1995 года в одностороннем порядке отменила конституцию Республики Крым 1992 года и, соответственно, упразднила пост президента республики. Лишенный своей должности, Юрий Мешков выехал в Россию (и смог вернуться лишь в марте 2014 года). Ряд крымских партий были распущены (в частности, партии, входившие в состав блока «Россия»).

В 1998 году пророссийские политические силы в Крыму, ослабленные политическим кризисом, потерпели поражение на выборах в Верховный Совет Крыма. 21 октября 1998 года крымский парламент нового состава принял новую конституцию, приведённую в соответствие с конституцией Украины. 23 октября Государственная дума РФ откликнулась на это своим заявлением «В связи с закреплением в Конституции Автономной Республики Крым украинского языка как единственного государственного языка на территории Автономной Республики Крым», в котором расценила закрепление украинского языка как единственного государственного языка на территории Автономной Республики Крым как «решение Украиной внутренних геополитических проблем за счет жесткой дискриминации русского народа Крыма» и выразила убеждённость в том, что, «исходя из языковой и культурной близости, прочных исторических связей близкородственных славянских народов, украинские власти примут эффективные меры для пересмотра государственной политики в национальном и региональном масштабе, для исправления, отмены или аннулирования любых законов и других нормативно-правовых актов, ведущих к возникновению и закреплению дискриминации по этническому происхождению и языку».

Как бы то ни было, Крым таким образом стал окончательно закреплён в статусе региона Украины, вопросы с самоопределением автономного образования и вмешательством в этот процесс российских политиков на некоторое время отошли на второй план. Этому во многом способствовал избранный в 1994 году президент Украины Леонид Кучма. Проводя политику «многовекторности», он сумел наладить отношения с президентом России Ельциным.

На определённое время в деятельности пророссийских организаций собственно политическая составляющая ушла на второй план, при этом более важную роль начали играть вопросы русского языка, религии, культуры, исторического самосознания, поддержания связей с исторической Родиной. С 1995—1996 гг на первый план вышла «Русская община Крыма», созданная ещё в октябре 1993 года по решению лидеров РДК/РПК как общественная организация, ориентированная в своей деятельности на защиту интересов и прав русских Крыма и всех крымчан, считающих русский язык и русскую культуру родными.

Новый виток напряжённости вокруг Крыма произошёл уже при президенте Викторе Ющенко.

Безъядерный статус Украины и Будапештский меморандум

В результате распада СССР увеличилось число ядерных держав, так как на момент подписания Беловежских соглашений советское ядерное оружие дислоцировалось на территории четырёх союзных республик: России, Украины, Белоруссии и Казахстана. Совместные дипломатические усилия России и Соединённых Штатов Америки привели к тому, что Украина, Белоруссия и Казахстан отказались от статуса ядерных держав и передали России весь военный атомный потенциал, оказавшийся на их территории.

24 октября 1991 года было принято постановление Верховной рады о безъядерном статусе Украины. 14 января 1992 года было подписано трёхстороннее соглашение России, США и Украины. По этому соглашению все атомные заряды демонтировались и вывозились в Россию, стратегические бомбардировщики и шахты для запуска ракет уничтожались на средства США. Взамен США и Россия предоставили гарантии независимости и территориальной целостности Украины.

5 декабря 1994 года лидерами Украины, США, России и Великобритании был подписан Меморандум о гарантиях безопасности в связи с присоединением Украины к Договору о нераспространении ядерного оружия (Будапештский меморандум), подтверждавший выполнение в отношении Украины положений Заключительного акта СБСЕ, Устава ООН и Договора о нераспространении ядерного оружия как не обладающего ядерным оружием государства-участника Договора.

Внешний долг СССР

Переговоры по поводу урегулирования внешнего долга СССР и раздела зарубежных активов СССР длились три года и завершились в декабре 1994 года, когда между Россией и Украиной было подписано соглашение об урегулировании вопросов правопреемства в отношении долгов и активов бывшего СССР — украинская сторона в конце концов согласилась на так называемый «нулевой вариант», при котором Россия брала на себя обязательства по оплате всех долгов бывшего СССР, но при этом оставалась единственным владельцем всей советской загрансобственности.

Газовый транзит

«Газовый вопрос» в отношениях России и Украины возник почти сразу после распада СССР. Разрушение единого экономического пространства бывшего СССР способствовало упадку национальных экономик России и Украины в целом и нефтегазовой отрасли в частности. Тотальная ориентация украинской промышленности и коммунального сектора на российские нефть и газ выступали значительным фактором зависимости украинского государства от Российской Федерации. Однако геополитическое расположение Украины определило и обратную зависимость: прохождение через украинскую территорию всех магистральных экспортных газопроводов («Уренгой — Помары — Ужгород», «Союз» («Оренбург — Западная граница СССР»), «Прогресс» («Ямбург — Западная граница СССР»)) и отдалённость перспективы прокладки альтернативных путей, с одной стороны, позволяли ей отстаивать собственные позиции по экономическим вопросам, а с другой, предоставляли возможность осуществлять несанкционированный отбор экспортного топлива. В итоге, к концу 1990-х годов подобное поведение превратилось в обычную практику украинских компаний, для борьбы с которой эффективных методов борьбы практически не существовало.

В августе 1992 года были достигнуты первые договорённости о поставках газа на Украину и транзите через её территорию, а также о взаиморасчётах по этим операциям. Межправительственным соглашением особо оговаривалось, что транзитный газ «не подлежит распределению среди населения Украины», в случае недопоставки газа в третьи страны по вине Украины Российской Федерации должны были полностью возмещаться все понесённые в связи с этим убытки, Украина не имела права реэкспортировать полученный из России природный газ.

Со второй половины 1992 года задолженность Украины за поставленные энергоресурсы — природный газ для промышленности и населения и нефть для украинских НПЗ — стала всё более усугубляться. Для решения этой проблемы украинское правительство воспользовалось механизмом технических кредитов (межгосударственных денежных кредитов, предоставляемых для закупки определённых товаров, которые могут быть погашены либо встречными поставками товаров, либо оформлением государственной задолженности). В связи с тем, что Украина не имела возможности расплачиваться по этим займам, правительство постоянно просило об увеличении их размеров и о новых кредитах. В результате, уже к первой годовщине украинской независимости вопрос об оплате за энергоносители стал одной из ключевых проблем российско-украинских отношений.

По состоянию на февраль 1993 года, долг Украины перед РАО «Газпром», по данным российской компании, превысил 138 млрд рублей. В ответ на объявление о приостановке поставок газа на Украину из-за неуплаты украинские власти заявили, что в таком случае перекроют транзитные газопроводы. Разрабатывая альтернативные маршруты поставок газа в Европу, в марте 1993 года «Газпром» подписал в Варшаве соглашение о строительстве транзитного газопровода «Ямал — Западная Европа» через территорию Польши в обход Украины (введён в строй в конце 1999 года, на полную мощность вышел в 2006 году).

Несмотря на то, что премьер-министры России и Украины договаривались об обеспечении устойчивой работы нефте-, газо- и нефтепродуктопроводов, проходящих по их территориям, и беспрепятственный транзит этой продукции в третьи страны, в августе 1993 года экспорт энергоресурсов на Украину впервые был приостановлен на пять дней в связи с неуплатой.

Практически сразу выяснилось, что сокращение поставок российского газа является малоэффективным механизмом обеспечения возврата долгов. В связи с тем, что основная часть транзитного маршрута к европейским потребителям проходила по территории Украины, это позволяло украинской стороне беспрепятственно осуществлять несанкционированный отбор российского экспортного газа на собственные нужды.

1993 год следует считать отправной точкой в развитии открытого «газового» конфликта между Россией и Украиной. С одной стороны, он отчётливо продемонстрировал финансовую несостоятельность государств постсоветского пространства и их полную неготовность к переходу на рыночные условия взаиморасчётов при поставках энергоносителей. С другой стороны, выяснилась зависимость России от ряда новых независимых государств, в частности, в газовой сфере — от Украины, которая в условиях финансового хаоса воспользовалась единственным имевшимся у неё преимуществом — своим геоэкономическим расположением.

Несмотря на корпоративные экономические интересы РАО «Газпром», оно постоянно оказывалось «заложником» политического диалога между Россией и Украиной.

К середине 1990-х сложилась следующая схема: Россия поставляла газ Украине по фиксированной цене (50-80 долларов за тысячу кубометров) и по такой же фиксированной цене оплачивала транзит ― но не деньгами, а поставками газа. О справедливости этой фиксированной цены высказывались диаметрально противоположные мнения. Президент России Владимир Путин, например, в середине 2000-х заявлял, что Россия в течение 15 лет ежегодно спонсировала Украину на три-пять миллиардов долларов за счёт дешёвых энергоносителей. Президент Украины Виктор Ющенко, однако, утверждал, что Россия на протяжении 1990-х поставляла Украине газ по ценам выше среднеевропейских. Так или иначе, но эта схема оплаты за газ была далека от рыночной, но устраивала и украинскую промышленность, и «Газпром». При этом, однако, статус монопольного транзитёра позволял Украине в кризисных ситуациях осуществлять «несанкционированный отбор» российского газа из экспортных трубопроводов, что никак не могло способствовать добрым отношениям между государствами. О неожиданно вскрывающихся «потерях» на территории Украины «Газпром» периодически заявлял; украинские власти сначала всё опровергали, но впоследствии хищения всё же признавали. «Москва ежегодно перекачивает через нашу страну на Запад 130 миллиардов кубометров газа. Если здесь откачают миллиард кубометров — это же ничтожная доля», — заявил президент Украины Леонид Кучма в интервью журналу «Spiegel» в 2000 году. Это заявление вызвало скандал в России.

В дальнейшем создание альтернативных маршрутов транспортировки российского газа в Европу (Ямал-Европа и Северный поток) привело к постепенному снижению объёмов газового транзита через Украину. В 2001 году через Украину в ЕС было прокачано 124,4 млрд куб. м, в 2010 году — 98,6 млрд куб. м, в 2013 году 86,1 млрд куб. м. Несмотря на это, Украина по крайней мере до конца 2010-х годов оставалась крупнейшим транзитёром российского газа в Европу.

Авиакатастрофа над Чёрным морем

4 октября 2001 года над Чёрным морем примерно в 280 километрах от Новороссийска потерпел крушение самолёт Ту-154М авиакомпании «Сибирь», выполнявший рейс из Тель-Авива в Новосибирск; на борту находились 66 пассажиров ― граждан России и Израиля ― и 12 членов экипажа.

Согласно заключению Межгосударственного авиационного комитета (МАК), самолёт был сбит украинской зенитной ракетой С-200, запущенной в ходе проводившихся на Крымском полуострове военных учений. Долгое время украинские власти отрицали свидетельства того, что самолёт был сбит украинской ракетой, и затягивали выплату компенсаций семьям погибших. В итоге компенсации всё же были выплачены, но официально взять на себя вину за катастрофу Украина, по сути, отказалась, а уголовное дело, в рамках которого могли быть наказаны конкретные виновники случившегося, было закрыто.

Конфликт вокруг Тузлы

Осенью 2003 года между Россией и Украиной разгорелся конфликт вокруг острова Тузла в Керченском проливе, вызванный отсутствием прогресса в урегулировании статуса Керченского пролива и Азовского моря. После распада СССР судоходная часть пролива (между косой Тузла и Крымским полуостровом) оказалась полностью в территориальных водах Украины. Российская часть Керченского пролива была мелководной и подходила только для мелких рыбацких лодок. 29 сентября 2003 года власти Краснодарского края, не предупредив украинскую сторону, приступили к сооружению дамбы от Таманского полуострова в сторону пограничного острова Коса Тузла, мотивируя это необходимостью предотвратить размывание береговой полосы Таманского полуострова и косы, восстановить экологический баланс в регионе, сохранить и восстановить запасы рыбы и другие биоресурсы. Киев расценил строительство как «посягательство на территориальную целостность страны». В ответ украинская сторона перебросила на остров несколько сот пограничников и направила в Керченский пролив артиллерийские катера. Вскоре обе стороны начали наращивать своё военное присутствие в регионе. 23 октября строительство дамбы было остановлено за 102 м от линии государственной границы (провозглашённой Украиной в одностороннем порядке) после встречи президентов Путина и Кучмы, подписавших в декабре 2003 года «Договор о сотрудничестве в использовании Азовского моря и Керченского пролива», однако статус Тузлы, как и статус Керченского пролива, так и не был окончательно урегулирован сторонами. Так продолжалось до 2012 года, когда президенты Украины и России Виктор Янукович и Владимир Путин подписали совместное заявление о будущей делимитации морской границы. При этом Россия согласилась оставить Тузлу за Украиной в обмен на сохранение права блокировать проход судов третьих стран через Керченский залив.

2005—2009

Президентские выборы. «Оранжевая революция»

2001—2004 годы стали для экономики Украины периодом высоких темпов экономического роста и определённой социальной стабильности. В 2003 году Украина возглавила СНГ, стала членом Соглашения о формировании Единого экономического пространства совместно с Белоруссией, Казахстаном и Россией. Это Соглашение было одновременно ратифицировано в 2004 году Верховной радой и Государственной думой, проводилась большая работа по созданию общей нормативно-правовой базы экономической интеграции четырёх стран. Именно в Киеве предполагалось разместить органы управления Единым экономическим пространством. Масштабный характер стало приобретать сотрудничество Украины и России в высокотехнологичных отраслях (авиационной, атомной и нефтегазовой), разрабатывались крупные проекты, в том числе и по совместному использованию газотранспортной системы. Интеграционные процессы ускорялись тем, что лидеры ЕС и НАТО посылали украинскому руководству чёткие сигналы о невозможности в обозримом будущем присоединения Украины к этим организациям. Все социально-экономические прогнозы обещали стране стабильное развитие и высокую динамику экономического роста.

Украина, правда, с первых же дней начала тормозить процесс формирования ЕЭП, стремясь к получению односторонних политических и экономических преимуществ. Однако именно намерение правительства Виктора Януковича (который шёл на президентские выборы 2004 года в качестве главы кабинета министров) интегрировать Украину в Единое экономическое пространство стало одной из причин начала массовых протестов в Киеве.

Тема ЕЭП постоянно поднималась в Верховной раде, вызывая жесточайшие дискуссии между депутатами от Партии регионов и оппозиционерами из «Нашей Украины» и Блока Юлии Тимошенко, полагавшими, что вступление Украины в ЕЭП приведёт фактически к возрождению СССР. Полемика выплеснулась и за стены парламента, на Майдан Незалежности, расколов украинское общественное мнение и вызвав пристальнейшее внимание со стороны российского руководства, которое делало ставку на победу Януковича и инвестировало в неё значительные средства. Среди тех, кто в эти дни был направлен на Украину, были не только опытные политологи и политтехнологи, но и популярные артисты. Были проведены масштабные пропагандистские мероприятия — парад, посвящённый 60-летию освобождения Украины от нацистов, торжественное подписание соглашения о железнодорожно-паромном сообщении между портами «Кавказ» и «Крым». В своих публичных выступлениях Янукович говорил о союзе с Россией, о придании русскому языку статуса второго государственного, что находило отклик у избирателей, проживающих прежде всего в восточных областях Украины. Президентские выборы 2004 года стали, по сути, первой серьёзной попыткой российского руководства развернуть Украину на восток.

Как утверждал позднее Андрей Илларионов, занимавший в 2000—2005 годах должность советника Владимира Путина, победа «оранжевой коалиции» «серьёзно шокировала» и жестоко разочаровала российского президента. Это событие, на фоне войны в Ираке и противостояния с Евросоюзом и НАТО, считает Илларионов, «привело к радикальному развороту в сознании, мировоззрении Владимира Путина на международной арене».

1 ноября 2004 года — на следующий день после голосования во втором туре президентских выборов, когда по самым предварительным данным стало известно, что Янукович с минимальным перевесом одержал победу над Виктором Ющенко, Путин поторопился поздравить его с победой. Позже, уже после того как в стране начались массовые протесты, Путин ещё раз поздравил Януковича с победой: «Большинство украинских граждан поддержали Ваше стремление развивать добрососедское и многоплановое сотрудничество с Россией, со всеми странами СНГ и другими государствами Европы и мира».

Но это не помогло. На фоне грандиозных акций протеста, финансирование которых осуществлялось в том числе и из западных источников, Верховный суд отменил результаты второго тура и назначил третий, по итогам которого победителем объявили Ющенко. Его Путин поздравил лишь через несколько недель, уже перед самой инаугурацией.

Поражение российской политики на украинском направлении совпало с резким креном украинской власти в сторону Запада — Ющенко провозгласил евроатлантический вектор развития страны, отказавшись от «многовекторного» геополитического курса своего предшественника Леонида Кучмы, который все годы своего президентства старался лавировать между Москвой и Брюсселем. По заявлению вице-премьера Украины по вопросам европейской интеграции Олега Рыбачука, сделанному сразу же после назначения, Украина не намеревалась отказываться от сближения с Россией в смысле снятия торговых барьеров, но собиралась принципиально поменять политику в отношении России: «Мы станем двумя народами, каждый из которых отстаивает свои интересы… Мы будем говорить с Москвой на равных… Надо сказать россиянам: мы ваши партнёры, но намерены делать только то, что нам выгодно». Начался постепенный отход от идеи экономической интеграции в рамках постсоветского пространства, сопровождавшийся обострением разногласий в экономической и политической сфере с Россией.

И сама «Оранжевая революция», и потерпевшая фиаско поддержка Януковича, и последовавший внешний и внутренний курс Ющенко — всё это привело к росту националистических настроений на Украине, породив целую череду затяжных кризисов во взаимоотношениях двух стран. В частности, Россия активизировала свои действия, направленные на строительство трубопроводов в обход территории Украины; украинское же руководство в качестве приоритетов энергетической политики провозгласило избавление от российской газовой зависимости и поиск альтернативных видов топлива.

Уже в апреле 2005 года, комментируя отношение к России и планам создания ЕЭП, президент Ющенко отметил, что «Украина поддерживает создание зоны свободной торговли с членами этой организации, но не допустит девальвации своего фискального, таможенного и бюджетного суверенитетов». Министр экономики Украины Сергей Терёхин объявил, что Украина будет настаивать на пересмотре базового соглашения по формированию ЕЭП, подписанного в 2003 году, поскольку, согласно тексту соглашения, после поэтапной отмены ограничений в торговле, что должно было произойти до 2012 года, планировалось создание наднациональных органов, которые бы проводили скоординированную экономическую политику. «Украина рассматривает своё участие в ЕЭП только в формате создания зоны свободной торговли и условий для перемещения капитала, услуг и рабочей силы», — заявил Терёхин.

