Рошешуар, Луи Виктор Леон де

Людовик-Виктор-Леон Рошешуар
фр. Louis-Victor-Léon de Rochechouart
Дата рождения	14 сентября 1788(1788-09-14)
Место рождения	Париж
Дата смерти	1858(1858)
Принадлежность	Российская империя Российская империя Франция Франция
Звание	генерал-майор
Сражения/войны	Война на Пиренейском полуострове, Кавказская война, Русско-турецкая война 1806—1812, Отечественная война 1812 года, Война Шестой коалиции
Награды и премии	Золотое оружие «За храбрость» (1810) Орден Святого Георгия 4-й ст. (1813) Орден Почётного легиона

Граф Людовик-Виктор-Леон де Рошешуар (фр. Louis-Victor-Léon de Rochechouart; русское имя Леонтий Петрович Рошешуар, 1788—1858) — французский эмигрант на русской службе, военный губернатор Парижа.

Биография

Родился в Париже 14 сентября 1788 года, сын полковника королевской французской армии. Мать Рошешуара была из приближённых королевы Марии-Антуанетты и в 1795 году находилась среди организаторов роялистского заговора. После неудачной попытки освобождения королевы семья Рошешуаров была подвергнута репрессиям и бежала в Швейцарию. Затем они жили в Бельгии и Голландии.

В 1800 году, будучи ещё одиннадцатилетним, де Рошешуар уехал в Португалию и был принят под покровительство своего дяди герцога де Мортемара, который командовал отрядом французских эмигрантов-роялистов в Португальской армии. Де Рошешуар был зачислен в один из эмигрантских полков и принял участиве в войне против франко-испанской армии.

После того, как эмигранты сложили оружие, Рошешуар в 1802 году вернулся в Париж. В 1804 году он уехал в Россию, где находились его мать и брат. В России Рошешуар поступил на службу, состоял при своём дяде герцоге де Ришельё, который был губернатором Одессы и усыновил Рошешуара. С 1805 года Рошешуар состоял в Кавказских войсках и неоднократно был в походах против горцев в Черкессии и Чечне.

Во время русско-турецкой войны 1806—1812 годов Рошешуар находился в Молдавской армии и неоднократно принимал участие в делах с турками. 8 мая 1810 года он был награждён золотой шпагой с надписью «За храбрость», 8 февраля 1811 года зачислен в лейб-гвардии Егерский полк и 20 мая 1811 года за боевые отличия назначен флигель-адъютантом. Весной 1812 года Рошешуар сопровождал шведского дипломата Гюммеля в Константинополь, где участвовал в переговорах с турецким правительством.

При вторжении Наполеона в Россию Рошешуар был переведён в действующую против французов армию, состоял в корпусе генерала Тормасова. Он участвовал в освобождении Минска и последующем сражении на Березине. За отличие был произведён в подполковники и зачислен в свиту его величества по квартирмейстерской части (будущий Генеральный штаб).

В 1813 году Рошешуар совершил поход в Польшу и Германию. 1 апреля 1813 года он был награждён орденом св. Георгия 4-й степени (№ 2568 по кавалерскому списку Григоровича — Степанова)

За отличие в сражении с французами при Ченстохове.

Далее он участвовал в сражениях при Люцене, Дрездене и Кульме. В сентябре Рошешуар был командирован с дипломатической миссией к шведской армии и по поручению императора Александра I вручил маршалу Бернадотту знаки ордена св. Георгия 1-й степени. По возвращении находился в Битве народов при Лейпциге. В начале 1814 года он с русской армией пересёк Рейн и оказался во Франции, которой не видел около десяти лет. Здесь он, формально оставаясь на русской службе, перешёл к Бурбонам и участвовал в создании верных королю военных отрядов. В кампании 1814 года он участвовал в сражениях при Бриенне, Арси-сюр-Об, Фершампенуазе и в завершившем войну Шестой коалиции штурме Парижа.

После взятия Парижа и утверждения Бурбонов Рошешуар 18 мая оставил русскую службу (причём при отставке получил чин генерал-майора), был назначен мэром Парижа и произведён в бригадные генералы. Во время Ста дней он находился при Людовике XVIII и сопровождал его в Гент. При второй реставрации Рошешуар был назначен начальником штаба военного министра.

