Ротов, Константин Павлович

Константин Ротов
Имя при рождении:	Константин Павлович Ротов
Род деятельности:	художник, карикатурист, иллюстратор
Дата рождения:	19 февраля (4 марта) 1902(1902-03-04)
Место рождения:	Ростов-на-Дону, Ростовский округ, Область Войска Донского, Российская империя
Гражданство:	Российская империя Российская империя → РСФСР РСФСР → СССР СССР
Дата смерти:	16 января 1959(1959-01-16) (56 лет)
Место смерти:	Москва, РСФСР, СССР
Дети:	Ирина Константиновна Ротова
Сайт:	[bse.sci-lib.com/article097806.html Большая Советская Энциклопедия — Ротов Константин Павлович]

Константин Павлович Ротов (19 февраля [4 марта] 1902, Ростов-на-Дону — 16 января 1959, Москва) — советский художник-график, карикатурист, иллюстратор книг, в том числе: «Приключения капитана Врунгеля», «Старик Хоттабыч», «Дядя Стёпа», «Три поросёнка», «Золотой телёнок», художник журнала «Крокодил».

Биография

Ротов Константин Павлович родился в семье донского казака. Окончил Ростовское художественное училище.

Уже в 1916 году первые его карикатуры были напечатаны в петроградском журнале «Бич». Ещё до установления Советской власти на Дону рисунки Константина Ротова печатались в журнале «Донская волна» и газете «Ростовская речь».

С 1920 года, после установления Советской власти на Дону, начал работать в ростовских Дон-РОСТА, Политпросвете, ростовском отделении Госиздата.

В 1921 году был принят в Петроградскую Академию на графический факультет, но, как написал сам Ротов в [kultproekt.ru/?painters/5 автобиографии]: «не учился, так как в ту пору среди преподавателей Академии преобладали непонятные и чуждые мне формалистические направления».

В 1921 году Ротов перебирается в Москву. С 1922 по 1940 годы работал в журнале «Крокодил». В те же годы печатался во многих журналах и газетах: «Правда», «Рабочая газета», «Комсомольская правда», «Гудок», «Прожектор», «Огонёк», «Смехач», «Чудак», «30 дней», «Лапоть» и др. В 1925 г. женился на Екатерине Долбежевой (в будущем детской писательнице Екатерине Борисовой).

В 1939 году по эскизу Константина Ротова создавалось панно для Советского павильона на Нью-йоркской выставке.

Константин Павлович создал иллюстрации к книгам: Самуил Маршак — [mp3-kniga.ru/bibliofil/marshak-gipp.htm «Про гиппопотама»], 1958; Ильф и Петров — «Золотой телёнок», 1931; Агния Барто — «Дом переехал», 1938; Андрей Некрасов — «Приключения капитана Врунгеля», 1939; Лазарь Лагин — «Старик Хоттабыч», 1940; Сергей Михалков — «Дядя Стёпа», 1957; Сергей Михалков — «Три поросёнка», 1958; Валентин Катаев — «Белеет парус одинокий», и ко многим другим.

С июня 1940 года начинается самая тяжёлая и трагическая часть биографии Константина Ротова — он был арестован по обвинению в пропаганде и агитации против Советской власти за создание в 1934 году карикатуры. Он был приговорён к 8 годам исправительно-трудовых лагерей, и пробыл там до 4 января 1948 года.

В городе Соликамск, где Ротов отбывал свой первый срок, работая художником, его талант получил дальнейшее развитие — им было создано множество живописных полотен, большое количество которых хранятся в [skm.solkam.ru/ Соликамском государственном краеведческом музее]. С таким же талантом, с каким он создавал свои графические образы, он создавал и свои живописные полотна, на которых передал не только суровость и величие северной природы, но и настроение, царящее среди заключенных ГУЛага.

Часть своих полотен художник написал для своих друзей-заключённых. Одна из них, узница АЛЖИРа, а затем отбывающая ссылку вместе с Ротовым в Соликамске, [www.uznal.org/book_of_memory.php?bukva=20&name=11&surname=92&repression=48 Филимонова Ольга Ивановна] (1905—1987) — впоследствии Заслуженный Врач Республики, награждённая в том числе орденом Ленина писала о Ротове: «…корни его таланта находили чистую воду даже в ядовитой почве тюремно-лагерной безысходности, замешанной на крови миллионов людей, принесённых в жертву во имя великого Сталина».