В конце августа 2005 года на саммите глав стран-участниц Соглашения по формированию Единого экономического пространства Виктор Ющенко подтвердил, что украинское руководство считает возможным подписать лишь 15 документов, регламентирующих создание зоны свободной торговли. Остальные документы по ЕЭП, в которых речь идёт о создании наднационального тарифного органа и таможенного союза, украинское руководство не устраивали. С 2007 года начались переговоры о заключении Соглашения об ассоциации между Украиной и Европейским союзом. В мае 2009 года Украина вступила в «Восточное партнёрство», одним из направлений деятельности которого являлось развитие экономической интеграции со странами Евросоюза.

Российское руководство, со своей стороны, негативно оценивало как саму «Оранжевую революцию», так и политику нового украинского президента в отношении языкового вопроса, трактовок истории Голодомора и Украинской повстанческой армии, его курс на членство в НАТО. Всё это мало способствовало развитию отношений между Украиной и Россией.

Первая встреча новоизбранного президента Украины Ющенко с президентом РФ Путиным прошла уже 24 января 2005 года, однако Межгосударственная комиссия «Путин — Ющенко» за полтора года после объявления о её создании в марте 2005 года так ни разу и не собралась.

Черноморский флот

17 апреля 2005 года Виктор Ющенко заявил, что статус Черноморского флота России в Севастополе нуждается в пересмотре, в то время как министр иностранных дел Украины Борис Тарасюк сделал ещё более ясное заявление: пребывание российского флота в Севастополе, которое, согласно существовавшим договорённостям, было ограничено 2017 годом, продлеваться не будет. Тогдашний глава Службы безопасности Украины Александр Турчинов высказал мнение, что пребывание Черноморского флота России на украинской территории противоречит национальным интересам Украины.

В декабре 2005 года Украина объявила о необходимости проведения инвентаризации всех объектов, используемых российским ЧФ. Эти действия совпали по времени с обострением конфликта между Россией и Украиной в отношении цен на российский газ, поставляемый на Украину (см. Газовый конфликт между Россией и Украиной (2005—2006)), хотя украинские власти отказывались признавать наличие здесь какой бы то ни было связи.

В 2006 году Виктор Ющенко заявил, что Украина будет придерживаться положений соглашения о статусе и условиях пребывания Черноморского флота России на украинской территории лишь до 2017 года. Ющенко заявил, что Конституция Украины не предусматривает возможности пребывания на украинской территории военных баз иностранных государств, а поэтому украинский президент поручил начать подготовку к выводу российского флота после 2017 года.

Газовые конфликты

См. также: Газовый конфликт между Россией и Украиной (2005—2006) и Проблема поставок и транспортировки энергоносителей в российско-украинских отношениях

И сама «Оранжевая революция», и последовавший внешний и внутренний курс Ющенко породили целую череду затяжных кризисов во взаимоотношениях двух стран. В частности, Россия активизировала свои действия, направленные на строительство трубопроводов в обход территории Украины. Создание альтернативных маршрутов транспортировки российского газа в Европу (Ямал-Европа и Северный поток) привело к постепенному снижению объёмов газового транзита через Украину. Несмотря на это, Украина ещё в начале 2010-х годов оставалась крупнейшим транзитным государством для поставок российского газа в Европу.

Что касается украинского руководства, то оно в качестве приоритетов энергетической политики провозгласило избавление от российской газовой зависимости и поиск альтернативных источников топлива. Была выдвинута задача создания открытого и прозрачного рынка купли-продажи и транспортировки углеводородов из Каспийского региона в Европу путём диверсификации маршрутов поставок нефти и газа в обход России. С этой целью Украина реанимировала ГУАМ, активно участвовала в провозглашении Балто-Черноморско-Каспийского энерготранзитного пространства и Содружества демократического выбора. Все эти мероприятия отличались политической ангажированностью и неучастием в них России.

Эти планы, однако, так и не превратились из деклараций в практические действия. Попытки независимого (от России) энергоснабжения Европы потерпели неудачу.

Попытки реализовать указанные декларативные проекты осуществлялись на фоне длительных сложных переговоров Украины с Россией по вопросам транзита и своевременной оплаты Украиной российских газовых поставок. На фоне раздоров между союзниками по украинской «оранжевой» коалиции проявились неспособность и нежелание мирно договариваться с Россией по первоочередным вопросам. В итоге в 2006 и 2008 годах произошли два острых «газовых» конфликта, которые привели к отключению Россией поставок газа на Украину. Это значительно повысило уровень недоверия между странами, крайне негативно сказалось на имидже России как надёжного поставщика энергоресурсов в Европу и Украины как транзитного государства.

Проблема Голодомора

С приходом к власти Виктора Ющенко основой идеологической политики руководства страны фактически стала тема Голодомора — массового голода 1932—1933 годов на Украине. По всей Украине открывались памятники жертвам голода, музеи и выставки, посвящённые трагедии 1930-х годов. Противники Ющенко утверждали, что Голодомор стал для президента едва ли не национальной идеей, вокруг которой он попытался сплотить нацию.

Ющенко не ставил под сомнение утверждение, что Голодомор был геноцидом украинцев, заявляя: «Голод на Украине 1930-х годов не являлся смертью через голод, а убийством народа через голод». По словам Ющенко, «голод в Украине был выбран как способ усмирения украинского народа. Эти преступления по своим масштабам, целям и методам, безусловно, подпадают под определение геноцида, которое даёт конвенция Организации Объединённых Наций 1948 года. Цель была обескровить Украину, подорвать её силы и таким образом устранить возможность восстановления украинской государственности. Эта цель не скрывалась». В соответствии с этой позицией украинские власти активизировали свои усилия и на международной арене, пытаясь добиться того, чтобы на уровне ООН Голодомор был признан геноцидом, а его отрицание — преступлением.

В 2006 году Верховная рада Украины приняла закон, квалифицирующий голод 1932—1933 годов как геноцид украинского народа.

Тогда же СБУ опубликовала в интернете 5 тысяч страниц документов ГПУ, относящихся к периоду массового голода 1932-33 годов.

В самом Киеве начали раздаваться призывы к требованию компенсации от России как правопреемницы СССР — правда, лишь в том случае, если решение о признании геноцида примет ООН. При этом заместитель главы МИД Украины Юрий Костенко в 2008 году заявлял: «Мы ещё раз отбрасываем какую-либо связь между тем, что мы хотим, чтобы почтили память жертв Голодомора, и тем, что мы будем требовать компенсации от Российской Федерации… Мы много раз говорили, что народ и руководство России не несут никакой ответственности за преступления сталинского режима, за исключением тех, кто говорит, что является продолжателем дела Иосифа Виссарионовича Сталина». И всё же ни одно упоминание Голодомора в те годы не обходилось без слов о тех, кто сегодня должен покаяться за это преступление. Российское руководство, даже признавая и осуждая репрессии сталинских времен, в итоге так и не отреагировало на призывы о покаянии. В 2008 году Владимир Путин, рассуждая о сложностях в отношениях с Украиной, заявил: «Мы не поднимаем вопросов надуманного характера типа Голодомора, политизируя эти общие проблемы прошлого».

В 2009 году Служба безопасности Украины возбудила уголовное дело «по факту совершения в 1932—1933 годах на Украине геноцида, то есть по признакам преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 442 Уголовного кодекса Украины».

25 декабря 2009 года, в ходе расследования этого уголовного дела Главным следственным управлением СБУ, было возбуждено новое уголовное дело в отношении советских и партийных руководителей — И. В. Сталина, В. М. Молотова, Л. М. Кагановича, П. П. Постышева, С. В. Косиора, В. Я. Чубаря и М. М. Хатаевича по признакам преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 442 УК Украины. Апелляционный суд Киева, рассматривавший это дело в январе 2010 года, подтвердил выводы следователей СБУ об организации на территории УССР геноцида украинской национальной группы, то есть искусственного создания жизненных условий, рассчитанных на её частичное физическое уничтожение. Суд констатировал, что обвиняемые совершили вменяемое им преступление, и закрыл уголовное дело в связи с их смертью. Через несколько месяцев, 27 апреля 2010 года, уже новый президент Украины Виктор Янукович заявил, что массовый голод в 1930-х годах был не геноцидом украинцев, а последствием сталинского тоталитарного режима, как и голод в России, Белоруссии и Казахстане.

Украина на постсоветском пространстве

После визита Виктора Ющенко в США (апрель 2005 года) украинский МИД поставил под сомнение целесообразность существования СНГ, заявив, что «возложенные на СНГ во время его создания задачи на сегодня в целом выполнены».

Впервые на официальном уровне этот тезис прозвучал в феврале 2005 года, когда министр иностранных дел Украины Борис Тарасюк назвал СНГ «несерьёзной структурой» и напомнил, что формально Украина не является членом Содружества, поскольку не подписывала устав этой организации. После этого на Украине стали обсуждать вопросы о роспуске СНГ и о возрождении ГУУАМ. Виктор Ющенко почти сразу же после вступления в должность начал акцентировать внимание на развитии «зоны ГУУАМ», заявляя, что Украина готова к роли нового регионального лидера. По мнению московских политологов, Украина, Грузия и Молдавия нашли в лице ГУУАМ формальное политическое прикрытие для «дружбы против» России. Однако намерение Виктора Ющенко создать более широкую региональную организацию за счёт привлечения к работе ГУАМ других постсоциалистических и постсоветских государств — в частности, Польши, Румынии и Литвы — не было осуществлено.

21 апреля 2006 года Тарасюк, участвовавший в заседании Совета глав МИД стран СНГ в Москве, предложил внести в повестку дня заседания вопрос о признании Голодомора 1932—1933 годов актом геноцида украинского народа. Глава МИД России Сергей Лавров, однако, заявил, что «обсуждение этого вопроса уже проходило в узком составе, но консенсуса не было достигнуто», а поэтому «последствия коллективизации во времена СССР должны рассматривать историки». Внесение этого вопроса в повестку заседания помимо Украины поддержали члены ГУАМ — Грузия, Молдавия и Азербайджан, против высказались Россия, Беларусь, Киргизия, Таджикистан и Узбекистан, воздержались Армения, Туркмения и Казахстан.

В связи с этим Борис Тарасюк заявил, что СНГ «показало свою неэффективность» и «не имеет перспективы в будущем» в нынешнем формате, поскольку «СНГ не реагирует на ситуации, являющиеся наиболее чувствительными для стран-участниц СНГ».

Комментируя позицию России, Борис Тарасюк заметил, что Россия, с одной стороны, пытается утвердить себя как государство-правопреемник СССР, а с другой стороны — «отказывается брать на себя ответственность за те преступления, которые совершала страна, правопреемницей которой она является».

Вооружённый конфликт в Южной Осетии (2008)

В августе 2008 года, после начала вооруженного конфликта в Южной Осетии, Украина стала единственной страной СНГ, которая открыто встала на сторону Грузии и потребовала от России незамедлительно вывести войска с её территории. Украина предостерегла российскую сторону от участия её кораблей Черноморского флота в конфликте, в противном случае пригрозив не допустить возвращение кораблей обратно в Крым.

Виктор Ющенко заявил, что из-за кораблей ЧФ Украина втягивается в военный конфликт, не желая этого. Президент Украины установил новый порядок пересечения украинской границы кораблями Черноморского флота РФ, согласно которому силы ЧФ могли пересекать границу республики только с уведомления штаба ВМС Украины о своих действиях как минимум за 72 часа. МИД РФ расценило указ Ющенко о ЧФ как новый антироссийский шаг, после чего Ющенко назвал Черноморский флот РФ угрозой для безопасности Украины.

В Крыму, однако, большинство населения поддержали позицию России в конфликте. На этом фоне министр иностранных дел Украины Владимир Огрызко обвинил власти РФ в «тайной раздаче российских паспортов жителям Крыма». Россия данные обвинения отвергла.

Продление «Большого договора»

В 2008 году, на фоне обострившегося кризиса в украинско-российских отношениях, в России активно обсуждался вопрос о том, насколько существующий между двумя государствами Договор о дружбе, сотрудничестве и партнёрстве от 1997 года соответствует возлагавшимся на него надеждам и сложившимся реалиям. В июне Государственная дума предложила президенту Медведеву рассмотреть вопрос о разрыве Договора в случае присоединения Украины к Плану действий по членству в НАТО.

В сентябре 2008 года, за полгода до того, как должен был истечь срок действия «Большого договора», министерство иностранных дел России заявило, что «недружественная политика украинских властей — в частности, непрекращающиеся требования вывести российский Черноморский флот из Севастополя и провокации в отношении российских моряков — ставит пролонгацию Договора под угрозу».

29 сентября глава комитета Верховной Рады по иностранным делам Олег Билорус сообщил, что парламентский комитет по иностранным делам единогласно принял решение рекомендовать Верховной Раде принять постановление о продлении действия «Большого договора». При этом Билорус отметил, что в отношениях Украины и России существует ряд вопросов, в том числе о «делимитации, демаркации границ, об условиях пребывания Черноморского флота Российской Федерации в Севастополе, вопросы, связанные с энергетической сферой». Тем не менее, как заявил украинский депутат, данные проблемы необходимо решать, основываясь на Договоре о дружбе между государствами.

В рамках 63-й сессии Генеральной ассамблеи ООН в Нью-Йорке министры иностранных дел Украины и России Владимир Огрызко и Сергей Лавров провели переговоры, в ходе которых обе стороны заявили «о поддержке и необходимости продления Большого договора». По словам Виктора Ющенко, и Украина, и Россия с пониманием подошли к тому, «насколько важными являются принципы настоящего договора для развития на перспективу наших двусторонних отношений», а пресс-секретарь МИД Украины Василий Кирилич заявил, что в Киеве Договор считают «краеугольным камнем в наших двусторонних отношениях».

Согласно ст. 40 Договора, его действие пролонгируется на следующие десять лет, если ни одна из сторон не заявит о своём желании прекратить его действие за шесть месяцев до окончания срока действия. Поскольку ни Киев, ни Москва до 1 октября 2008 года не выдвинули официальных возражений против пролонгации Договора, он автоматически был продлён на следующие 10 лет без внесения в него каких-либо изменений или дополнений.

2010—2011 годы

Избрание в 2010 году президентом Украины Виктора Януковича ознаменовалось заметным улучшением российско-украинских отношений. Это воплотилось в подписании Харьковских соглашений по Черноморскому флоту, росте товарооборота до 42 млрд долл. (в 2011 году — 50,6 млрд долл.), оживлении сотрудничества в различных областях. Интенсивный характер получили контакты на высшем государственном уровне: в 2010 году президенты государств Дмитрий Медведев и Виктор Янукович встречались 10 раз. Состоялся официальный визит президента России Дмитрия Медведева на Украину.

Разъясняя содержание нового внешнеполитического курса Украины, закреплённого на уровне государственного закона «Об основах внутренней и внешней политики», принятого Верховной радой Украины 1 июля 2010 года, министр иностранных дел Константин Грищенко характеризовал его как евроинтеграцию и европеизацию параллельно с прагматичным, дружественным сотрудничеством с Россией. При этом, однако, сближение с Россией, по мысли руководителя украинского МИДа, могло происходить лишь в той степени, в какой оно не затрагивает «суверенитет» Украины: без гармонизации отношений с Россией невозможна ни европейская интеграция Украины, ни её европеизация, но идти в будущее Украине и России следует «отдельными путями», поскольку Украине тесно «в шаблоне „русского мира“». Отмечалось также, что внеблоковость Украины не означает сворачивания многоаспектного сотрудничества с НАТО, в процессе которого украинская сторона будет исходить из «национального прагматизма».

21 апреля 2010 года президенты России и Украины подписали Харьковские соглашения по продлению срока аренды пунктов базирования Черноморского флота РФ в Крыму на 25 лет (после 2017 года), с возможностью его продления ещё на 5 лет — до 2042—2047 годов. Государственная Дума РФ и Верховная Рада Украины ратифицировали соглашение по Черноморскому флоту РФ. Ратификация соглашения на Украине проходила на фоне акций протеста, организованных оппозицией, как в зале Рады, так и в центре Киева.

При этом остались нерешенными несколько ключевых вопросов, касающихся пребывания Черноморского флота на украинской территории. Прежде всего оставалась проблема модернизации вооружений и техники подразделений, дислоцированных в Крыму. Для Москвы это был один из ключевых вопросов, так как физическое и моральное устаревание техники угрожало потерей боеспособности флота в недалеком будущем. Украинские власти были готовы согласиться с появлением в Крыму современных кораблей ВМФ РФ, однако настаивали, чтобы в соглашении об обновлении военной техники был зафиксирован пункт обязательного согласования с Украиной замен кораблей и самолётов, что было категорически неприемлемо для российского руководства. Украинская сторона требовала от России предоставлять полный перечень вооружения новых кораблей, заключить контракты на их обслуживание с украинскими судоремонтными предприятиями. То же касалось наземной техники, береговых систем, авиации. Соглашение так и не было подписано.

Другим спорным вопросом стало намерение украинской стороны собирать таможенные пошлины со всех товаров, ввозимых для нужд российского флота. В Москве с этим были абсолютно не согласны; более того, российская сторона пыталась добиться отмены всех налогов, которые уже действовали в отношении грузов, ввозимых для обеспечения жизнеспособности российского флота. Нерешённой осталась и проблема маяков, находящихся в пользовании у Черноморского флота России. В 2011 году министерство обороны Украины потребовало у российской стороны вернуть маяки. При этом представитель украинского МИДа Олег Волошин заявил: «Мы не хотим превращать вопрос маяков в конфликтную ситуацию», добавив, что поиски компромисса продолжатся на заседании украинско-российской рабочей группы.

Несмотря на отказ Украины от вступления в НАТО и согласие на продление сроков аренды пунктов базирования Черноморского флота РФ в Крыму, Россия отказалась пойти на уступки в вопросе о базовой цене на газ (хотя и предоставляла Украине существенную скидку).

2012—2013 годы

18 октября 2011 года главы правительств большинства стран СНГ, включая Россию и Украину, подписали Договор о Зоне свободной торговли СНГ. 20 сентября 2012 года Договор вступил в силу в отношениях между Белоруссией, Россией и Украиной — первыми тремя странами, выполнившими его ратификацию.

В конце 2012 — начале 2013 гг. Россия активно предлагала Украине присоединиться к Таможенному союзу ЕАЭС (ТС), аргументируя это соображениями экономической выгоды и целесообразности — выгодами, которые Украина могла бы получить, в частности, от поставок российских энергоносителей по более низким ценам. При этом, однако, совершенно не учитывалась политическая составляющая — консенсус украинских элит о необходимости интеграции с Евросоюзом и вхождения в Зону свободной торговли, а также обязательства украинских политиков (включая Виктора Януковича) перед Евросоюзом. В итоге Украина отвергла все предложения России об интеграции, и дело свелось к чисто символическому участию Украины в ТС в качестве «наблюдателя». Янукович заявил, что приоритетом для Украины является интеграция в Евросоюз, а с Таможенным союзом он считает необходимым выстраивать сотрудничество в формате «3+1» — «на секторальном уровне». Однако премьер-министр России Дмитрий Медведев заявил, что сотрудничество в формате «3+1» недопустимо.

