Рот, Филип
Поделись знанием:
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
| Филип Рот | ||
| Philip Roth | ||
 Филип Рот в 1973 году | ||
| Дата рождения: | ||
|---|---|---|
| Место рождения: | ||
| Гражданство: |
США | |
| Род деятельности: | ||
| Язык произведений: | ||
| Премии: | ||
| Награды: |
| |
Фи́лип Милтон Рот (англ. Philip Milton Roth; род. 19 марта 1933) — американский писатель, автор более 25 романов, лауреат Пулитцеровской премии.
Содержание
Биография
Филип Рот родился 19 марта 1933 в городе Ньюарк штата Нью-Джерси в семье еврейских иммигрантов из Галиции. Окончил Бакнеллский университет в 1954 году. Три года преподавал литературу в Чикагском университете, рецензировал кинофильмы и телепрограммы для газеты «Нью Репаблик». Впервые опубликовал сборник повестей и рассказов «Прощай, Коламбус» в 1959 году. Был удостоен за него Национальной книжной премии. Первый роман Рота «Наплевательство» вышел в 1962 году. Известен также романом «Случай Портного». Ставший бестселлером роман «Заговор против Америки» описывает страну с профашистским режимом, который насадил летчик Чарльз Линдберг, победивший Рузвельта на выборах 1940 года.
Филип Рот — лауреат Пулитцеровской премии (1998) и премии Франца Кафки (2001). Национальная гуманитарная медаль США (2010). В знак признания литературных заслуг Рота власти его родного города Ньюарк назвали его именем одну из городских площадей.
В сентябре 2013 года министр иностранных дел Франции Лоран Фабиус торжественно вручил писателю высшую французскую награду — орден Почётного легиона[1].
С 1990 по 1995 годы был женат на британской актрисе Клер Блум.
Библиография
Трилогия о Дэвиде Кипеше
- «Грудь» / The Breast (1972, рус. перевод 1993)
- «Профессор Желания» / The Professor of Desire (1977, рус. перевод 1994)
- «Умирающее животное» / The Dying Animal (2001, рус. перевод 2009)
Романы о Цукермане
Трилогия «Скованный Цукерман» / Zuckerman Bound
- Литературный негр / The Ghost Writer (1979)
- Освобожденный Цукерман / Zuckerman Unbound (1981)
- Урок анатомии / The Anatomy Lesson (1983)
Эпилог
- Пражская оргия / The Prague Orgy (1985)
Прочие романы
- Другая жизнь/ Counterlife (1986, рус. перевод 2010)
- Американская пастораль / American Pastoral (1997, рус. перевод 2007) — Пулитцеровская премия за художественную книгу
- Мой муж — коммунист / I Married a Communist (1998, рус. перевод 2007)
- Людское клеймо / The Human Stain (2000, рус. перевод 2004)
- Призрак уходит / Exit Ghost (2007, рус. перевод 2010)
Другие романы Рота:
- Прощай, Коламбус / Goodbye, Columbus (1959, рус. перевод 1994)
- Наплевательство / Letting go (1962)
- Она была такая хорошая / When She Was Good (1967, рус. перевод 1971)
- Случай Портного / Portnoy’s Complaint (1969, рус. перевод 2001)
- Наша банда / Our Gang (1971, рус. перевод 1998/1999)
- Большой американский роман / The Great American Novel (1973)
- Моя мужская правда / My Life as a Man (1974, рус. перевод 2002)
- Обман / Deception (1990)
- Операция «Шейлок» / Operation Shylock (1993)
- Театр Шаббата / Sabbath’s Theater (1995, рус. перевод 2009)
- Заговор против Америки / The Plot Against America (2004, рус. перевод 2008)
- Обыкновенный человек / Everyman (2006, рус. перевод 2008)
- Возмущение / Indignation (2008, рус. перевод 2008)
- Унижение / The Humbling (2009)
- Немезида / Nemesis (2010, рус. перевод 2011)
Напишите отзыв о статье "Рот, Филип"
Примечания
Литература
- Карасик Ольга Борисовна Этническое своеобразие романов Филипа Рота. Казань, 2009.135 с. ISBN 978-5-87730-403-1
Ссылки
- [fantlab.ru/autor10178 Полная библиография Филипа Рота] на сайте «Лаборатория Фантастики»
- [orgs.tamu-commerce.edu/rothsoc/index.htm «Общество Филипа Рота»]
- [booknik.ru/reviews/fiction/?id=28078 Роман-месть или Всё о Еве. Реценция на книгу Ф.Рота «Мой муж — коммунист».]
- [booknik.ru/reviews/fiction/?id=26625 Куда уходит детство… Рецензия на книгу Ф.Рота «Заговор против Америки».]
- [booknik.ru/reviews/fiction/?id=17541 Здравствуйте, доктор. Рецензия на книгу Ф.Рота «Американская пастораль».]
Отрывок, характеризующий Рот, Филип
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