16 октября 1815 года Рошешуар был назначен военным губернатором Парижа, а с 1821 года был королевским камергером и командором ордена Почётного легиона. Затем он некоторое время был в отставке, в 1830 году ненадолго вернулся на службу и принимал участие в Алжирской экспедиции. В 1855 году Рошешуар был назначен мэром Жюмильяка и скончался в 1858 году.

Память

После себя Рошешуар оставил мемуары «Воспоминания о революции и империи», опубликованные в 1889 году в Париже (перевод на русский язык: «Мемуары графа де Рошешуара, адъютанта императора Александра I. (Революция, Реставрация, Империя)». М., 1914; 2-е изд. (фрагменты): в сборнике «Кавказская война: истоки и начало. 1770—1820 годы. Воспоминания участников Кавказской войны XIX века». СПб., 2002), а также генеалогическое исследование «История дома Рошешуар» (Париж, 1858).

Источники

• Исмаилов Э. Э. Золотое оружие с надписью «За храбрость». Списки кавалеров 1788—1913. М., 2007
• История лейб-гвардии Егерского полка за сто лет. 1796—1896. СПб., 1896
• Милорадович Г. А. Список лиц свиты их величеств с царствования императора Петра I по 1886 год. Киев, 1886
• Россия и Швеция. Документы и материалы. 1809—1818. М., 1985
• [www.memoirs.ru/rarhtml/1072Rosheshuar.htm Рошешуар Л.-Г. Из воспоминаний графа Рошешуара. Извлечения // Русский архив, 1890. — Кн. 1. — Вып. 4. — С. 473—500.]
• Рошешуар Л.-Г. Мемуары графа де Рошешуара, адъютанта императора Александра I. (Революция, Реставрация, Империя) // сб. «Кавказская война: истоки и начало. 1770—1820 годы. Воспоминания участников Кавказской войны XIX века». СПб., 2002
• Степанов В. С., Григорович П. И. В память столетнего юбилея императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия. (1769—1869). СПб., 1869

Ссылки

• odessitclub.org/publications/almanac/alm_30/alm_30_8-17.pdf
• odessa-life.od.ua/article/2844-o-dare-lui-rosheshuara-ili-gde-stoyat-vtoromu-pamyatniku-rishele