Президент Янукович, продолжая движение Украины в сторону евроинтеграции, одновременно вёл переговоры с Россией, пытаясь найти приемлемую модель сотрудничества Украины с Таможенным союзом ЕврАзЭС.

31 мая 2013 года Украина заключила меморандум о сотрудничестве с Таможенным союзом, который, по словам премьер-министра Украины Николая Азарова, давал Украине возможность участвовать в заседаниях органов Таможенного союза, а впоследствии и Евразийского экономического союза, не являясь их членом. При этом все парламентские партии Украины выступали против присоединения Украины к ТС, поддерживая европейскую интеграцию.

18 сентября 2013 года Кабинет министров Украины единогласно одобрил проект Соглашения об ассоциации с Европейским союзом. В октябре президент России Путин заявил, что в случае создания ассоциации с ЕС Украина не сможет присоединиться к Таможенному союзу.

Внешнеэкономическое положение Украины, однако, было крайне нестабильным. По состоянию на конец ноября 2013 года, золотовалютные резервы страны снизились до показателя 2006 года — менее 19 млрд долл. При этом не был погашен долг перед «Газпромом» за поставки в августе, октябре и ноябре, превысивший 2 млрд долл. Экономические показатели ухудшались на фоне приближающегося нового этапа пиковых выплат по внешним займам, в том числе по кредитам МВФ. По словам президента Украинского аналитического центра Александра Охрименко, комиссар Евросоюза Штефан Фюле обещал украинскому руководству пересмотр условий кредита МВФ (снятие требований о повышении цен на газ для физических лиц и замораживания зарплат бюджетникам), однако 20 ноября в Киеве узнали, что Запад не пошёл навстречу Украине — условия остались прежними.

В декабре 2013 года газета «Коммерсант» сообщила со ссылкой на информированные источники, близкие к администрации президента Украины, что к этому времени Россия предложила Украине в общей сложности 15 млрд долларов в виде прямой помощи, кредитов и различных преференций. Кроме того, Украине было обещано снижение цен на газ, что должно было принести её бюджету ещё несколько миллиардов долларов. На фоне 600 млн евро, которые были обещаны Украине в случае подписания Соглашения об ассоциации с ЕС, российские условия выглядели несравненно более привлекательными. Москва также согласилась финансировать несколько крупных инфраструктурных проектов и заявила о готовности предложить ведущим украинским предпринимателям, в том числе из ближайшего окружения Виктора Януковича, участие в «чрезвычайно выгодных проектах», что должно было вызвать у них личную заинтересованность в сближении именно с Россией, а не с Евросоюзом. Именно эти «финансово-экономические аспекты» и стали решающим аргументом, убедившим Януковича отложить подписание соглашения об ассоциации с Евросоюзом. Однако о немедленном вступлении в Таможенный союз, по сведениям газеты «Коммерсант», речь не шла.

21 ноября 2013 года, за неделю до саммита «Восточного партнёрства» в Вильнюсе, основным событием которого должно было стать подписание Украиной Соглашения об ассоциации с Евросоюзом, правительство Украины заявило о приостановлении подготовки к заключению этого соглашения.

Это решение привело к массовой акции протеста в центре Киева, а также в других городах Украины. После силового разгона палаточного городка оппозиции в ночь на 30 ноября протестная акция приняла резко антипрезидентский и антиправительственный характер.

Позиция российского руководства в начале событий сводилась к тому, что решение украинского правительства было абсолютно легитимным, события в Киеве — это внутреннее дело Украины, и вмешательство извне является недопустимым. В отличие от стран Запада, все публичные контакты российских представителей ограничивались официальными властями Украины, при полном игнорировании требований её гражданского общества. Официальной позиции российского руководства, подчёркнуто дистанцировавшегося от внутриполитических проблем Украины, соответствовала информационная кампания, развернувшаяся в российских СМИ.

2014—2015 годы

Смена власти на Украине и её последствия

21 февраля 2014 года, под давлением стран Запада, президент Украины Виктор Янукович подписал с оппозицией соглашение об урегулировании кризиса. 22 февраля Верховная рада отстранила президента Януковича от власти. Россия высказала сомнение в легитимности этого решения.

Российское руководство отказывалось признавать легитимность фактических новых властей Украины, которые, по его мнению, пришли к управлению страной путём неконституционного вооружённого переворота и не обладают общенациональным мандатом, а поэтому Россия отказывалась рассматривать их как равноправного участника внешнеполитического диалога. Россия призывала страны Запада, выступившие гарантами соглашения об урегулировании политического кризиса, подписанного президентом Януковичем с оппозицией, к строгому исполнению положений этого соглашения — прежде всего касающихся конституционной реформы, создания правительства национального единства и проведения выборов уже после конституционной реформы.

23 февраля Россия отозвала из Киева своего посла Михаила Зурабова «в связи с обострением ситуации на Украине и необходимостью всестороннего анализа» (Зурабов вернулся в Киев 7 июня 2014 года).

24 февраля Министерство иностранных дел России выступило с официальным заявлением, в котором выразило глубокую озабоченность действиями Верховной рады Украины с точки зрения их легитимности: «Ссылаясь фактически лишь на „революционную целесообразность“, там штампуют „решения“ и „законы“, в том числе нацеленные на то, чтобы ущемить гуманитарные права русских и других национальных меньшинств, проживающих на Украине».

27 февраля стало известно, что Виктор Янукович обратился к руководству России с просьбой обеспечить ему личную безопасность. В своём обращении Янукович неоднократно подчеркнул, что считает себя «действующим президентом» Украины, а решения, принятые Верховной радой в последние дни, квалифицировал как нелегитимные.

События Евромайдана обострили противоречия между Киевом, западом и центром Украины, поддержавшими пришедшую к власти оппозицию, с одной стороны, и Юго-Востоком Украины, где были сильны позиции президента Януковича и Партии регионов, поддерживаемых Россией, с другой стороны.

В конце февраля — начале марта 2014 года города Юго-Востока Украины охватили массовые общественно-политические акции против действий ультраправых националистических организаций, в защиту статуса русского языка. Акции проходили под антиправительственными, федералистскими, пророссийскими лозунгами. По мере радикализации выступлений и появления новых пророссийских лидеров мирные протесты на территории Донецкой и Луганской областей постепенно переросли в вооружённое противостояние, а лозунги федерализации Украины сменились здесь требованиями самостоятельности регионов и привели к провозглашению Донецкой и Луганской народных республик. Для подавления сепаратистских выступлений украинское руководство объявило о начале антитеррористической операции. В остальных регионах в результате жёсткой позиции властей открытые массовые протесты постепенно сошли на нет.

Крымский кризис

Наиболее масштабные общественно-политические изменения в феврале — марте 2014 года произошли в Крыму. Начало этим изменениям положили протесты местного, в основной массе русскоязычного, населения против действий новых властей; 23-27 февраля была осуществлена смена исполнительных органов власти Севастополя и Автономной Республики Крым, а те, в свою очередь, отказались признать легитимность нового украинского правительства и обратились за содействием и помощью (в том числе военной) к руководству России.

Февраль — март 2014 года

Утром 28 февраля Верховная рада Украины приняла обращение к странам-гарантам целостности Украины, подписавшим в 1994 году Будапештский меморандум, требуя от них «практическими действиями подтвердить закреплённые в меморандуме обязательства согласно принципам заключительного акта СБСЕ уважать независимость, суверенитет и существующие границы Украины». Кроме того, Рада потребовала от России «прекратить шаги, направленные на посягательство на территориальную целостность Украины, и не поддерживать сепаратизм». Постоянный представитель Украины при ООН Юрий Сергеев потребовал срочного созыва заседания Совета Безопасности ООН в связи с обострением ситуации в АРК, угрожающим территориальной целостности Украины.

Как сообщила пресс-служба МИД России, Россия ответила отказом на предложения Украины в связи с событиями в АР Крым провести безотлагательные двусторонние консультации согласно Статье 7 Договора о дружбе, сотрудничестве и партнёрстве между Российской Федерацией и Украиной от 31 мая 1997 года, поскольку РФ рассматривает крымские события как следствие внутриполитических процессов на Украине.

Министерство иностранных дел Украины передало российской стороне ноту протеста в связи с нарушением воздушного пространства Украины и несоблюдением соглашения о базировании ЧФ в Крыму. Также было отмечено, что Украина не обращалась за помощью к России для обеспечения порядка на территории Крыма, в связи с чем министерство потребовало немедленного возвращения войск в места их постоянной дислокации. Исполняющий обязанности президента Александр Турчинов выступил с телеобращением, в котором обвинил Россию в военной агрессии в Крыму.

МИД России сообщил, что российская сторона передала советнику-посланнику посольства Украины в Москве Руслану Нимчинскому ноту относительно передвижений бронетехники ЧФ РФ в Крыму, «связанных с необходимостью обеспечения охраны мест дислокации Черноморского флота на территории Украины» и происходящих «в полном соответствии с базовыми российско-украинскими соглашениями по Черноморскому флоту».

1 марта президент Российской Федерации Владимир Путин внёс в Совет Федерации РФ обращение «Об использовании войск Российской Федерации на территории Украины»:

В связи с экстраординарной ситуацией, сложившейся на Украине, угрозой жизни граждан Российской Федерации, наших соотечественников, личного состава воинского контингента Вооруженных Сил Российской Федерации, дислоцирующегося в соответствии с международным договором на территории Украины (Автономная Республика Крым), на основании пункта «г» части 1 статьи 102 Конституции Российской Федерации вношу в Совет Федерации Федерального Собрания Российской Федерации обращение об использовании Вооружённых Сил Российской Федерации на территории Украины до нормализации общественно-политической обстановки в этой стране.

В тот же день Совет Федерации, на экстренном заседании, единогласно принял соответствующее постановление.

2 марта в телефонном разговоре с президентом США Владимир Путин отметил, что в случае дальнейшего распространения насилия на восточные регионы Украины и Крым Россия оставляет за собой право защитить свои интересы и проживающее там русскоязычное население.

3 марта МИД Украины обвинил Россию в нарушении соглашений о статусе и условиях пребывания ЧФ РФ на территории Украины

4 марта Владимир Путин на пресс-конференции, посвящённой событиям на Украине, заявил, что считает Виктора Януковича легитимным президентом Украины, а события, произошедшие на Украине, он оценил как антиконституционный переворот и вооружённый захват власти. Владимир Путин подтвердил, что считает Сергея Аксёнова легитимным руководителем, отрицал, что Россия рассматривает возможность присоединения Крыма и заявил, что его жители вправе определять своё будущее, поскольку «если это было позволено сделать во многих частях света», то «право наций на самоопределение никто не отменял». Отвечая на вопрос, когда и в каком объёме может быть применена военная сила на Украине, Путин заявил, что РФ «не собирается и не будет воевать с украинским народом» и «если мы примем такое решение — только для защиты украинских граждан. И пускай попробует кто-то из числа военнослужащих стрелять в своих людей, за которыми мы будем стоять сзади, не впереди, а сзади. Пускай они попробуют стрелять в женщин и детей! И я посмотрю на тех, кто отдаст такой приказ на Украине».

6 марта Генеральная прокуратура Украины инкриминировала командующему Черноморским флотом России вице-адмиралу Александру Витко совершение преступлений на территории Автономной Республики Крым (подстрекательство к государственной измене и организация диверсии), за совершение которых предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок от 3 до 15 лет. Украинские СМИ сообщали, что командующий Витко потребовал от украинских военных сдаться под угрозой штурма подразделений и частей вооружённых сил Украины, находящихся на территории Крыма.

МИД Украины вызвал временного поверенного в делах России Андрея Воробьёва и выразил протест по поводу заявления МИД РФ, признавшего правомерной декларацию о независимости Крыма и Севастополя: «Украина категорически осуждает прямое вмешательство Российской Федерации во внутренние дела нашего государства. Действия российской стороны прямо противоречат фундаментальным принципам международного права и общепризнанным принципам сосуществования государств».

11 марта Верховная рада Украины обратилась к странам-гарантам безопасности Украины по Будапештскому меморандуму с призывом сохранить территориальную целостность страны, применяя все возможные меры — дипломатические, политические, экономические и военные меры.

12-13 марта Арсений Яценюк совершил поездку в США, где провёл переговоры с Бараком Обамой и выступил на заседании Совбеза ООН, где ещё раз призвал Россию вывести войска из Крыма и сесть за стол переговоров для урегулирования конфликта.

13 марта Верховная рада приняла обращение к ООН с просьбой оказать поддержку территориальной целостности Украины. В своём заявлении парламент обвинил Россию в необоснованной агрессии и попытке аннексировать часть украинской территории. Рада призвала ООН немедленно рассмотреть ситуацию в Крыму.

Тем временем новые местные органы власти в АРК и Севастополе, благодаря поддержке России и несмотря на попытки противодействия со стороны властей Украины и давление стран Запада, в сжатые сроки организовали и провели 16 марта референдум о статусе Крыма, предложив населению Крыма ответить на вопрос о возможности его выхода из состава Украины и вхождения в состав России. 17 марта на основании результатов референдума и Декларации о независимости была в одностороннем порядке провозглашена суверенная Республика Крым, в состав которой вошёл Севастополь в качестве города с особым статусом. 18 марта был подписан договор между Российской Федерацией и Республикой Крым о принятии Республики Крым в состав России.

См. также: Переходный период в Крыму

Российское руководство лишь в середине апреля, через месяц после присоединения Крыма к России, признало, что Вооружённые силы РФ действительно были причастны к происходившим в Крыму событиям по блокированию и захвату стратегических объектов, украинских воинских частей и штабов, начавшимся с захвата зданий парламента и правительства Крыма в Симферополе. 24 июня 2014 года Владимир Путин внёс в Совет Федерации предложение об отмене постановления об использовании российских войск на Украине. На следующий день Совет Федерации отменил своё мартовское постановление об использовании войск РФ на Украине.

Российско-украинские отношения после присоединения Крыма к России

2 апреля 2014 года Министерство иностранных дел Российской Федерации направило ноту посольству Украины в России, уведомив о вступлении в силу Федерального закона «О прекращении действия соглашений, касающихся пребывания Черноморского флота Российской Федерации на территории Украины»:

• Соглашение между Российской Федерацией и Украиной о параметрах раздела Черноморского флота от 28 мая 1997 года;
• Соглашение между Российской Федерацией и Украиной о статусе и условиях пребывания Черноморского флота Российской Федерации на территории Украины от 28 мая 1997 года;
• Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Украины о взаиморасчётах, связанных с разделом Черноморского флота и пребыванием Черноморского флота Российской Федерации на территории Украины, от 28 мая 1997 года;
• Соглашение между Российской Федерацией и Украиной по вопросам пребывания Черноморского флота Российской Федерации на территории Украины от 21 апреля 2010 года.

С 25 апреля 2014 года между Крымом и Украиной была установлена государственная граница России.

Позиция Украины

Согласно официальной позиции руководства Украины, пришедшего к власти в результате Евромайдана, события в Крыму, завершившиеся для Украины потерей полуострова, явились проявлением агрессии со стороны России. Украина не признала присоединение Крыма к России и считает полуостров временно оккупированной территорией. Как заявил в мае 2014 года на «общенациональном круглом столе» для обсуждения проблем страны Александр Турчинов, только прямой ущерб, понесённый Украиной от потери Крыма, составил 100 млрд долларов. Ранее в интервью брюссельскому изданию Euractiv назначенный Верховной радой министр энергетики Украины Юрий Продан оценил потерянные нефтегазовые ресурсы шельфа Крыма (возможные доходы от добычи сланцевого газа) в 40 млрд долларов.

16 марта секретарь Совета национальной безопасности и обороны Украины (СНБО) Андрей Парубий заявил о срыве широкомасштабной операции российских сепаратистов по вторжению на Украину под названием «Русская весна». По его словам, сепаратисты планировали захват власти на юго-востоке страны по крымскому сценарию.

17 марта министерство иностранных дел Украины призвало международное сообщество не признавать Республику Крым, провозглашённую Верховным Советом Крыма «по результатам антиконституционного референдума, проведённого с вопиющими нарушениями общеевропейских норм и стандартов проведения референдумов». Украина отозвала для консультаций своего посла в России. 18 марта МИД Украины вручил временному поверенному в делах Российской Федерации на Украине А. Воробьёву ноту протеста против признания Россией Республики Крым и подписания Договора о принятии в состав Российской Федерации Республики Крым и Севастополя.

19 марта Совет национальной безопасности и обороны Украины принял решение о введении визового режима с Россией и выходе из СНГ. Исполняющий обязанности секретаря СНБО Андрей Парубий сообщил также, что «кабинету министров предложено безотлагательно обратиться в ООН с целью объявления Крыма демилитаризованной зоной и принять меры к тому, чтобы Крым покинули войска РФ, а также гарантировать условия для передислокации украинских войск и размещения их на континентальной части Украины». На следующий день Арсений Яценюк, однако, заявил в Брюсселе, что «не следует спешить» ни с введением визового режима с Россией, ни с переходом к поездкам в РФ по заграничным паспортам. Яценюк напомнил, что Россия сама неоднократно поднимала вопрос о поездках по заграничным паспортам и введении визового режима в СНГ, поэтому «вряд ли подобная инициатива со стороны Украины будет эффективной» с точки зрения влияния на Россию, зато «проблема имеет важное гуманитарное измерение для самой Украины, так как в сохранении безвизового режима заинтересовано очень большое число граждан Украины, в первую очередь на востоке и юге нашего государства, которые ездят в Россию на заработки, имеют родственные связи по ту сторону границы».

11 апреля 2014 года Украина присоединилась к индивидуальным санкциям Евросоюза, введённым против ряда российских граждан и пророссийских крымских политиков, а также запретила более чем 100 государственным служащим — гражданам России, поддержавшим присоединение Крыма к Российской Федерации, въезд на свою территорию.

Отношения между Украиной и Крымом

15 апреля 2014 года Рада приняла закон «Об обеспечении прав и свобод граждан и правовом режиме на временно оккупированной территории Украины», предусматривающий, что временно оккупированная территория Крыма является неотъемлемой частью территории Украины и на неё распространяется украинское законодательство. На этой территории запрещается деятельность органов или должностных лиц, созданных (назначенных или избранных) в порядке, противоречащем Конституции и законам Украины. Все решения и акты таких органов и должностных лиц признаются незаконными и не имеющими силы.

Закон не признаёт всеобщего автоматического приобретения российского гражданства жителями Крыма. Таким образом, крымчане, получившие российский паспорт, сохраняют за собой гражданство Украины при наличии у них украинского паспорта.