4 января 1948 года Ротов был освобождён без права проживания в ста городах страны. Жил в городе Кимры, Тверской области. Но, в декабре 1948 года, без предъявления обвинений был отправлен на пожизненное поселение в посёлок Северо-Енисейский, Красноярского края, где работал художником в рабочем клубе.

В 1954 Военная коллегия Верховного суда СССР полностью реабилитировала Ротова с формулировкой «проведенным дополнительным расследованием опровергнуто обвинение Ротова в том, что в 1934 году им была изготовлена карикатура антисоветского характера. < … > карикатура, которая рассматривается как антисоветская, в действительности не является таковой.».

После освобождения возвратился в Москву, работал в журнале «Крокодил», в детских журналах «Весёлые картинки» и «Юный техник».

Умер Константин Ротов 16 января 1959 года, похоронен в Москве.

Память

• В 2009 году в Государственном Литературном музее — проводилась персональная выставка работ Константина Ротова.

Ссылки

• [dic.academic.ru/dic.nsf/bse/169170/Ротов Ротов, БОЛЬШАЯ СОВЕТСКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ]
• [cartoonia.net/index.php?option=com_content&task=view&id=196&Itemid=76 Ротов. БОЛЬШАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ КАРИКАТУРЫ]
• [www.rostov50.ru/1950_rotov.html Ротов, биография]
• [www.rostov50.ru/1950_rotov4.html Сергей Дмитренко, ЭТО РОТОВ!]
• [www.rostov50.ru/1950_rotov1.html Ротов. Рисунки (сатира)]
• [old-crocodile.livejournal.com/30462.html Приключения капитана Врунгеля. Иллюстрации]
• [www.liveinternet.ru/users/teanika/post137841899/ Ротов. Герои любимых книг]
• [www.wix.com/vigonavi/rotov/ Ротов. Галерея. Rotov Konstantin]
• [www.bitinforu.com/#!rotov-konstantin-/c1d0r Ротов. Живопись]