Отрывок, характеризующий Рошешуар, Луи Виктор Леон де

Главноуправляющий выразил большое сочувствие намерениям Пьера; но заметил, что кроме этих преобразований необходимо было вообще заняться делами, которые были в дурном состоянии.
Несмотря на огромное богатство графа Безухого, с тех пор, как Пьер получил его и получал, как говорили, 500 тысяч годового дохода, он чувствовал себя гораздо менее богатым, чем когда он получал свои 10 ть тысяч от покойного графа. В общих чертах он смутно чувствовал следующий бюджет. В Совет платилось около 80 ти тысяч по всем имениям; около 30 ти тысяч стоило содержание подмосковной, московского дома и княжон; около 15 ти тысяч выходило на пенсии, столько же на богоугодные заведения; графине на прожитье посылалось 150 тысяч; процентов платилось за долги около 70 ти тысяч; постройка начатой церкви стоила эти два года около 10 ти тысяч; остальное около 100 та тысяч расходилось – он сам не знал как, и почти каждый год он принужден был занимать. Кроме того каждый год главноуправляющий писал то о пожарах, то о неурожаях, то о необходимости перестроек фабрик и заводов. И так, первое дело, представившееся Пьеру, было то, к которому он менее всего имел способности и склонности – занятие делами.
Пьер с главноуправляющим каждый день занимался . Но он чувствовал, что занятия его ни на шаг не подвигали дела. Он чувствовал, что его занятия происходят независимо от дела, что они не цепляют за дело и не заставляют его двигаться. С одной стороны главноуправляющий выставлял дела в самом дурном свете, показывая Пьеру необходимость уплачивать долги и предпринимать новые работы силами крепостных мужиков, на что Пьер не соглашался; с другой стороны, Пьер требовал приступления к делу освобождения, на что управляющий выставлял необходимость прежде уплатить долг Опекунского совета, и потому невозможность быстрого исполнения.
Управляющий не говорил, что это совершенно невозможно; он предлагал для достижения этой цели продажу лесов Костромской губернии, продажу земель низовых и крымского именья. Но все эти операции в речах управляющего связывались с такою сложностью процессов, снятия запрещений, истребований, разрешений и т. п., что Пьер терялся и только говорил ему:
– Да, да, так и сделайте.
Пьер не имел той практической цепкости, которая бы дала ему возможность непосредственно взяться за дело, и потому он не любил его и только старался притвориться перед управляющим, что он занят делом. Управляющий же старался притвориться перед графом, что он считает эти занятия весьма полезными для хозяина и для себя стеснительными.
В большом городе нашлись знакомые; незнакомые поспешили познакомиться и радушно приветствовали вновь приехавшего богача, самого большого владельца губернии. Искушения по отношению главной слабости Пьера, той, в которой он признался во время приема в ложу, тоже были так сильны, что Пьер не мог воздержаться от них. Опять целые дни, недели, месяцы жизни Пьера проходили так же озабоченно и занято между вечерами, обедами, завтраками, балами, не давая ему времени опомниться, как и в Петербурге. Вместо новой жизни, которую надеялся повести Пьер, он жил всё тою же прежней жизнью, только в другой обстановке.
Из трех назначений масонства Пьер сознавал, что он не исполнял того, которое предписывало каждому масону быть образцом нравственной жизни, и из семи добродетелей совершенно не имел в себе двух: добронравия и любви к смерти. Он утешал себя тем, что за то он исполнял другое назначение, – исправление рода человеческого и имел другие добродетели, любовь к ближнему и в особенности щедрость.
Весной 1807 года Пьер решился ехать назад в Петербург. По дороге назад, он намеревался объехать все свои именья и лично удостовериться в том, что сделано из того, что им предписано и в каком положении находится теперь тот народ, который вверен ему Богом, и который он стремился облагодетельствовать.
Главноуправляющий, считавший все затеи молодого графа почти безумством, невыгодой для себя, для него, для крестьян – сделал уступки. Продолжая дело освобождения представлять невозможным, он распорядился постройкой во всех имениях больших зданий школ, больниц и приютов; для приезда барина везде приготовил встречи, не пышно торжественные, которые, он знал, не понравятся Пьеру, но именно такие религиозно благодарственные, с образами и хлебом солью, именно такие, которые, как он понимал барина, должны были подействовать на графа и обмануть его.
Южная весна, покойное, быстрое путешествие в венской коляске и уединение дороги радостно действовали на Пьера. Именья, в которых он не бывал еще, были – одно живописнее другого; народ везде представлялся благоденствующим и трогательно благодарным за сделанные ему благодеяния. Везде были встречи, которые, хотя и приводили в смущение Пьера, но в глубине души его вызывали радостное чувство. В одном месте мужики подносили ему хлеб соль и образ Петра и Павла, и просили позволения в честь его ангела Петра и Павла, в знак любви и благодарности за сделанные им благодеяния, воздвигнуть на свой счет новый придел в церкви. В другом месте его встретили женщины с грудными детьми, благодаря его за избавление от тяжелых работ. В третьем именьи его встречал священник с крестом, окруженный детьми, которых он по милостям графа обучал грамоте и религии. Во всех имениях Пьер видел своими глазами по одному плану воздвигавшиеся и воздвигнутые уже каменные здания больниц, школ, богаделен, которые должны были быть, в скором времени, открыты. Везде Пьер видел отчеты управляющих о барщинских работах, уменьшенных против прежнего, и слышал за то трогательные благодарения депутаций крестьян в синих кафтанах.
Пьер только не знал того, что там, где ему подносили хлеб соль и строили придел Петра и Павла, было торговое село и ярмарка в Петров день, что придел уже строился давно богачами мужиками села, теми, которые явились к нему, а что девять десятых мужиков этого села были в величайшем разорении. Он не знал, что вследствие того, что перестали по его приказу посылать ребятниц женщин с грудными детьми на барщину, эти самые ребятницы тем труднейшую работу несли на своей половине. Он не знал, что священник, встретивший его с крестом, отягощал мужиков своими поборами, и что собранные к нему ученики со слезами были отдаваемы ему, и за большие деньги были откупаемы родителями. Он не знал, что каменные, по плану, здания воздвигались своими рабочими и увеличили барщину крестьян, уменьшенную только на бумаге. Он не знал, что там, где управляющий указывал ему по книге на уменьшение по его воле оброка на одну треть, была наполовину прибавлена барщинная повинность. И потому Пьер был восхищен своим путешествием по именьям, и вполне возвратился к тому филантропическому настроению, в котором он выехал из Петербурга, и писал восторженные письма своему наставнику брату, как он называл великого мастера.