Законом декларируется, что «за государством Украина, Автономной Республикой Крым и г. Севастополем, территориальными общинами, государственными органами, органами местного самоуправления и другими субъектами публичного права сохраняется право собственности на имущество, которое находится на временно оккупированной территории».

Полутора годами позднее Верховная рада Украины установила в качестве официальной даты начала временной оккупации полуострова российскими войсками 20 февраля 2014 года — дату «нарушения Вооружёнными силами РФ порядка пересечения российско-украинской границы». Ранее, в соответствии с законом Украины «О создании свободной экономической зоны „Крым“ и об особенностях осуществления экономической деятельности на временно оккупированной территории Украины» от 12 августа 2014 года, началом временной оккупации АР Крым и г. Севастополь считалась дата вступления в силу Резолюции № 68/262 сессии Генеральной ассамблеи ООН от 27 марта 2014 г. о поддержке территориальной целостности Украины.

Главным органом исполнительной власти Украины, отвечающим за формирование и реализацию политики по вопросам, связанным с Крымом и Севастополем, является Государственная служба Украины по вопросам Автономной Республики Крым и города Севастополя, деятельность которой направляется и координируется Кабинетом министров Украины. В её задачи, в частности, входит «создание условий для свободного развития крымскотатарского языка, языков других коренных народов и национальных меньшинств…, содействие удовлетворению национально-культурных, образовательных потребностей, развитию этнической самобытности коренных народов и национальных меньшинств».

4 июля 2014 года Украина официально закрыла крымские порты.

12 августа 2014 года Верховная рада Украины приняла закон «О создании свободной экономической зоны „Крым“ и об особенностях осуществления экономической деятельности на временно оккупированной территории Украины», которым, в частности, предусматривалось осуществление таможенных формальностей при перевозках грузов на территорию Крыма и обратно. С 27 сентября 2014 года украинская таможня работает с Крымом как с иностранным государством — при вывозе товаров с Украины в Крым на них оформляется экспортная декларация, при ввозе из Крыма на Украину — импортная.

20 августа 2014 года был издан указ президента Украины «Об Уполномоченном Президента Украины по делам крымскотатарского народа».

С 27 декабря 2014 года, на основании решения СНБО Украины, подведомственные организации запретили украинским железнодорожным и автоперевозчикам осуществлять пассажирское сообщение с Республикой Крым.

Ранее по решению украинских властей были прекращены поставки в Крым воды по Северо-Крымскому каналу (апрель 2014 года), стройматериалов. В сентябре — декабре 2014 года вводились ограничения на поставки электроэнергии. Ограничения были сняты, когда 30 декабря 2014 года были подписаны контракты о поставках угля и электроэнергии из России на Украину.

20 сентября 2015 года по инициативе группы лидеров меджлиса крымскотатарского народа была введена «гражданская блокада Крыма», имеющая целью прекращение поставок продовольствия на полуостров. К акции присоединились активисты ДУК «Правый сектор» и Гражданского корпуса «Азова». Президент Украины Пётр Порошенко, поддержав акцию, заявил, что её целью является «скорейшее возобновление государственного суверенитета над полуостровом». По словам Порошенко, украинские пограничники и МВД получили приказ обеспечивать правопорядок и отсутствие провокаций при проведении акции.

В связи с введением блокады Крыма Министерством транспорта РФ было принято решение о первоочерёдном пропуске через Керченскую паромную переправу горюче-смазочных материалов и продовольствия, при этом был ограничен ввоз некоторых других категорий грузов — в частности, минеральных удобрений. В Республике Крым был создан стратегический запас продовольствия, который должен был позволить избежать роста цен и дефицита товаров на случай сбоев в работе Керченской паромной переправы.

В октябре 2015 года крымскотатарскими и украинскими активистами были предприняты первые попытки ввести «энергоблокаду» Крыма путём повреждения на территории Херсонской области опор линий электропередачи, связывающих полуостров с континентальной Украиной. 20 — 22 ноября неизвестные взорвали опоры четырёх ЛЭП, в результате чего были полностью прекращены поставки электроэнергии в Крым и часть прилегающей территории самой Украины.

С прекращением подачи электроэнергии с континентальной Украины в Крыму был введён режим чрезвычайной ситуации, поскольку местные электростанции способны обеспечивать не более 30 % потребностей полуострова. Оказавшись отрезанным от поставок электроэнергии с Украины, Крым был вынужден наращивать объём собственной электрогенерации — за счет работы местных электростанций, резервных источников энергоснабжения, дизель-генераторных установок и мобильных электростанций.

Одной из основных мер, предпринятых правительством России в связи с энергоблокадой, стало решение об ускорении строительства энергомоста в Крым. 2 декабря 2015 года президент России Владимир Путин специально прилетал в Симферополь, чтобы запустить первую очередь энергомоста. С началом работы первой нитки энергомоста удалось обеспечить электроэнергией подавляющее большинство потребителей Крыма, начать в полной мере отопительный сезон. 15 декабря была запущена вторая линия первой очереди энергомоста «Кубань — Крым», благодаря чему на полуостров стало поступать дополнительно 200 МВт. В первой половине 2016 года была запущена вторая очередь энергомоста (третья нитка — 11 апреля, четвёртая — 11 мая), что вывело его на полную мощность.

23 ноября 2015 года правительство Украины в ответ на обращение президента Порошенко, предложившего прекратить грузовое и железнодорожное транспортное сообщение и товарооборот с Крымом, объявило о введении временного запрета на передвижение грузового автотранспорта через границу с Крымом.

16 декабря 2015 года правительство Украины приняло решение о запрете поставок работ, товаров и услуг в Крым и из Крыма. Действие постановления не распространяется на поставку из Крыма на Украину товаров, имеющих стратегическое значение для отраслей экономики и безопасности государства, при подтверждении Министерства экономического развития и торговли, а также на ввоз в Крым гуманитарной помощи, оказываемой международными гуманитарными организациями в соответствии с перечнем, утверждённым Министерством социальной политики. Для поставок электроэнергии в Крым будет требоваться отдельное разрешение Совета национальной безопасности и обороны (СНБО) Украины.

Международная реакция

Большинство государств-членов ООН не признало легитимность крымского референдума. США, государства Евросоюза и ряд других стран — партнёров США и ЕС, а также ряд международных организаций и объединений, включая НАТО, ПАСЕ, ПА ОБСЕ, охарактеризовали действия России как агрессию, оккупацию и аннексию части украинской территории, подрыв территориальной целостности Украины. Россия, со своей стороны, ссылается на закреплённое в уставных документах ООН право народов на самоопределение, которое, согласно позиции РФ, и было реализовано населением Крыма, «восставшим» против силовой смены власти в стране.

Отказ России принять требования западного сообщества привёл к резкому охлаждению отношений с НАТО, Евросоюзом, Советом Европы и государствами-членами этих организаций, а в дальнейшем — к введению политических и экономических санкций против России и ряда российских физических и юридических лиц и организаций, причастных, по мнению стран Запада, к дестабилизации ситуации на Украине.

Вооружённый конфликт на востоке Украины

В апреле 2014 года массовые протесты против новых украинских властей на востоке Украины переросли в вооружённый конфликт между вооружёнными силами Украины, добровольческими военизированными формированиями и отрядами повстанцев (в основном сторонников самопровозглашённых Донецкой и Луганской Народных Республик).

Согласно официальной позиции руководства Украины, сепаратизм на Украине целенаправленно разжигался Россией, а многие радикальные «сторонники федерализации» являлись приезжими россиянами, которые занимались на территории Украины диверсионной деятельностью.

Украина, США и ряд других государств, а также НАТО, Совет Европы, ПА ОБСЕ и Европейский союз обвиняют Российскую Федерацию во вмешательстве в конфликт — в частности, использованием регулярных войск в боевых действиях на стороне повстанцев, поставками оружия и финансовой поддержкой. Российское руководство последовательно отвергает как обвинения в участии в боевых действиях, так и в поставках оружия повстанцам, заявляя, что Россия не является стороной противостояния.

Датой начала конфликта считается 7 апреля 2014 года, когда и. о. президента Украины Александр Турчинов в связи с захватами административных зданий в Харькове, Донецке и Луганске и провозглашением Харьковской и Донецкой народных республик объявил о создании антикризисного штаба и о том, что «против тех, кто взял в руки оружие, будут проводиться антитеррористические мероприятия». 14 апреля на сайте президента Украины был размещён текст указа № 405/2014 о начале антитеррористической операции на востоке Украины: «Ввести в действие решение Совета национальной безопасности и обороны Украины от 13 апреля 2014 г. „О неотложных мерах по преодолению террористической угрозы и сохранению территориальной целостности Украины“».

17 апреля 2014 года в Женеве с участием высших дипломатических представителей Украины, ЕС, США и РФ состоялись Четырёхсторонние переговоры по деэскалации конфликта на Украине, по итогам которых было принято совместное заявление, которое предусматривало:

• разоружение незаконных вооружённых формирований, освобождение захваченных административных зданий, улиц, площадей и других общественных мест;
• амнистию участникам протестов и тем, кто освободит здания и другие общественные места и добровольно сложит оружие, за исключением тех, кто будет признан виновным в совершении тяжких преступлений;
• деятельность Специальной мониторинговой миссии ОБСЕ для содействия немедленной реализации этих мер, направленных на деэскалацию ситуации, с участием наблюдателей от США, ЕС и России;
• осуществление всеобъемлющего, прозрачного и ответственного конституционного процесса с немедленным началом широкого национального диалога, который будет учитывать интересы всех регионов и политических сил Украины.

Но попытка достичь соглашения между противостоящими сторонами не имела успеха. 22 апреля и. о. президента Украины Александр Турчинов потребовал от силовых структур возобновить проведение «результативных антитеррористических мероприятий для защиты от террористов украинских граждан, проживающих на востоке Украины». Поводом для возобновления АТО послужили жестокие убийства депутата Горловского горсовета от партии «Батькивщина» В. Рыбака и студента — активиста Евромайдана, в совершении которых СБУ обвинила повстанцев. Турчинов назвал произошедшее «демонстративным надругательством над Женевскими соглашениями» — преступлениями, которые «совершаются при полной поддержке и попустительстве Российской Федерации».

2 мая 2014 года пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков заявил в связи с началом военной операции в Славянске о срыве Украиной женевских соглашений. Позднее министр иностранных дел Германии Франк-Вальтер Штайнмайер призвал возобновить прямые переговоры между Россией и Украиной для урегулирования конфликта, признав необходимость проведения второго раунда Женевских переговоров после того, как первый раунд не принёс позитивных результатов.

В дальнейшем поиск решения конфликта дипломатическими методами продолжился в так называемом нормандском формате с участием высокопоставленных представителей Германии, Франции, Украины и России, а также в формате трёхсторонней контактной группы по Украине (англ. Trilateral Contact Group on Ukraine), что привело, в частности, к подписанию Минского соглашения от 5 сентября 2014 года и недолгому относительному перемирию.

До конца апреля 2014 года противостояние повстанцев и украинских силовиков ограничивалось периодическими стычками, рейдами и нападениями на блокпосты с использованием стрелкового оружия. Постепенно украинская вооружённая группировка была усилена бронетехникой, вертолётами, начались артиллерийские ­обстрелы. На авиаудары повстанцы отвечали огнём из переносных зенитно-ракетных комплексов, сбивая самолёты и вертолёты. К началу августа 2014 года силы АТО, вчетверо сократив территорию, контролировавшуюся повстанцами с начала боевых действий, почти окружили Донецк и Луганск. Но в середине августа, после смены руководства ДНР и ЛНР, новые лидеры повстанцев объявили о получении существенного подкрепления. В ходе начавшегося контрнаступления повстанцев в окружении («котлах») оказались несколько тысяч украинских военных. В начале сентября 2014 года было заключено соглашение о перемирии, после чего интенсивность боевых действий снизилась, однако на отдельных направлениях столкновения и обстрелы продолжались с различной степенью интенсивности. С середины января 2015 года возобновились активные боевые действия на всем протяжении фронта. В результате боёв к началу февраля 2015 года повстанцам удалось достичь значительных успехов. На переговорах 11-12 февраля был согласован новый комплекс мер по выполнению сентябрьского соглашения о перемирии.

<…>

Антироссийские санкции Украины

Санкции общего характера

11 апреля 2014 года Украина присоединилась к индивидуальным санкциям Евросоюза, введённым против ряда российских граждан и пророссийских крымских политиков, а также запретила более чем 100 государственным служащим — гражданам России, поддержавшим присоединение Крыма к Российской Федерации, въезд на свою территорию.

15 октября 2014 года Украина присоединилась к санкциям Евросоюза против компаний «Черноморнефтегаз», «Феодосия» и других государственных предприятий, конфискованных Россией после присоединения Крыма, 6 крупнейших российских банков, 3 крупнейших российских топливно-энергетических компаний, 12 концернов ВПК России, авиакомпании «Добролёт». Также Украина присоединилась к санкциям в сфере торговли и инвестиций против Крыма и Севастополя; эмбарго на экспорт в Россию оружия и подобных материалов; запрету на экспорт товаров двойного назначения и технологий для военного использования в Россию или российским конечным военным пользователям; запрету на поставки в Россию высокотехнологичного оборудования для добычи нефти в Арктике, на глубоководном шельфе и сланцевой нефти.

В январе 2015 года Совет национальной безопасности и обороны Украины «для усиления давления на Россию» принял решение присоединиться к санкциям в отношении России, введённым ранее странами Европейского Союза, Швейцарской конфедерацией, США и странами «Большой семёрки».

6 февраля 2015 года Украина ввела санкции против 160 российских предприятий. Действие их лицензий и других разрешительных документов на определённый вид деятельности было аннулировано либо приостановлено.

16 сентября 2015 года вступило в силу решение СНБО Украины, предусматривающее санкции против более 400 физических и 90 юридических лиц.

Экономические связи

29 марта 2014 года Украина заморозила поставки в Россию оружия и военной техники. 16 июня Украина прекратила сотрудничество с Российской Федерацией в военной сфере.

Украина отказалась от сотрудничества с Россией при строительстве третьего и четвёртого блоков Хмельницкой АЭС.

В ноябре 2014 года Украина запретила на своей территории кредитно-депозитные операции в российских рублях и перемещение через границу с Крымом наличных российских рублей на сумму, эквивалентную более 10 тысячам гривен, а также запретила резидентам инвестировать в Крым.

Деятельность российских авиакомпаний

14 августа 2014 года Украина ввела для авиакомпаний «Трансаэро» и «Аэрофлот» специальный режим выполнения транзитных полетов через своё воздушное пространство, согласно которому их самолёты могли пересекать воздушное пространство Украины только при условии получения соответствующего разрешения от Госавиаслужбы Украины для каждого рейса отдельно.

17 декабря 2014 года Украина применила санкции к 27 российским авиакомпаниям на общую сумму около 300 миллионов гривен за осуществление полетов в Крым.

25 сентября 2015 года Украина ввела ограничения на полёты над её территорией пассажирских авиарейсов для ряда российских авиакомпаний, в том числе «Аэрофлот», «Трансаэро», «Глобус», «Россия», «Газпром-Авиа», Red Wings и других.

С 25 октября 2015 года Украина полностью прекратила воздушное сообщение с Россией, запретив полёты всех российских авиакомпаний.

С 26 ноября 2015 года российским авиакомпаниям были полностью запрещены транзитные рейсы через воздушное пространство Украины.

Денонсация действующих соглашений

21 мая 2015 года Украина денонсировала ряд соглашений с Россией:

• о транзите российских войск через Украину в непризнанную Приднестровскую Молдавскую Республику;
• об охране секретной информации;
• о военных межгосударственных перевозках и расчётах за них;
• о сотрудничестве в области военной разведки;
• о сотрудничестве в военной области.

17 июня 2015 года Украина денонсировала соглашение о взаимном контроле качества продукции, поставляемой для вооружённых сил.

Ограничения на въезд российских граждан

12 марта Росавиация распространила заявление о том, что сотрудники пограничных служб Украины не выпускают из самолётов на территорию Украины пилотов российских авиалиний. Такие случаи имели место в аэропортах Донецка и Харькова. Украинские пограничники отказывались пропускать на территорию Украины пассажиров, не имеющих обратных билетов.

Государственная пограничная служба Украины закрыла въезд и выезд граждан мужского пола с российскими паспортами на приднестровском участке молдавско-украинской границы, не пропустила составы с продовольствием, вещевым имуществом и топливом, предназначенным для российского воинского контингента в Приднестровской Молдавской Республике.

В апреле 2014 года в связи с обострением ситуации на Юго-Востоке украинские власти ограничили для граждан России срок пребывания на территории Украины 90 сутками, а позднее ужесточили пограничный контроль прибывающих из России и Крыма, ограничив въезд для российских граждан и украинских граждан с крымской пропиской мужского пола в возрасте от 16 до 60 лет. Одновременно были введены фильтрационно-проверочные мероприятия для граждан Украины женского пола в возрасте от 20 до 35 лет с крымской регистрацией.

В марте 2015 года Украина запретила гражданам Российской Федерации въезд по внутренним паспортам и свидетельствам о рождении.

Культурные связи, СМИ

В марте 2014 года Украина прекратила трансляцию на своей территории ряда российских телеканалов и телепередач: «Вести», «Россия 24», «Первый канал. Всемирная сеть», «РТР Планета» и «НТВ Мир». В августе было запрещено вещание 14 российских телеканалов в публичных и частных внутренних кабельных сетях, среди них: «Первый канал. Всемирная сеть», «РТР-Планета», «Россия-24», «НТВ Мир», «ТВ Центр», «Россия-1», «НТВ», «ТНТ», «Петербург 5», «Звезда», «РЕН ТВ», «LifeNews», «Russia Today», «РБК-ТВ». Позднее к ним добавились телеканалы «История», «Мир 24», «Оружие», «Дом кино» и «Русский иллюзион», «365 дней ТВ».

В июле 2014 года украинское правительство обязало Экспертную комиссию по вопросам распространения и демонстрации фильмов проверять все фильмы производства Российской Федерации на соответствие украинскому законодательству.

Было отказано в выдаче прокатных удостоверений российским фильмам «Белая гвардия» и «Поддубный», «Мамы-3» и «Тарас Бульба», фильму «Брат 2», а также российским сериалам «Из жизни капитана Черняева» и «Паутина 8».