Отрывок, характеризующий Ротов, Константин Павлович

– L'Empereur? C'est la generosite, la clemence, la justice, l'ordre, le genie, voila l'Empereur! C'est moi, Ram ball, qui vous le dit. Tel que vous me voyez, j'etais son ennemi il y a encore huit ans. Mon pere a ete comte emigre… Mais il m'a vaincu, cet homme. Il m'a empoigne. Je n'ai pas pu resister au spectacle de grandeur et de gloire dont il couvrait la France. Quand j'ai compris ce qu'il voulait, quand j'ai vu qu'il nous faisait une litiere de lauriers, voyez vous, je me suis dit: voila un souverain, et je me suis donne a lui. Eh voila! Oh, oui, mon cher, c'est le plus grand homme des siecles passes et a venir. [Император? Это великодушие, милосердие, справедливость, порядок, гений – вот что такое император! Это я, Рамбаль, говорю вам. Таким, каким вы меня видите, я был его врагом тому назад восемь лет. Мой отец был граф и эмигрант. Но он победил меня, этот человек. Он завладел мною. Я не мог устоять перед зрелищем величия и славы, которым он покрывал Францию. Когда я понял, чего он хотел, когда я увидал, что он готовит для нас ложе лавров, я сказал себе: вот государь, и я отдался ему. И вот! О да, мой милый, это самый великий человек прошедших и будущих веков.]
– Est il a Moscou? [Что, он в Москве?] – замявшись и с преступным лицом сказал Пьер.
Француз посмотрел на преступное лицо Пьера и усмехнулся.
– Non, il fera son entree demain, [Нет, он сделает свой въезд завтра,] – сказал он и продолжал свои рассказы.
Разговор их был прерван криком нескольких голосов у ворот и приходом Мореля, который пришел объявить капитану, что приехали виртембергские гусары и хотят ставить лошадей на тот же двор, на котором стояли лошади капитана. Затруднение происходило преимущественно оттого, что гусары не понимали того, что им говорили.
Капитан велел позвать к себе старшего унтер офицера в строгим голосом спросил у него, к какому полку он принадлежит, кто их начальник и на каком основании он позволяет себе занимать квартиру, которая уже занята. На первые два вопроса немец, плохо понимавший по французски, назвал свой полк и своего начальника; но на последний вопрос он, не поняв его, вставляя ломаные французские слова в немецкую речь, отвечал, что он квартиргер полка и что ему ведено от начальника занимать все дома подряд, Пьер, знавший по немецки, перевел капитану то, что говорил немец, и ответ капитана передал по немецки виртембергскому гусару. Поняв то, что ему говорили, немец сдался и увел своих людей. Капитан вышел на крыльцо, громким голосом отдавая какие то приказания.
Когда он вернулся назад в комнату, Пьер сидел на том же месте, где он сидел прежде, опустив руки на голову. Лицо его выражало страдание. Он действительно страдал в эту минуту. Когда капитан вышел и Пьер остался один, он вдруг опомнился и сознал то положение, в котором находился. Не то, что Москва была взята, и не то, что эти счастливые победители хозяйничали в ней и покровительствовали ему, – как ни тяжело чувствовал это Пьер, не это мучило его в настоящую минуту. Его мучило сознание своей слабости. Несколько стаканов выпитого вина, разговор с этим добродушным человеком уничтожили сосредоточенно мрачное расположение духа, в котором жил Пьер эти последние дни и которое было необходимо для исполнения его намерения. Пистолет, и кинжал, и армяк были готовы, Наполеон въезжал завтра. Пьер точно так же считал полезным и достойным убить злодея; но он чувствовал, что теперь он не сделает этого. Почему? – он не знал, но предчувствовал как будто, что он не исполнит своего намерения. Он боролся против сознания своей слабости, но смутно чувствовал, что ему не одолеть ее, что прежний мрачный строй мыслей о мщенье, убийстве и самопожертвовании разлетелся, как прах, при прикосновении первого человека.
Капитан, слегка прихрамывая и насвистывая что то, вошел в комнату.
Забавлявшая прежде Пьера болтовня француза теперь показалась ему противна. И насвистываемая песенка, и походка, и жест покручиванья усов – все казалось теперь оскорбительным Пьеру.
«Я сейчас уйду, я ни слова больше не скажу с ним», – думал Пьер. Он думал это, а между тем сидел все на том же месте. Какое то странное чувство слабости приковало его к своему месту: он хотел и не мог встать и уйти.
Капитан, напротив, казался очень весел. Он прошелся два раза по комнате. Глаза его блестели, и усы слегка подергивались, как будто он улыбался сам с собой какой то забавной выдумке.
– Charmant, – сказал он вдруг, – le colonel de ces Wurtembourgeois! C'est un Allemand; mais brave garcon, s'il en fut. Mais Allemand. [Прелестно, полковник этих вюртембергцев! Он немец; но славный малый, несмотря на это. Но немец.]
Он сел против Пьера.
– A propos, vous savez donc l'allemand, vous? [Кстати, вы, стало быть, знаете по немецки?]
Пьер смотрел на него молча.
– Comment dites vous asile en allemand? [Как по немецки убежище?]
– Asile? – повторил Пьер. – Asile en allemand – Unterkunft. [Убежище? Убежище – по немецки – Unterkunft.]
– Comment dites vous? [Как вы говорите?] – недоверчиво и быстро переспросил капитан.
– Unterkunft, – повторил Пьер.
– Onterkoff, – сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами смотрел на Пьера. – Les Allemands sont de fieres betes. N'est ce pas, monsieur Pierre? [Экие дурни эти немцы. Не правда ли, мосье Пьер?] – заключил он.
– Eh bien, encore une bouteille de ce Bordeau Moscovite, n'est ce pas? Morel, va nous chauffer encore une pelilo bouteille. Morel! [Ну, еще бутылочку этого московского Бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!] – весело крикнул капитан.
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.
– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.