Были запрещены для телевизионного показа, публичного коммерческого видео и домашнего видео на территории Украины фильмы и сериалы: «Фальшивая армия. Большая афера полковника Павленко», «Второй убойный», «Холодный круиз», «Честь самурая», «Разреши тебя поцеловать снова», «Ментовские войны 4», «Ментовские войны 7», «Отдельное поручение», «Просто Джексон», фильмы «Матч» и «Август. Восьмого», сериалы «Кремень» и «Кремень-2», фильмы и телесериалы «Снайпер», «Марш-бросок», «Казак», «Служу Отечеству», «Мужской сезон: Бархатная революция», «Лето волков», «Косая», «Капли крови на цветущем вереске», «Химик», «Господа офицеры», «Туман», «Смерш», «Легавый», сериалы «Пороги», «Пташечка/Жмурик», «Пташечка/Жмурик», «Приказано уничтожить! Операция: «Китайская шкатулка»», «Кобра: Антитеррор «Кобра-2»», «Кобра/Маросейка, 12» и другие.

В апреле 2015 года было запрещено распространение и публичное демонстрирование фильмов, производимых физическими и юридическими лицами Российской Федерации, а также фильмов, пропагандирующих (включая подачу позитивной информации) деятельность правоохранительных органов, вооружённых сил, других военных или силовых формирований Российской Федерации или их отдельных представителей, и фильмов, сюжет которых прямо или косвенно связан с деятельностью указанных органов или формирований, снятых после 1 января 2014 года. В целом, под запрет попали 162 российских фильма и сериала.

Были аннулированы прокатные удостоверения и отменена государственная регистрация на телевизионные сериалы: «Летучий отряд», «Бандитский Петербург. Фильм 4. Арестант», «Бандитский Петербург. Фильм 5. Опер», «Бандитский Петербург. Фильм 6. Журналист», «Звездочет».

Был запрещён въезд на территорию Украины ряду российских деятелей культуры, журналистов.

Экономическое сотрудничество

Российско-украинская торговля

После распада СССР Россия являлась важным рынком сбыта украинской промышленной и сельскохозяйственной продукции. В 2000-е годы структура продовольственного экспорта Украины в Россию серьёзно изменилась: вчетверо сократился экспорт мяса и субпродуктов (со 196,0 млн до 46,4 млн долларов), уменьшились поставки сахара (с 83,4 млн до 78,4 млн долларов). Одновременно в 2000—2010 годах увеличился экспорт с Украины других продовольственных товаров: молочных продуктов и яиц (с 72,7 млн до 400,1 млн долларов), овощей (с 8,5 млн до 80,4 млн долларов), фруктов и орехов (с 8,8 млн до 101,3 млн долларов), жиров и растительных масел (с 67,2 млн до 274,8 млн долларов), алкоголя (с 15,9 млн до 286,2 млн долларов).

Максимального уровня товарооборот РФ и Украины достиг в 2011 году, составив 50,6 млрд долларов США. Начиная с 2012 года он неуклонно снижался, опустившись до 27,9 млрд долларов США в 2014 году. За первые пять месяцев 2015 года товарооборот РФ и Украины составил лишь 6,0 млрд долларов США (37 % к уровню соответствующего периода 2014 года). В 2014 году экспорт из России снизился по сравнению с 2013 годом на 28,2 % до 17,1 млрд долл. США, импорт — на 31,6 % до 10,8 млрд долл. США. Положительное сальдо России составило 6,3 млрд долл. США. За период с 2011 по 2015 гг. Украина опустилась с 5-го на 11-е место во внешней торговле России.

Основу российского экспорта на Украину в 2014 году (17,1 млрд долл. США) составили:

• минеральные продукты — 62,2 %,
• продукция химической промышленности — 16,2 %,
• машины, оборудование и транспортные средства — 10,1 %,
• металлы и изделия из них — 4,4 %,
• продовольственные товары и сельхозсырьё — 3,4 %,
• древесина и целлюлозно-бумажные изделия — 1,8 %.

Основу российского импорта с Украины в 2014 году (10,8 млрд долл. США) составили:

• машины, оборудование и транспортные средства — 32,4 %,
• металлы и изделия из них — 21,7 %,
• продукция химической промышленности — 13,5 %,
• продовольственные товары и сельхозсырьё — 9,4 %,
• минеральные продукты — 8,3 %,
• древесина и целлюлозно-бумажные изделия — 7,4 %.

Экспорт услуг с Украины в РФ в 2014 году по сравнению с 2013 годом упал более чем вдвое, составив 1 933,7 млн долл. США.

По данным Украинского аналитического центра, по итогам девяти месяцев 2015 года на Россию приходилось 16,4 % внешнеторгового оборота Украины. Несмотря на введённые торговые ограничения, Россия оставалась крупнейшим торговым партнёром для Украины. Для России, однако, украинский рынок потерял своё прежнее значение. Доля Украины во внешнеторговом обороте РФ за девять месяцев 2015 года составила всего 2,7 % (12-е место по значимости).

Трёхсторонние переговоры

В июле 2014 года в Брюсселе начались трёхсторонние переговоры РФ, ЕС и Украины по реализации Соглашения об ассоциации между Европейским союзом и Украиной, на которых стороны приступили к обсуждению практических вопросов реализации соглашения о свободной торговле, входящего в экономический блок Соглашения об ассоциации, в контексте его влияния на торговлю между Россией и Украиной

12 сентября 2014 года на трёхсторонних переговорах Украина-Россия-ЕС была достигнута договорённость об отсрочке имплементации соглашения о создании глубокой всеобъемлющей зоны свободной торговли в рамках ассоциации Украины с ЕС до, как минимум, конца 2015 года и о сохранении на протяжении этого срока режима свободной торговли в рамках СНГ. До этого времени Евросоюз сохранит право беспошлинного доступа для украинских товаров на европейский рынок, а европейский экспорт на Украину продолжит облагаться пошлинами. Трёхсторонние консультации продолжатся, Россия и Украина сохранят режим свободной торговли в рамках СНГ. Россия настаивала на том, чтобы договорённость об отсрочке имплементации соглашения об ассоциации Украины с ЕС была оформлена актами Верховной рады и Еврокомиссии. Россия предупредила, что в случае «ползучей» имплементации соглашения Украина-ЕС это будет рассматриваться как нарушение договорённостей, и РФ оставляет за собой право снять режим преференциальной торговли с Украиной..

Трёхсторонние переговоры и консультации продолжались до декабря 2015 года, однако они так и не привели к подписанию специального юридического документа, который бы снял российские озабоченности в связи со вступлением с 1 января 2016 года Соглашения об ассоциации между Украиной и ЕС в полном объёме. 16 декабря 2015 года президент РФ Владимир Путин подписал указ о приостановлении с 1 января 2016 года действия договора о зоне свободной торговли СНГ в отношении Украины «в связи с исключительными обстоятельствами, затрагивающими интересы и экономическую безопасность РФ и требующими принятия безотлагательных мер». Указ вступил в силу со дня его подписания. Россия считает, что введение режима свободной торговли Украины с ЕС при действующем режиме свободной торговли Украины с Россией создало бы условия для бесконтрольного реэкспорта в Россию европейской продукции, что негативно сказалось бы на внутреннем производстве, в условиях отсутствия продуманного и чётко регламентированного режима свободной торговли ЕС-Россия, который Россия в настоящее время вводить не намерена. 30 декабря Владимир Путин подписал закон о приостановлении действия договора о ЗСТ в отношении Украины (принят Государственной думой 22 декабря 2015 года и одобрен Советом Федерации 25 декабря 2015 года) и указ о частичном возобновлении с 2016 года действия в отношении Украины договора о ЗСТ в части таможенной пошлины с экспортируемого на Украину природного газа

В качестве ответного шага парламент Украины принял закон «О внесении изменений в закон Украины „О внешнеэкономической деятельности“», разрешающий правительству вводить экономические санкции против России в ответ на российские решения по зоне свободной торговли и продовольственному эмбарго.

Как сообщила в марте 2016 года глава Нацбанка Украины (НБУ) Валерия Гонтарева, общий эффект для торгового баланса Украины от дальнейшего ухудшения торговых отношений с Российской Федерацией был оценён Украиной в минус 1,1 миллиарда долларов. Однако уже в январе было зафиксировано снижение украинского экспорта в страны СНГ и Россию примерно на 200 миллионов долларов.

Научное сотрудничество

По состоянию на 2013 год Украина занимала третье место в СНГ после Белоруссии и Казахстана по стоимости как импортированных из РФ (137 соглашений общей стоимостью 34,0 млн долларов) так и экспортированных в Россию научных технологий (276 соглашений на сумму 26,3 млн долларов).

См. также

• Украина и Европейский союз
• Проблема принадлежности Крыма

Ссылки

• [lawrussia.ru/texts/legal_836/doc836a409x894.htm Договор о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между Украиной и Российской Федерацией], 1997
• [legion.wplus.net/others/srf.shtml Соглашение о пребывании Черноморского флота РФ на территории Украины], 1997 (продлено в 2010 году)
• [cyberleninka.ru/article/n/rossiysko-ukrainskie-otnosheniya-faktory-i-tendentsii-razvitiya Потапов Д. В. Российско-украинские отношения: факторы и тенденции развития // Вестник Поволжского института управления, № 1 / 2011]
• [cyberleninka.ru/article/n/gde-iskat-istoki-evromaydana Асонов Н. В. Где искать истоки Евромайдана? // Журнал «Власть», № 4 / 2014]

Отрывок, характеризующий Российско-украинские отношения

– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.


Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег'ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.


Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l'empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.
24 го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона. В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в статском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.
– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.
– Я не во время кажется, – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он холодно…
– Нет, я только удивляюсь, как ты из полка приехал. – «Dans un moment je suis a vous», [Сию минуту я к твоим услугам,] – обратился он на голос звавшего его.
– Я вижу, что я не во время, – повторил Ростов.
Выражение досады уже исчезло на лице Бориса; видимо обдумав и решив, что ему делать, он с особенным спокойствием взял его за обе руки и повел в соседнюю комнату. Глаза Бориса, спокойно и твердо глядевшие на Ростова, были как будто застланы чем то, как будто какая то заслонка – синие очки общежития – были надеты на них. Так казалось Ростову.
– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.


Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица, думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
С крыльца широкая лестница вела прямо наверх; направо видна была затворенная дверь. Внизу под лестницей была дверь в нижний этаж.
– Кого вам? – спросил кто то.
– Подать письмо, просьбу его величеству, – сказал Николай с дрожанием голоса.
– Просьба – к дежурному, пожалуйте сюда (ему указали на дверь внизу). Только не примут.
Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался того, что он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, но камер фурьер, встретивший его, отворил ему дверь в дежурную и Ростов вошел.
Невысокий полный человек лет 30, в белых панталонах, ботфортах и в одной, видно только что надетой, батистовой рубашке, стоял в этой комнате; камердинер застегивал ему сзади шитые шелком прекрасные новые помочи, которые почему то заметил Ростов. Человек этот разговаривал с кем то бывшим в другой комнате.
– Bien faite et la beaute du diable, [Хорошо сложена и красота молодости,] – говорил этот человек и увидав Ростова перестал говорить и нахмурился.
– Что вам угодно? Просьба?…
– Qu'est ce que c'est? [Что это?] – спросил кто то из другой комнаты.
– Encore un petitionnaire, [Еще один проситель,] – отвечал человек в помочах.
– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.


На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.


По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.


На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.


Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.


Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.


Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.
– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.

Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.


Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.
Иосифа Алексеевича не было в Петербурге. (Он в последнее время отстранился от дел петербургских лож и безвыездно жил в Москве.) Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей. Из под масонских фартуков и знаков он видел на них мундиры и кресты, которых они добивались в жизни. Часто, собирая милостыню и сочтя 20–30 рублей, записанных на приход, и большею частию в долг с десяти членов, из которых половина были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещает отдать всё свое имущество для ближнего; и в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться.
Всех братьев, которых он знал, он подразделял на четыре разряда. К первому разряду он причислял братьев, не принимающих деятельного участия ни в делах лож, ни в делах человеческих, но занятых исключительно таинствами науки ордена, занятых вопросами о тройственном наименовании Бога, или о трех началах вещей, сере, меркурии и соли, или о значении квадрата и всех фигур храма Соломонова. Пьер уважал этот разряд братьев масонов, к которому принадлежали преимущественно старые братья, и сам Иосиф Алексеевич, по мнению Пьера, но не разделял их интересов. Сердце его не лежало к мистической стороне масонства.
Ко второму разряду Пьер причислял себя и себе подобных братьев, ищущих, колеблющихся, не нашедших еще в масонстве прямого и понятного пути, но надеющихся найти его.
К третьему разряду он причислял братьев (их было самое большое число), не видящих в масонстве ничего, кроме внешней формы и обрядности и дорожащих строгим исполнением этой внешней формы, не заботясь о ее содержании и значении. Таковы были Виларский и даже великий мастер главной ложи.
К четвертому разряду, наконец, причислялось тоже большое количество братьев, в особенности в последнее время вступивших в братство. Это были люди, по наблюдениям Пьера, ни во что не верующие, ничего не желающие, и поступавшие в масонство только для сближения с молодыми богатыми и сильными по связям и знатности братьями, которых весьма много было в ложе.
Пьер начинал чувствовать себя неудовлетворенным своей деятельностью. Масонство, по крайней мере то масонство, которое он знал здесь, казалось ему иногда, основано было на одной внешности. Он и не думал сомневаться в самом масонстве, но подозревал, что русское масонство пошло по ложному пути и отклонилось от своего источника. И потому в конце года Пьер поехал за границу для посвящения себя в высшие тайны ордена.

Летом еще в 1809 году, Пьер вернулся в Петербург. По переписке наших масонов с заграничными было известно, что Безухий успел за границей получить доверие многих высокопоставленных лиц, проник многие тайны, был возведен в высшую степень и везет с собою многое для общего блага каменьщического дела в России. Петербургские масоны все приехали к нему, заискивая в нем, и всем показалось, что он что то скрывает и готовит.
Назначено было торжественное заседание ложи 2 го градуса, в которой Пьер обещал сообщить то, что он имеет передать петербургским братьям от высших руководителей ордена. Заседание было полно. После обыкновенных обрядов Пьер встал и начал свою речь.
– Любезные братья, – начал он, краснея и запинаясь и держа в руке написанную речь. – Недостаточно блюсти в тиши ложи наши таинства – нужно действовать… действовать. Мы находимся в усыплении, а нам нужно действовать. – Пьер взял свою тетрадь и начал читать.
«Для распространения чистой истины и доставления торжества добродетели, читал он, должны мы очистить людей от предрассудков, распространить правила, сообразные с духом времени, принять на себя воспитание юношества, соединиться неразрывными узами с умнейшими людьми, смело и вместе благоразумно преодолевать суеверие, неверие и глупость, образовать из преданных нам людей, связанных между собою единством цели и имеющих власть и силу.
«Для достижения сей цели должно доставить добродетели перевес над пороком, должно стараться, чтобы честный человек обретал еще в сем мире вечную награду за свои добродетели. Но в сих великих намерениях препятствуют нам весьма много – нынешние политические учреждения. Что же делать при таковом положении вещей? Благоприятствовать ли революциям, всё ниспровергнуть, изгнать силу силой?… Нет, мы весьма далеки от того. Всякая насильственная реформа достойна порицания, потому что ни мало не исправит зла, пока люди остаются таковы, каковы они есть, и потому что мудрость не имеет нужды в насилии.
«Весь план ордена должен быть основан на том, чтоб образовать людей твердых, добродетельных и связанных единством убеждения, убеждения, состоящего в том, чтобы везде и всеми силами преследовать порок и глупость и покровительствовать таланты и добродетель: извлекать из праха людей достойных, присоединяя их к нашему братству. Тогда только орден наш будет иметь власть – нечувствительно вязать руки покровителям беспорядка и управлять ими так, чтоб они того не примечали. Одним словом, надобно учредить всеобщий владычествующий образ правления, который распространялся бы над целым светом, не разрушая гражданских уз, и при коем все прочие правления могли бы продолжаться обыкновенным своим порядком и делать всё, кроме того только, что препятствует великой цели нашего ордена, то есть доставлению добродетели торжества над пороком. Сию цель предполагало само христианство. Оно учило людей быть мудрыми и добрыми, и для собственной своей выгоды следовать примеру и наставлениям лучших и мудрейших человеков.
«Тогда, когда всё погружено было во мраке, достаточно было, конечно, одного проповедания: новость истины придавала ей особенную силу, но ныне потребны для нас гораздо сильнейшие средства. Теперь нужно, чтобы человек, управляемый своими чувствами, находил в добродетели чувственные прелести. Нельзя искоренить страстей; должно только стараться направить их к благородной цели, и потому надобно, чтобы каждый мог удовлетворять своим страстям в пределах добродетели, и чтобы наш орден доставлял к тому средства.
«Как скоро будет у нас некоторое число достойных людей в каждом государстве, каждый из них образует опять двух других, и все они тесно между собой соединятся – тогда всё будет возможно для ордена, который втайне успел уже сделать многое ко благу человечества».
Речь эта произвела не только сильное впечатление, но и волнение в ложе. Большинство же братьев, видевшее в этой речи опасные замыслы иллюминатства, с удивившею Пьера холодностью приняло его речь. Великий мастер стал возражать Пьеру. Пьер с большим и большим жаром стал развивать свои мысли. Давно не было столь бурного заседания. Составились партии: одни обвиняли Пьера, осуждая его в иллюминатстве; другие поддерживали его. Пьера в первый раз поразило на этом собрании то бесконечное разнообразие умов человеческих, которое делает то, что никакая истина одинаково не представляется двум людям. Даже те из членов, которые казалось были на его стороне, понимали его по своему, с ограничениями, изменениями, на которые он не мог согласиться, так как главная потребность Пьера состояла именно в том, чтобы передать свою мысль другому точно так, как он сам понимал ее.
По окончании заседания великий мастер с недоброжелательством и иронией сделал Безухому замечание о его горячности и о том, что не одна любовь к добродетели, но и увлечение борьбы руководило им в споре. Пьер не отвечал ему и коротко спросил, будет ли принято его предложение. Ему сказали, что нет, и Пьер, не дожидаясь обычных формальностей, вышел из ложи и уехал домой.


На Пьера опять нашла та тоска, которой он так боялся. Он три дня после произнесения своей речи в ложе лежал дома на диване, никого не принимая и никуда не выезжая.
В это время он получил письмо от жены, которая умоляла его о свидании, писала о своей грусти по нем и о желании посвятить ему всю свою жизнь.
В конце письма она извещала его, что на днях приедет в Петербург из за границы.
Вслед за письмом в уединение Пьера ворвался один из менее других уважаемых им братьев масонов и, наведя разговор на супружеские отношения Пьера, в виде братского совета, высказал ему мысль о том, что строгость его к жене несправедлива, и что Пьер отступает от первых правил масона, не прощая кающуюся.
В это же самое время теща его, жена князя Василья, присылала за ним, умоляя его хоть на несколько минут посетить ее для переговоров о весьма важном деле. Пьер видел, что был заговор против него, что его хотели соединить с женою, и это было даже не неприятно ему в том состоянии, в котором он находился. Ему было всё равно: Пьер ничто в жизни не считал делом большой важности, и под влиянием тоски, которая теперь овладела им, он не дорожил ни своею свободою, ни своим упорством в наказании жены.
«Никто не прав, никто не виноват, стало быть и она не виновата», думал он. – Ежели Пьер не изъявил тотчас же согласия на соединение с женою, то только потому, что в состоянии тоски, в котором он находился, он не был в силах ничего предпринять. Ежели бы жена приехала к нему, он бы теперь не прогнал ее. Разве не всё равно было в сравнении с тем, что занимало Пьера, жить или не жить с женою?
Не отвечая ничего ни жене, ни теще, Пьер раз поздним вечером собрался в дорогу и уехал в Москву, чтобы повидаться с Иосифом Алексеевичем. Вот что писал Пьер в дневнике своем.
«Москва, 17 го ноября.
Сейчас только приехал от благодетеля, и спешу записать всё, что я испытал при этом. Иосиф Алексеевич живет бедно и страдает третий год мучительною болезнью пузыря. Никто никогда не слыхал от него стона, или слова ропота. С утра и до поздней ночи, за исключением часов, в которые он кушает самую простую пищу, он работает над наукой. Он принял меня милостиво и посадил на кровати, на которой он лежал; я сделал ему знак рыцарей Востока и Иерусалима, он ответил мне тем же, и с кроткой улыбкой спросил меня о том, что я узнал и приобрел в прусских и шотландских ложах. Я рассказал ему всё, как умел, передав те основания, которые я предлагал в нашей петербургской ложе и сообщил о дурном приеме, сделанном мне, и о разрыве, происшедшем между мною и братьями. Иосиф Алексеевич, изрядно помолчав и подумав, на всё это изложил мне свой взгляд, который мгновенно осветил мне всё прошедшее и весь будущий путь, предлежащий мне. Он удивил меня, спросив о том, помню ли я, в чем состоит троякая цель ордена: 1) в хранении и познании таинства; 2) в очищении и исправлении себя для воспринятия оного и 3) в исправлении рода человеческого чрез стремление к таковому очищению. Какая есть главнейшая и первая цель из этих трех? Конечно собственное исправление и очищение. Только к этой цели мы можем всегда стремиться независимо от всех обстоятельств. Но вместе с тем эта то цель и требует от нас наиболее трудов, и потому, заблуждаясь гордостью, мы, упуская эту цель, беремся либо за таинство, которое недостойны воспринять по нечистоте своей, либо беремся за исправление рода человеческого, когда сами из себя являем пример мерзости и разврата. Иллюминатство не есть чистое учение именно потому, что оно увлеклось общественной деятельностью и преисполнено гордости. На этом основании Иосиф Алексеевич осудил мою речь и всю мою деятельность. Я согласился с ним в глубине души своей. По случаю разговора нашего о моих семейных делах, он сказал мне: – Главная обязанность истинного масона, как я сказал вам, состоит в совершенствовании самого себя. Но часто мы думаем, что, удалив от себя все трудности нашей жизни, мы скорее достигнем этой цели; напротив, государь мой, сказал он мне, только в среде светских волнений можем мы достигнуть трех главных целей: 1) самопознания, ибо человек может познавать себя только через сравнение, 2) совершенствования, только борьбой достигается оно, и 3) достигнуть главной добродетели – любви к смерти. Только превратности жизни могут показать нам тщету ее и могут содействовать – нашей врожденной любви к смерти или возрождению к новой жизни. Слова эти тем более замечательны, что Иосиф Алексеевич, несмотря на свои тяжкие физические страдания, никогда не тяготится жизнию, а любит смерть, к которой он, несмотря на всю чистоту и высоту своего внутреннего человека, не чувствует еще себя достаточно готовым. Потом благодетель объяснил мне вполне значение великого квадрата мироздания и указал на то, что тройственное и седьмое число суть основание всего. Он советовал мне не отстраняться от общения с петербургскими братьями и, занимая в ложе только должности 2 го градуса, стараться, отвлекая братьев от увлечений гордости, обращать их на истинный путь самопознания и совершенствования. Кроме того для себя лично советовал мне первее всего следить за самим собою, и с этою целью дал мне тетрадь, ту самую, в которой я пишу и буду вписывать впредь все свои поступки».
«Петербург, 23 го ноября.
«Я опять живу с женой. Теща моя в слезах приехала ко мне и сказала, что Элен здесь и что она умоляет меня выслушать ее, что она невинна, что она несчастна моим оставлением, и многое другое. Я знал, что ежели я только допущу себя увидать ее, то не в силах буду более отказать ей в ее желании. В сомнении своем я не знал, к чьей помощи и совету прибегнуть. Ежели бы благодетель был здесь, он бы сказал мне. Я удалился к себе, перечел письма Иосифа Алексеевича, вспомнил свои беседы с ним, и из всего вывел то, что я не должен отказывать просящему и должен подать руку помощи всякому, тем более человеку столь связанному со мною, и должен нести крест свой. Но ежели я для добродетели простил ее, то пускай и будет мое соединение с нею иметь одну духовную цель. Так я решил и так написал Иосифу Алексеевичу. Я сказал жене, что прошу ее забыть всё старое, прошу простить мне то, в чем я мог быть виноват перед нею, а что мне прощать ей нечего. Мне радостно было сказать ей это. Пусть она не знает, как тяжело мне было вновь увидать ее. Устроился в большом доме в верхних покоях и испытываю счастливое чувство обновления».


Как и всегда, и тогда высшее общество, соединяясь вместе при дворе и на больших балах, подразделялось на несколько кружков, имеющих каждый свой оттенок. В числе их самый обширный был кружок французский, Наполеоновского союза – графа Румянцева и Caulaincourt'a. В этом кружке одно из самых видных мест заняла Элен, как только она с мужем поселилась в Петербурге. У нее бывали господа французского посольства и большое количество людей, известных своим умом и любезностью, принадлежавших к этому направлению.
Элен была в Эрфурте во время знаменитого свидания императоров, и оттуда привезла эти связи со всеми Наполеоновскими достопримечательностями Европы. В Эрфурте она имела блестящий успех. Сам Наполеон, заметив ее в театре, сказал про нее: «C'est un superbe animal». [Это прекрасное животное.] Успех ее в качестве красивой и элегантной женщины не удивлял Пьера, потому что с годами она сделалась еще красивее, чем прежде. Но удивляло его то, что за эти два года жена его успела приобрести себе репутацию
«d'une femme charmante, aussi spirituelle, que belle». [прелестной женщины, столь же умной, сколько красивой.] Известный рrince de Ligne [князь де Линь] писал ей письма на восьми страницах. Билибин приберегал свои mots [словечки], чтобы в первый раз сказать их при графине Безуховой. Быть принятым в салоне графини Безуховой считалось дипломом ума; молодые люди прочитывали книги перед вечером Элен, чтобы было о чем говорить в ее салоне, и секретари посольства, и даже посланники, поверяли ей дипломатические тайны, так что Элен была сила в некотором роде. Пьер, который знал, что она была очень глупа, с странным чувством недоуменья и страха иногда присутствовал на ее вечерах и обедах, где говорилось о политике, поэзии и философии. На этих вечерах он испытывал чувство подобное тому, которое должен испытывать фокусник, ожидая всякий раз, что вот вот обман его откроется. Но оттого ли, что для ведения такого салона именно нужна была глупость, или потому что сами обманываемые находили удовольствие в этом обмане, обман не открывался, и репутация d'une femme charmante et spirituelle так непоколебимо утвердилась за Еленой Васильевной Безуховой, что она могла говорить самые большие пошлости и глупости, и всё таки все восхищались каждым ее словом и отыскивали в нем глубокий смысл, которого она сама и не подозревала.
Пьер был именно тем самым мужем, который нужен был для этой блестящей, светской женщины. Он был тот рассеянный чудак, муж grand seigneur [большой барин], никому не мешающий и не только не портящий общего впечатления высокого тона гостиной, но, своей противоположностью изяществу и такту жены, служащий выгодным для нее фоном. Пьер, за эти два года, вследствие своего постоянного сосредоточенного занятия невещественными интересами и искреннего презрения ко всему остальному, усвоил себе в неинтересовавшем его обществе жены тот тон равнодушия, небрежности и благосклонности ко всем, который не приобретается искусственно и который потому то и внушает невольное уважение. Он входил в гостиную своей жены как в театр, со всеми был знаком, всем был одинаково рад и ко всем был одинаково равнодушен. Иногда он вступал в разговор, интересовавший его, и тогда, без соображений о том, были ли тут или нет les messieurs de l'ambassade [служащие при посольстве], шамкая говорил свои мнения, которые иногда были совершенно не в тоне настоящей минуты. Но мнение о чудаке муже de la femme la plus distinguee de Petersbourg [самой замечательной женщины в Петербурге] уже так установилось, что никто не принимал au serux [всерьез] его выходок.
В числе многих молодых людей, ежедневно бывавших в доме Элен, Борис Друбецкой, уже весьма успевший в службе, был после возвращения Элен из Эрфурта, самым близким человеком в доме Безуховых. Элен называла его mon page [мой паж] и обращалась с ним как с ребенком. Улыбка ее в отношении его была та же, как и ко всем, но иногда Пьеру неприятно было видеть эту улыбку. Борис обращался с Пьером с особенной, достойной и грустной почтительностию. Этот оттенок почтительности тоже беспокоил Пьера. Пьер так больно страдал три года тому назад от оскорбления, нанесенного ему женой, что теперь он спасал себя от возможности подобного оскорбления во первых тем, что он не был мужем своей жены, во вторых тем, что он не позволял себе подозревать.
– Нет, теперь сделавшись bas bleu [синим чулком], она навсегда отказалась от прежних увлечений, – говорил он сам себе. – Не было примера, чтобы bas bleu имели сердечные увлечения, – повторял он сам себе неизвестно откуда извлеченное правило, которому несомненно верил. Но, странное дело, присутствие Бориса в гостиной жены (а он был почти постоянно), физически действовало на Пьера: оно связывало все его члены, уничтожало бессознательность и свободу его движений.
– Такая странная антипатия, – думал Пьер, – а прежде он мне даже очень нравился.
В глазах света Пьер был большой барин, несколько слепой и смешной муж знаменитой жены, умный чудак, ничего не делающий, но и никому не вредящий, славный и добрый малый. В душе же Пьера происходила за всё это время сложная и трудная работа внутреннего развития, открывшая ему многое и приведшая его ко многим духовным сомнениям и радостям.


Он продолжал свой дневник, и вот что он писал в нем за это время:
«24 ro ноября.
«Встал в восемь часов, читал Св. Писание, потом пошел к должности (Пьер по совету благодетеля поступил на службу в один из комитетов), возвратился к обеду, обедал один (у графини много гостей, мне неприятных), ел и пил умеренно и после обеда списывал пиесы для братьев. Ввечеру сошел к графине и рассказал смешную историю о Б., и только тогда вспомнил, что этого не должно было делать, когда все уже громко смеялись.
«Ложусь спать с счастливым и спокойным духом. Господи Великий, помоги мне ходить по стезям Твоим, 1) побеждать часть гневну – тихостью, медлением, 2) похоть – воздержанием и отвращением, 3) удаляться от суеты, но не отлучать себя от а) государственных дел службы, b) от забот семейных, с) от дружеских сношений и d) экономических занятий».
«27 го ноября.
«Встал поздно и проснувшись долго лежал на постели, предаваясь лени. Боже мой! помоги мне и укрепи меня, дабы я мог ходить по путям Твоим. Читал Св. Писание, но без надлежащего чувства. Пришел брат Урусов, беседовали о суетах мира. Рассказывал о новых предначертаниях государя. Я начал было осуждать, но вспомнил о своих правилах и слова благодетеля нашего о том, что истинный масон должен быть усердным деятелем в государстве, когда требуется его участие, и спокойным созерцателем того, к чему он не призван. Язык мой – враг мой. Посетили меня братья Г. В. и О., была приуготовительная беседа для принятия нового брата. Они возлагают на меня обязанность ритора. Чувствую себя слабым и недостойным. Потом зашла речь об объяснении семи столбов и ступеней храма. 7 наук, 7 добродетелей, 7 пороков, 7 даров Святого Духа. Брат О. был очень красноречив. Вечером совершилось принятие. Новое устройство помещения много содействовало великолепию зрелища. Принят был Борис Друбецкой. Я предлагал его, я и был ритором. Странное чувство волновало меня во всё время моего пребывания с ним в темной храмине. Я застал в себе к нему чувство ненависти, которое я тщетно стремлюсь преодолеть. И потому то я желал бы истинно спасти его от злого и ввести его на путь истины, но дурные мысли о нем не оставляли меня. Мне думалось, что его цель вступления в братство состояла только в желании сблизиться с людьми, быть в фаворе у находящихся в нашей ложе. Кроме тех оснований, что он несколько раз спрашивал, не находится ли в нашей ложе N. и S. (на что я не мог ему отвечать), кроме того, что он по моим наблюдениям не способен чувствовать уважения к нашему святому Ордену и слишком занят и доволен внешним человеком, чтобы желать улучшения духовного, я не имел оснований сомневаться в нем; но он мне казался неискренним, и всё время, когда я стоял с ним с глазу на глаз в темной храмине, мне казалось, что он презрительно улыбается на мои слова, и хотелось действительно уколоть его обнаженную грудь шпагой, которую я держал, приставленною к ней. Я не мог быть красноречив и не мог искренно сообщить своего сомнения братьям и великому мастеру. Великий Архитектон природы, помоги мне находить истинные пути, выводящие из лабиринта лжи».
После этого в дневнике было пропущено три листа, и потом было написано следующее:
«Имел поучительный и длинный разговор наедине с братом В., который советовал мне держаться брата А. Многое, хотя и недостойному, мне было открыто. Адонаи есть имя сотворившего мир. Элоим есть имя правящего всем. Третье имя, имя поизрекаемое, имеющее значение Всего . Беседы с братом В. подкрепляют, освежают и утверждают меня на пути добродетели. При нем нет места сомнению. Мне ясно различие бедного учения наук общественных с нашим святым, всё обнимающим учением. Науки человеческие всё подразделяют – чтобы понять, всё убивают – чтобы рассмотреть. В святой науке Ордена всё едино, всё познается в своей совокупности и жизни. Троица – три начала вещей – сера, меркурий и соль. Сера елейного и огненного свойства; она в соединении с солью, огненностью своей возбуждает в ней алкание, посредством которого притягивает меркурий, схватывает его, удерживает и совокупно производит отдельные тела. Меркурий есть жидкая и летучая духовная сущность – Христос, Дух Святой, Он».
«3 го декабря.
«Проснулся поздно, читал Св. Писание, но был бесчувствен. После вышел и ходил по зале. Хотел размышлять, но вместо того воображение представило одно происшествие, бывшее четыре года тому назад. Господин Долохов, после моей дуэли встретясь со мной в Москве, сказал мне, что он надеется, что я пользуюсь теперь полным душевным спокойствием, несмотря на отсутствие моей супруги. Я тогда ничего не отвечал. Теперь я припомнил все подробности этого свидания и в душе своей говорил ему самые злобные слова и колкие ответы. Опомнился и бросил эту мысль только тогда, когда увидал себя в распалении гнева; но недостаточно раскаялся в этом. После пришел Борис Друбецкой и стал рассказывать разные приключения; я же с самого его прихода сделался недоволен его посещением и сказал ему что то противное. Он возразил. Я вспыхнул и наговорил ему множество неприятного и даже грубого. Он замолчал и я спохватился только тогда, когда было уже поздно. Боже мой, я совсем не умею с ним обходиться. Этому причиной мое самолюбие. Я ставлю себя выше его и потому делаюсь гораздо его хуже, ибо он снисходителен к моим грубостям, а я напротив того питаю к нему презрение. Боже мой, даруй мне в присутствии его видеть больше мою мерзость и поступать так, чтобы и ему это было полезно. После обеда заснул и в то время как засыпал, услыхал явственно голос, сказавший мне в левое ухо: – „Твой день“.
«Я видел во сне, что иду я в темноте, и вдруг окружен собаками, но иду без страха; вдруг одна небольшая схватила меня за левое стегно зубами и не выпускает. Я стал давить ее руками. И только что я оторвал ее, как другая, еще большая, стала грызть меня. Я стал поднимать ее и чем больше поднимал, тем она становилась больше и тяжеле. И вдруг идет брат А. и взяв меня под руку, повел с собою и привел к зданию, для входа в которое надо было пройти по узкой доске. Я ступил на нее и доска отогнулась и упала, и я стал лезть на забор, до которого едва достигал руками. После больших усилий я перетащил свое тело так, что ноги висели на одной, а туловище на другой стороне. Я оглянулся и увидал, что брат А. стоит на заборе и указывает мне на большую аллею и сад, и в саду большое и прекрасное здание. Я проснулся. Господи, Великий Архитектон природы! помоги мне оторвать от себя собак – страстей моих и последнюю из них, совокупляющую в себе силы всех прежних, и помоги мне вступить в тот храм добродетели, коего лицезрения я во сне достигнул».
«7 го декабря.
«Видел сон, будто Иосиф Алексеевич в моем доме сидит, я рад очень, и желаю угостить его. Будто я с посторонними неумолчно болтаю и вдруг вспомнил, что это ему не может нравиться, и желаю к нему приблизиться и его обнять. Но только что приблизился, вижу, что лицо его преобразилось, стало молодое, и он мне тихо что то говорит из ученья Ордена, так тихо, что я не могу расслышать. Потом, будто, вышли мы все из комнаты, и что то тут случилось мудреное. Мы сидели или лежали на полу. Он мне что то говорил. А мне будто захотелось показать ему свою чувствительность и я, не вслушиваясь в его речи, стал себе воображать состояние своего внутреннего человека и осенившую меня милость Божию. И появились у меня слезы на глазах, и я был доволен, что он это приметил. Но он взглянул на меня с досадой и вскочил, пресекши свой разговор. Я обробел и спросил, не ко мне ли сказанное относилось; но он ничего не отвечал, показал мне ласковый вид, и после вдруг очутились мы в спальне моей, где стоит двойная кровать. Он лег на нее на край, и я будто пылал к нему желанием ласкаться и прилечь тут же. И он будто у меня спрашивает: „Скажите по правде, какое вы имеете главное пристрастие? Узнали ли вы его? Я думаю, что вы уже его узнали“. Я, смутившись сим вопросом, отвечал, что лень мое главное пристрастие. Он недоверчиво покачал головой. И я ему, еще более смутившись, отвечал, что я, хотя и живу с женою, по его совету, но не как муж жены своей. На это он возразил, что не должно жену лишать своей ласки, дал чувствовать, что в этом была моя обязанность. Но я отвечал, что я стыжусь этого, и вдруг всё скрылось. И я проснулся, и нашел в мыслях своих текст Св. Писания: Живот бе свет человеком, и свет во тме светит и тма его не объят . Лицо у Иосифа Алексеевича было моложавое и светлое. В этот день получил письмо от благодетеля, в котором он пишет об обязанностях супружества».
«9 го декабря.
«Видел сон, от которого проснулся с трепещущимся сердцем. Видел, будто я в Москве, в своем доме, в большой диванной, и из гостиной выходит Иосиф Алексеевич. Будто я тотчас узнал, что с ним уже совершился процесс возрождения, и бросился ему на встречу. Я будто его целую, и руки его, а он говорит: „Приметил ли ты, что у меня лицо другое?“ Я посмотрел на него, продолжая держать его в своих объятиях, и будто вижу, что лицо его молодое, но волос на голове нет, и черты совершенно другие. И будто я ему говорю: „Я бы вас узнал, ежели бы случайно с вами встретился“, и думаю между тем: „Правду ли я сказал?“ И вдруг вижу, что он лежит как труп мертвый; потом понемногу пришел в себя и вошел со мной в большой кабинет, держа большую книгу, писанную, в александрийский лист. И будто я говорю: „это я написал“. И он ответил мне наклонением головы. Я открыл книгу, и в книге этой на всех страницах прекрасно нарисовано. И я будто знаю, что эти картины представляют любовные похождения души с ее возлюбленным. И на страницах будто я вижу прекрасное изображение девицы в прозрачной одежде и с прозрачным телом, возлетающей к облакам. И будто я знаю, что эта девица есть ничто иное, как изображение Песни песней. И будто я, глядя на эти рисунки, чувствую, что я делаю дурно, и не могу оторваться от них. Господи, помоги мне! Боже мой, если это оставление Тобою меня есть действие Твое, то да будет воля Твоя; но ежели же я сам причинил сие, то научи меня, что мне делать. Я погибну от своей развратности, буде Ты меня вовсе оставишь».


Денежные дела Ростовых не поправились в продолжение двух лет, которые они пробыли в деревне.
Несмотря на то, что Николай Ростов, твердо держась своего намерения, продолжал темно служить в глухом полку, расходуя сравнительно мало денег, ход жизни в Отрадном был таков, и в особенности Митенька так вел дела, что долги неудержимо росли с каждым годом. Единственная помощь, которая очевидно представлялась старому графу, это была служба, и он приехал в Петербург искать места; искать места и вместе с тем, как он говорил, в последний раз потешить девчат.
Вскоре после приезда Ростовых в Петербург, Берг сделал предложение Вере, и предложение его было принято.
Несмотря на то, что в Москве Ростовы принадлежали к высшему обществу, сами того не зная и не думая о том, к какому они принадлежали обществу, в Петербурге общество их было смешанное и неопределенное. В Петербурге они были провинциалы, до которых не спускались те самые люди, которых, не спрашивая их к какому они принадлежат обществу, в Москве кормили Ростовы.
Ростовы в Петербурге жили так же гостеприимно, как и в Москве, и на их ужинах сходились самые разнообразные лица: соседи по Отрадному, старые небогатые помещики с дочерьми и фрейлина Перонская, Пьер Безухов и сын уездного почтмейстера, служивший в Петербурге. Из мужчин домашними людьми в доме Ростовых в Петербурге очень скоро сделались Борис, Пьер, которого, встретив на улице, затащил к себе старый граф, и Берг, который целые дни проводил у Ростовых и оказывал старшей графине Вере такое внимание, которое может оказывать молодой человек, намеревающийся сделать предложение.
Берг недаром показывал всем свою раненую в Аустерлицком сражении правую руку и держал совершенно не нужную шпагу в левой. Он так упорно и с такою значительностью рассказывал всем это событие, что все поверили в целесообразность и достоинство этого поступка, и Берг получил за Аустерлиц две награды.
В Финляндской войне ему удалось также отличиться. Он поднял осколок гранаты, которым был убит адъютант подле главнокомандующего и поднес начальнику этот осколок. Так же как и после Аустерлица, он так долго и упорно рассказывал всем про это событие, что все поверили тоже, что надо было это сделать, и за Финляндскую войну Берг получил две награды. В 19 м году он был капитан гвардии с орденами и занимал в Петербурге какие то особенные выгодные места.
Хотя некоторые вольнодумцы и улыбались, когда им говорили про достоинства Берга, нельзя было не согласиться, что Берг был исправный, храбрый офицер, на отличном счету у начальства, и нравственный молодой человек с блестящей карьерой впереди и даже прочным положением в обществе.
Четыре года тому назад, встретившись в партере московского театра с товарищем немцем, Берг указал ему на Веру Ростову и по немецки сказал: «Das soll mein Weib werden», [Она должна быть моей женой,] и с той минуты решил жениться на ней. Теперь, в Петербурге, сообразив положение Ростовых и свое, он решил, что пришло время, и сделал предложение.
Предложение Берга было принято сначала с нелестным для него недоумением. Сначала представилось странно, что сын темного, лифляндского дворянина делает предложение графине Ростовой; но главное свойство характера Берга состояло в таком наивном и добродушном эгоизме, что невольно Ростовы подумали, что это будет хорошо, ежели он сам так твердо убежден, что это хорошо и даже очень хорошо. Притом же дела Ростовых были очень расстроены, чего не мог не знать жених, а главное, Вере было 24 года, она выезжала везде, и, несмотря на то, что она несомненно была хороша и рассудительна, до сих пор никто никогда ей не сделал предложения. Согласие было дано.
– Вот видите ли, – говорил Берг своему товарищу, которого он называл другом только потому, что он знал, что у всех людей бывают друзья. – Вот видите ли, я всё это сообразил, и я бы не женился, ежели бы не обдумал всего, и это почему нибудь было бы неудобно. А теперь напротив, папенька и маменька мои теперь обеспечены, я им устроил эту аренду в Остзейском крае, а мне прожить можно в Петербурге при моем жалованьи, при ее состоянии и при моей аккуратности. Прожить можно хорошо. Я не из за денег женюсь, я считаю это неблагородно, но надо, чтоб жена принесла свое, а муж свое. У меня служба – у нее связи и маленькие средства. Это в наше время что нибудь такое значит, не так ли? А главное она прекрасная, почтенная девушка и любит меня…
Берг покраснел и улыбнулся.
– И я люблю ее, потому что у нее характер рассудительный – очень хороший. Вот другая ее сестра – одной фамилии, а совсем другое, и неприятный характер, и ума нет того, и эдакое, знаете?… Неприятно… А моя невеста… Вот будете приходить к нам… – продолжал Берг, он хотел сказать обедать, но раздумал и сказал: «чай пить», и, проткнув его быстро языком, выпустил круглое, маленькое колечко табачного дыма, олицетворявшее вполне его мечты о счастьи.
Подле первого чувства недоуменья, возбужденного в родителях предложением Берга, в семействе водворилась обычная в таких случаях праздничность и радость, но радость была не искренняя, а внешняя. В чувствах родных относительно этой свадьбы были заметны замешательство и стыдливость. Как будто им совестно было теперь за то, что они мало любили Веру, и теперь так охотно сбывали ее с рук. Больше всех смущен был старый граф. Он вероятно не умел бы назвать того, что было причиной его смущенья, а причина эта была его денежные дела. Он решительно не знал, что у него есть, сколько у него долгов и что он в состоянии будет дать в приданое Вере. Когда родились дочери, каждой было назначено по 300 душ в приданое; но одна из этих деревень была уж продана, другая заложена и так просрочена, что должна была продаваться, поэтому отдать имение было невозможно. Денег тоже не было.
Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что пришло ему в голову.
– Люблю, что позаботился, люблю, останешься доволен…
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.


Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.


Однажды вечером, когда старая графиня, вздыхая и крехтя, в ночном чепце и кофточке, без накладных буклей, и с одним бедным пучком волос, выступавшим из под белого, коленкорового чепчика, клала на коврике земные поклоны вечерней молитвы, ее дверь скрипнула, и в туфлях на босу ногу, тоже в кофточке и в папильотках, вбежала Наташа. Графиня оглянулась и нахмурилась. Она дочитывала свою последнюю молитву: «Неужели мне одр сей гроб будет?» Молитвенное настроение ее было уничтожено. Наташа, красная, оживленная, увидав мать на молитве, вдруг остановилась на своем бегу, присела и невольно высунула язык, грозясь самой себе. Заметив, что мать продолжала молитву, она на цыпочках подбежала к кровати, быстро скользнув одной маленькой ножкой о другую, скинула туфли и прыгнула на тот одр, за который графиня боялась, как бы он не был ее гробом. Одр этот был высокий, перинный, с пятью всё уменьшающимися подушками. Наташа вскочила, утонула в перине, перевалилась к стенке и начала возиться под одеялом, укладываясь, подгибая коленки к подбородку, брыкая ногами и чуть слышно смеясь, то закрываясь с головой, то взглядывая на мать. Графиня кончила молитву и с строгим лицом подошла к постели; но, увидав, что Наташа закрыта с головой, улыбнулась своей доброй, слабой улыбкой.
– Ну, ну, ну, – сказала мать.
– Мама, можно поговорить, да? – сказала Hаташa. – Ну, в душку один раз, ну еще, и будет. – И она обхватила шею матери и поцеловала ее под подбородок. В обращении своем с матерью Наташа выказывала внешнюю грубость манеры, но так была чутка и ловка, что как бы она ни обхватила руками мать, она всегда умела это сделать так, чтобы матери не было ни больно, ни неприятно, ни неловко.
– Ну, об чем же нынче? – сказала мать, устроившись на подушках и подождав, пока Наташа, также перекатившись раза два через себя, не легла с ней рядом под одним одеялом, выпростав руки и приняв серьезное выражение.
Эти ночные посещения Наташи, совершавшиеся до возвращения графа из клуба, были одним из любимейших наслаждений матери и дочери.
– Об чем же нынче? А мне нужно тебе сказать…
Наташа закрыла рукою рот матери.
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.


Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
Звуки Польского, продолжавшегося довольно долго, уже начинали звучать грустно, – воспоминанием в ушах Наташи. Ей хотелось плакать. Перонская отошла от них. Граф был на другом конце залы, графиня, Соня и она стояли одни как в лесу в этой чуждой толпе, никому неинтересные и ненужные. Князь Андрей прошел с какой то дамой мимо них, очевидно их не узнавая. Красавец Анатоль, улыбаясь, что то говорил даме, которую он вел, и взглянул на лицо Наташе тем взглядом, каким глядят на стены. Борис два раза прошел мимо них и всякий раз отворачивался. Берг с женою, не танцовавшие, подошли к ним.
Наташе показалось оскорбительно это семейное сближение здесь, на бале, как будто не было другого места для семейных разговоров, кроме как на бале. Она не слушала и не смотрела на Веру, что то говорившую ей про свое зеленое платье.
Наконец государь остановился подле своей последней дамы (он танцовал с тремя), музыка замолкла; озабоченный адъютант набежал на Ростовых, прося их еще куда то посторониться, хотя они стояли у стены, и с хор раздались отчетливые, осторожные и увлекательно мерные звуки вальса. Государь с улыбкой взглянул на залу. Прошла минута – никто еще не начинал. Адъютант распорядитель подошел к графине Безуховой и пригласил ее. Она улыбаясь подняла руку и положила ее, не глядя на него, на плечо адъютанта. Адъютант распорядитель, мастер своего дела, уверенно, неторопливо и мерно, крепко обняв свою даму, пустился с ней сначала глиссадом, по краю круга, на углу залы подхватил ее левую руку, повернул ее, и из за всё убыстряющихся звуков музыки слышны были только мерные щелчки шпор быстрых и ловких ног адъютанта, и через каждые три такта на повороте как бы вспыхивало развеваясь бархатное платье его дамы. Наташа смотрела на них и готова была плакать, что это не она танцует этот первый тур вальса.
Князь Андрей в своем полковничьем, белом (по кавалерии) мундире, в чулках и башмаках, оживленный и веселый, стоял в первых рядах круга, недалеко от Ростовых. Барон Фиргоф говорил с ним о завтрашнем, предполагаемом первом заседании государственного совета. Князь Андрей, как человек близкий Сперанскому и участвующий в работах законодательной комиссии, мог дать верные сведения о заседании завтрашнего дня, о котором ходили различные толки. Но он не слушал того, что ему говорил Фиргоф, и глядел то на государя, то на сбиравшихся танцовать кавалеров, не решавшихся вступить в круг.
Князь Андрей наблюдал этих робевших при государе кавалеров и дам, замиравших от желания быть приглашенными.
Пьер подошел к князю Андрею и схватил его за руку.
– Вы всегда танцуете. Тут есть моя protegee [любимица], Ростова молодая, пригласите ее, – сказал он.
– Где? – спросил Болконский. – Виноват, – сказал он, обращаясь к барону, – этот разговор мы в другом месте доведем до конца, а на бале надо танцовать. – Он вышел вперед, по направлению, которое ему указывал Пьер. Отчаянное, замирающее лицо Наташи бросилось в глаза князю Андрею. Он узнал ее, угадал ее чувство, понял, что она была начинающая, вспомнил ее разговор на окне и с веселым выражением лица подошел к графине Ростовой.
– Позвольте вас познакомить с моей дочерью, – сказала графиня, краснея.
– Я имею удовольствие быть знакомым, ежели графиня помнит меня, – сказал князь Андрей с учтивым и низким поклоном, совершенно противоречащим замечаниям Перонской о его грубости, подходя к Наташе, и занося руку, чтобы обнять ее талию еще прежде, чем он договорил приглашение на танец. Он предложил тур вальса. То замирающее выражение лица Наташи, готовое на отчаяние и на восторг, вдруг осветилось счастливой, благодарной, детской улыбкой.
«Давно я ждала тебя», как будто сказала эта испуганная и счастливая девочка, своей проявившейся из за готовых слез улыбкой, поднимая свою руку на плечо князя Андрея. Они были вторая пара, вошедшая в круг. Князь Андрей был одним из лучших танцоров своего времени. Наташа танцовала превосходно. Ножки ее в бальных атласных башмачках быстро, легко и независимо от нее делали свое дело, а лицо ее сияло восторгом счастия. Ее оголенные шея и руки были худы и некрасивы. В сравнении с плечами Элен, ее плечи были худы, грудь неопределенна, руки тонки; но на Элен был уже как будто лак от всех тысяч взглядов, скользивших по ее телу, а Наташа казалась девочкой, которую в первый раз оголили, и которой бы очень стыдно это было, ежели бы ее не уверили, что это так необходимо надо.
Князь Андрей любил танцовать, и желая поскорее отделаться от политических и умных разговоров, с которыми все обращались к нему, и желая поскорее разорвать этот досадный ему круг смущения, образовавшегося от присутствия государя, пошел танцовать и выбрал Наташу, потому что на нее указал ему Пьер и потому, что она первая из хорошеньких женщин попала ему на глаза; но едва он обнял этот тонкий, подвижной стан, и она зашевелилась так близко от него и улыбнулась так близко ему, вино ее прелести ударило ему в голову: он почувствовал себя ожившим и помолодевшим, когда, переводя дыханье и оставив ее, остановился и стал глядеть на танцующих.


После князя Андрея к Наташе подошел Борис, приглашая ее на танцы, подошел и тот танцор адъютант, начавший бал, и еще молодые люди, и Наташа, передавая своих излишних кавалеров Соне, счастливая и раскрасневшаяся, не переставала танцовать целый вечер. Она ничего не заметила и не видала из того, что занимало всех на этом бале. Она не только не заметила, как государь долго говорил с французским посланником, как он особенно милостиво говорил с такой то дамой, как принц такой то и такой то сделали и сказали то то, как Элен имела большой успех и удостоилась особенного внимания такого то; она не видала даже государя и заметила, что он уехал только потому, что после его отъезда бал более оживился. Один из веселых котильонов, перед ужином, князь Андрей опять танцовал с Наташей. Он напомнил ей о их первом свиданьи в отрадненской аллее и о том, как она не могла заснуть в лунную ночь, и как он невольно слышал ее. Наташа покраснела при этом напоминании и старалась оправдаться, как будто было что то стыдное в том чувстве, в котором невольно подслушал ее князь Андрей.
Князь Андрей, как все люди, выросшие в свете, любил встречать в свете то, что не имело на себе общего светского отпечатка. И такова была Наташа, с ее удивлением, радостью и робостью и даже ошибками во французском языке. Он особенно нежно и бережно обращался и говорил с нею. Сидя подле нее, разговаривая с ней о самых простых и ничтожных предметах, князь Андрей любовался на радостный блеск ее глаз и улыбки, относившейся не к говоренным речам, а к ее внутреннему счастию. В то время, как Наташу выбирали и она с улыбкой вставала и танцовала по зале, князь Андрей любовался в особенности на ее робкую грацию. В середине котильона Наташа, окончив фигуру, еще тяжело дыша, подходила к своему месту. Новый кавалер опять пригласил ее. Она устала и запыхалась, и видимо подумала отказаться, но тотчас опять весело подняла руку на плечо кавалера и улыбнулась князю Андрею.
«Я бы рада была отдохнуть и посидеть с вами, я устала; но вы видите, как меня выбирают, и я этому рада, и я счастлива, и я всех люблю, и мы с вами всё это понимаем», и еще многое и многое сказала эта улыбка. Когда кавалер оставил ее, Наташа побежала через залу, чтобы взять двух дам для фигур.
«Ежели она подойдет прежде к своей кузине, а потом к другой даме, то она будет моей женой», сказал совершенно неожиданно сам себе князь Андрей, глядя на нее. Она подошла прежде к кузине.
«Какой вздор иногда приходит в голову! подумал князь Андрей; но верно только то, что эта девушка так мила, так особенна, что она не протанцует здесь месяца и выйдет замуж… Это здесь редкость», думал он, когда Наташа, поправляя откинувшуюся у корсажа розу, усаживалась подле него.
В конце котильона старый граф подошел в своем синем фраке к танцующим. Он пригласил к себе князя Андрея и спросил у дочери, весело ли ей? Наташа не ответила и только улыбнулась такой улыбкой, которая с упреком говорила: «как можно было спрашивать об этом?»
– Так весело, как никогда в жизни! – сказала она, и князь Андрей заметил, как быстро поднялись было ее худые руки, чтобы обнять отца и тотчас же опустились. Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне доверчив и не верит в возможность зла, несчастия и горя.

Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Поперек лба его была широкая складка, и он, стоя у окна, смотрел через очки, никого не видя.
Наташа, направляясь к ужину, прошла мимо его.
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.


На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.


На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»
Князь Андрей чувствовал в Наташе присутствие совершенно чуждого для него, особенного мира, преисполненного каких то неизвестных ему радостей, того чуждого мира, который еще тогда, в отрадненской аллее и на окне, в лунную ночь, так дразнил его. Теперь этот мир уже более не дразнил его, не был чуждый мир; но он сам, вступив в него, находил в нем новое для себя наслаждение.
После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противуположность между чем то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.
Только что Наташа кончила петь, она подошла к нему и спросила его, как ему нравится ее голос? Она спросила это и смутилась уже после того, как она это сказала, поняв, что этого не надо было спрашивать. Он улыбнулся, глядя на нее, и сказал, что ему нравится ее пение так же, как и всё, что она делает.
Князь Андрей поздно вечером уехал от Ростовых. Он лег спать по привычке ложиться, но увидал скоро, что он не может спать. Он то, зажжа свечку, сидел в постели, то вставал, то опять ложился, нисколько не тяготясь бессонницей: так радостно и ново ему было на душе, как будто он из душной комнаты вышел на вольный свет Божий. Ему и в голову не приходило, чтобы он был влюблен в Ростову; он не думал о ней; он только воображал ее себе, и вследствие этого вся жизнь его представлялась ему в новом свете. «Из чего я бьюсь, из чего я хлопочу в этой узкой, замкнутой рамке, когда жизнь, вся жизнь со всеми ее радостями открыта мне?» говорил он себе. И он в первый раз после долгого времени стал делать счастливые планы на будущее. Он решил сам собою, что ему надо заняться воспитанием своего сына, найдя ему воспитателя и поручив ему; потом надо выйти в отставку и ехать за границу, видеть Англию, Швейцарию, Италию. «Мне надо пользоваться своей свободой, пока так много в себе чувствую силы и молодости, говорил он сам себе. Пьер был прав, говоря, что надо верить в возможность счастия, чтобы быть счастливым, и я теперь верю в него. Оставим мертвым хоронить мертвых, а пока жив, надо жить и быть счастливым», думал он.


В одно утро полковник Адольф Берг, которого Пьер знал, как знал всех в Москве и Петербурге, в чистеньком с иголочки мундире, с припомаженными наперед височками, как носил государь Александр Павлович, приехал к нему.
– Я сейчас был у графини, вашей супруги, и был так несчастлив, что моя просьба не могла быть исполнена; надеюсь, что у вас, граф, я буду счастливее, – сказал он, улыбаясь.
– Что вам угодно, полковник? Я к вашим услугам.
– Я теперь, граф, уж совершенно устроился на новой квартире, – сообщил Берг, очевидно зная, что это слышать не могло не быть приятно; – и потому желал сделать так, маленький вечерок для моих и моей супруги знакомых. (Он еще приятнее улыбнулся.) Я хотел просить графиню и вас сделать мне честь пожаловать к нам на чашку чая и… на ужин.
– Только графиня Елена Васильевна, сочтя для себя унизительным общество каких то Бергов, могла иметь жестокость отказаться от такого приглашения. – Берг так ясно объяснил, почему он желает собрать у себя небольшое и хорошее общество, и почему это ему будет приятно, и почему он для карт и для чего нибудь дурного жалеет деньги, но для хорошего общества готов и понести расходы, что Пьер не мог отказаться и обещался быть.
– Только не поздно, граф, ежели смею просить, так без 10 ти минут в восемь, смею просить. Партию составим, генерал наш будет. Он очень добр ко мне. Поужинаем, граф. Так сделайте одолжение.
Противно своей привычке опаздывать, Пьер в этот день вместо восьми без 10 ти минут, приехал к Бергам в восемь часов без четверти.
Берги, припася, что нужно было для вечера, уже готовы были к приему гостей.
В новом, чистом, светлом, убранном бюстиками и картинками и новой мебелью, кабинете сидел Берг с женою. Берг, в новеньком, застегнутом мундире сидел возле жены, объясняя ей, что всегда можно и должно иметь знакомства людей, которые выше себя, потому что тогда только есть приятность от знакомств. – «Переймешь что нибудь, можешь попросить о чем нибудь. Вот посмотри, как я жил с первых чинов (Берг жизнь свою считал не годами, а высочайшими наградами). Мои товарищи теперь еще ничто, а я на ваканции полкового командира, я имею счастье быть вашим мужем (он встал и поцеловал руку Веры, но по пути к ней отогнул угол заворотившегося ковра). И чем я приобрел всё это? Главное умением выбирать свои знакомства. Само собой разумеется, что надо быть добродетельным и аккуратным».
Берг улыбнулся с сознанием своего превосходства над слабой женщиной и замолчал, подумав, что всё таки эта милая жена его есть слабая женщина, которая не может постигнуть всего того, что составляет достоинство мужчины, – ein Mann zu sein [быть мужчиной]. Вера в то же время также улыбнулась с сознанием своего превосходства над добродетельным, хорошим мужем, но который всё таки ошибочно, как и все мужчины, по понятию Веры, понимал жизнь. Берг, судя по своей жене, считал всех женщин слабыми и глупыми. Вера, судя по одному своему мужу и распространяя это замечание, полагала, что все мужчины приписывают только себе разум, а вместе с тем ничего не понимают, горды и эгоисты.
Берг встал и, обняв свою жену осторожно, чтобы не измять кружевную пелеринку, за которую он дорого заплатил, поцеловал ее в середину губ.
– Одно только, чтобы у нас не было так скоро детей, – сказал он по бессознательной для себя филиации идей.
– Да, – отвечала Вера, – я совсем этого не желаю. Надо жить для общества.
– Точно такая была на княгине Юсуповой, – сказал Берг, с счастливой и доброй улыбкой, указывая на пелеринку.
В это время доложили о приезде графа Безухого. Оба супруга переглянулись самодовольной улыбкой, каждый себе приписывая честь этого посещения.
«Вот что значит уметь делать знакомства, подумал Берг, вот что значит уметь держать себя!»
– Только пожалуйста, когда я занимаю гостей, – сказала Вера, – ты не перебивай меня, потому что я знаю чем занять каждого, и в каком обществе что надо говорить.
Берг тоже улыбнулся.
– Нельзя же: иногда с мужчинами мужской разговор должен быть, – сказал он.
Пьер был принят в новенькой гостиной, в которой нигде сесть нельзя было, не нарушив симметрии, чистоты и порядка, и потому весьма понятно было и не странно, что Берг великодушно предлагал разрушить симметрию кресла, или дивана для дорогого гостя, и видимо находясь сам в этом отношении в болезненной нерешительности, предложил решение этого вопроса выбору гостя. Пьер расстроил симметрию, подвинув себе стул, и тотчас же Берг и Вера начали вечер, перебивая один другого и занимая гостя.
Вера, решив в своем уме, что Пьера надо занимать разговором о французском посольстве, тотчас же начала этот разговор. Берг, решив, что надобен и мужской разговор, перебил речь жены, затрогивая вопрос о войне с Австриею и невольно с общего разговора соскочил на личные соображения о тех предложениях, которые ему были деланы для участия в австрийском походе, и о тех причинах, почему он не принял их. Несмотря на то, что разговор был очень нескладный, и что Вера сердилась за вмешательство мужского элемента, оба супруга с удовольствием чувствовали, что, несмотря на то, что был только один гость, вечер был начат очень хорошо, и что вечер был, как две капли воды похож на всякий другой вечер с разговорами, чаем и зажженными свечами.
Вскоре приехал Борис, старый товарищ Берга. Он с некоторым оттенком превосходства и покровительства обращался с Бергом и Верой. За Борисом приехала дама с полковником, потом сам генерал, потом Ростовы, и вечер уже совершенно, несомненно стал похож на все вечера. Берг с Верой не могли удерживать радостной улыбки при виде этого движения по гостиной, при звуке этого бессвязного говора, шуршанья платьев и поклонов. Всё было, как и у всех, особенно похож был генерал, похваливший квартиру, потрепавший по плечу Берга, и с отеческим самоуправством распорядившийся постановкой бостонного стола. Генерал подсел к графу Илье Андреичу, как к самому знатному из гостей после себя. Старички с старичками, молодые с молодыми, хозяйка у чайного стола, на котором были точно такие же печенья в серебряной корзинке, какие были у Паниных на вечере, всё было совершенно так же, как у других.


Пьер, как один из почетнейших гостей, должен был сесть в бостон с Ильей Андреичем, генералом и полковником. Пьеру за бостонным столом пришлось сидеть против Наташи и странная перемена, происшедшая в ней со дня бала, поразила его. Наташа была молчалива, и не только не была так хороша, как она была на бале, но она была бы дурна, ежели бы она не имела такого кроткого и равнодушного ко всему вида.
«Что с ней?» подумал Пьер, взглянув на нее. Она сидела подле сестры у чайного стола и неохотно, не глядя на него, отвечала что то подсевшему к ней Борису. Отходив целую масть и забрав к удовольствию своего партнера пять взяток, Пьер, слышавший говор приветствий и звук чьих то шагов, вошедших в комнату во время сбора взяток, опять взглянул на нее.
«Что с ней сделалось?» еще удивленнее сказал он сам себе.
Князь Андрей с бережливо нежным выражением стоял перед нею и говорил ей что то. Она, подняв голову, разрумянившись и видимо стараясь удержать порывистое дыхание, смотрела на него. И яркий свет какого то внутреннего, прежде потушенного огня, опять горел в ней. Она вся преобразилась. Из дурной опять сделалась такою же, какою она была на бале.
Князь Андрей подошел к Пьеру и Пьер заметил новое, молодое выражение и в лице своего друга.
Пьер несколько раз пересаживался во время игры, то спиной, то лицом к Наташе, и во всё продолжение 6 ти роберов делал наблюдения над ней и своим другом.
«Что то очень важное происходит между ними», думал Пьер, и радостное и вместе горькое чувство заставляло его волноваться и забывать об игре.
После 6 ти роберов генерал встал, сказав, что эдак невозможно играть, и Пьер получил свободу. Наташа в одной стороне говорила с Соней и Борисом, Вера о чем то с тонкой улыбкой говорила с князем Андреем. Пьер подошел к своему другу и спросив не тайна ли то, что говорится, сел подле них. Вера, заметив внимание князя Андрея к Наташе, нашла, что на вечере, на настоящем вечере, необходимо нужно, чтобы были тонкие намеки на чувства, и улучив время, когда князь Андрей был один, начала с ним разговор о чувствах вообще и о своей сестре. Ей нужно было с таким умным (каким она считала князя Андрея) гостем приложить к делу свое дипломатическое искусство.
Когда Пьер подошел к ним, он заметил, что Вера находилась в самодовольном увлечении разговора, князь Андрей (что с ним редко бывало) казался смущен.
– Как вы полагаете? – с тонкой улыбкой говорила Вера. – Вы, князь, так проницательны и так понимаете сразу характер людей. Что вы думаете о Натали, может ли она быть постоянна в своих привязанностях, может ли она так, как другие женщины (Вера разумела себя), один раз полюбить человека и навсегда остаться ему верною? Это я считаю настоящею любовью. Как вы думаете, князь?
– Я слишком мало знаю вашу сестру, – отвечал князь Андрей с насмешливой улыбкой, под которой он хотел скрыть свое смущение, – чтобы решить такой тонкий вопрос; и потом я замечал, что чем менее нравится женщина, тем она бывает постояннее, – прибавил он и посмотрел на Пьера, подошедшего в это время к ним.
– Да это правда, князь; в наше время, – продолжала Вера (упоминая о нашем времени, как вообще любят упоминать ограниченные люди, полагающие, что они нашли и оценили особенности нашего времени и что свойства людей изменяются со временем), в наше время девушка имеет столько свободы, что le plaisir d'etre courtisee [удовольствие иметь поклонников] часто заглушает в ней истинное чувство. Et Nathalie, il faut l'avouer, y est tres sensible. [И Наталья, надо признаться, на это очень чувствительна.] Возвращение к Натали опять заставило неприятно поморщиться князя Андрея; он хотел встать, но Вера продолжала с еще более утонченной улыбкой.
– Я думаю, никто так не был courtisee [предметом ухаживанья], как она, – говорила Вера; – но никогда, до самого последнего времени никто серьезно ей не нравился. Вот вы знаете, граф, – обратилась она к Пьеру, – даже наш милый cousin Борис, который был, entre nous [между нами], очень и очень dans le pays du tendre… [в стране нежностей…]
Князь Андрей нахмурившись молчал.
– Вы ведь дружны с Борисом? – сказала ему Вера.
– Да, я его знаю…
– Он верно вам говорил про свою детскую любовь к Наташе?
– А была детская любовь? – вдруг неожиданно покраснев, спросил князь Андрей.
– Да. Vous savez entre cousin et cousine cette intimite mene quelquefois a l'amour: le cousinage est un dangereux voisinage, N'est ce pas? [Знаете, между двоюродным братом и сестрой эта близость приводит иногда к любви. Такое родство – опасное соседство. Не правда ли?]
– О, без сомнения, – сказал князь Андрей, и вдруг, неестественно оживившись, он стал шутить с Пьером о том, как он должен быть осторожным в своем обращении с своими 50 ти летними московскими кузинами, и в середине шутливого разговора встал и, взяв под руку Пьера, отвел его в сторону.
– Ну что? – сказал Пьер, с удивлением смотревший на странное оживление своего друга и заметивший взгляд, который он вставая бросил на Наташу.
– Мне надо, мне надо поговорить с тобой, – сказал князь Андрей. – Ты знаешь наши женские перчатки (он говорил о тех масонских перчатках, которые давались вновь избранному брату для вручения любимой женщине). – Я… Но нет, я после поговорю с тобой… – И с странным блеском в глазах и беспокойством в движениях князь Андрей подошел к Наташе и сел подле нее. Пьер видел, как князь Андрей что то спросил у нее, и она вспыхнув отвечала ему.
Но в это время Берг подошел к Пьеру, настоятельно упрашивая его принять участие в споре между генералом и полковником об испанских делах.
Берг был доволен и счастлив. Улыбка радости не сходила с его лица. Вечер был очень хорош и совершенно такой, как и другие вечера, которые он видел. Всё было похоже. И дамские, тонкие разговоры, и карты, и за картами генерал, возвышающий голос, и самовар, и печенье; но одного еще недоставало, того, что он всегда видел на вечерах, которым он желал подражать.
Недоставало громкого разговора между мужчинами и спора о чем нибудь важном и умном. Генерал начал этот разговор и к нему то Берг привлек Пьера.


На другой день князь Андрей поехал к Ростовым обедать, так как его звал граф Илья Андреич, и провел у них целый день.
Все в доме чувствовали для кого ездил князь Андрей, и он, не скрывая, целый день старался быть с Наташей. Не только в душе Наташи испуганной, но счастливой и восторженной, но во всем доме чувствовался страх перед чем то важным, имеющим совершиться. Графиня печальными и серьезно строгими глазами смотрела на князя Андрея, когда он говорил с Наташей, и робко и притворно начинала какой нибудь ничтожный разговор, как скоро он оглядывался на нее. Соня боялась уйти от Наташи и боялась быть помехой, когда она была с ними. Наташа бледнела от страха ожидания, когда она на минуты оставалась с ним с глазу на глаз. Князь Андрей поражал ее своей робостью. Она чувствовала, что ему нужно было сказать ей что то, но что он не мог на это решиться.
Когда вечером князь Андрей уехал, графиня подошла к Наташе и шопотом сказала:
– Ну что?
– Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить, – сказала Наташа.
Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.

В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.


Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.

На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
Лакей хотел войти, чтобы убрать что то в зале, но она не пустила его, опять затворив за ним дверь, и продолжала свою прогулку. Она возвратилась в это утро опять к своему любимому состоянию любви к себе и восхищения перед собою. – «Что за прелесть эта Наташа!» сказала она опять про себя словами какого то третьего, собирательного, мужского лица. – «Хороша, голос, молода, и никому она не мешает, оставьте только ее в покое». Но сколько бы ни оставляли ее в покое, она уже не могла быть покойна и тотчас же почувствовала это.
В передней отворилась дверь подъезда, кто то спросил: дома ли? и послышались чьи то шаги. Наташа смотрелась в зеркало, но она не видала себя. Она слушала звуки в передней. Когда она увидала себя, лицо ее было бледно. Это был он. Она это верно знала, хотя чуть слышала звук его голоса из затворенных дверей.
Наташа, бледная и испуганная, вбежала в гостиную.
– Мама, Болконский приехал! – сказала она. – Мама, это ужасно, это несносно! – Я не хочу… мучиться! Что же мне делать?…
Еще графиня не успела ответить ей, как князь Андрей с тревожным и серьезным лицом вошел в гостиную. Как только он увидал Наташу, лицо его просияло. Он поцеловал руку графини и Наташи и сел подле дивана.
– Давно уже мы не имели удовольствия… – начала было графиня, но князь Андрей перебил ее, отвечая на ее вопрос и очевидно торопясь сказать то, что ему было нужно.
– Я не был у вас всё это время, потому что был у отца: мне нужно было переговорить с ним о весьма важном деле. Я вчера ночью только вернулся, – сказал он, взглянув на Наташу. – Мне нужно переговорить с вами, графиня, – прибавил он после минутного молчания.
Графиня, тяжело вздохнув, опустила глаза.
– Я к вашим услугам, – проговорила она.
Наташа знала, что ей надо уйти, но она не могла этого сделать: что то сжимало ей горло, и она неучтиво, прямо, открытыми глазами смотрела на князя Андрея.
«Сейчас? Сию минуту!… Нет, это не может быть!» думала она.
Он опять взглянул на нее, и этот взгляд убедил ее в том, что она не ошиблась. – Да, сейчас, сию минуту решалась ее судьба.
– Поди, Наташа, я позову тебя, – сказала графиня шопотом.
Наташа испуганными, умоляющими глазами взглянула на князя Андрея и на мать, и вышла.
– Я приехал, графиня, просить руки вашей дочери, – сказал князь Андрей. Лицо графини вспыхнуло, но она ничего не сказала.
– Ваше предложение… – степенно начала графиня. – Он молчал, глядя ей в глаза. – Ваше предложение… (она сконфузилась) нам приятно, и… я принимаю ваше предложение, я рада. И муж мой… я надеюсь… но от нее самой будет зависеть…
– Я скажу ей тогда, когда буду иметь ваше согласие… даете ли вы мне его? – сказал князь Андрей.
– Да, – сказала графиня и протянула ему руку и с смешанным чувством отчужденности и нежности прижалась губами к его лбу, когда он наклонился над ее рукой. Она желала любить его, как сына; но чувствовала, что он был чужой и страшный для нее человек. – Я уверена, что мой муж будет согласен, – сказала графиня, – но ваш батюшка…
– Мой отец, которому я сообщил свои планы, непременным условием согласия положил то, чтобы свадьба была не раньше года. И это то я хотел сообщить вам, – сказал князь Андрей.
– Правда, что Наташа еще молода, но так долго.
– Это не могло быть иначе, – со вздохом сказал князь Андрей.
– Я пошлю вам ее, – сказала графиня и вышла из комнаты.
– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
– Что? Мама?… Что?