Список персонажей книг Кира Булычёва об Алисе

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

В этом списке содержится информация о персонажах книг русского писателя Кира Булычёва из цикла об Алисе Селезнёвой.

Земляне

• Алиса Селезнёва — девочка с Земли, главная героиня книг Кира Булычёва, ученица 6 класса (хотя в книге «Сто лет тому вперёд» Алиса говорит, что в школах будущего «нет классов и нет букв», а есть только «группы по интересам»), дочь профессора Селезнёва (специалиста по космической биологии), побывала на 20 планетах, состоит в друзьях с полевым агентом 003 ИнтерГпола Корой Орват и комиссаром Милодаром. За заслуги перед народами галактики удостоена ряда почётных титулов — история одного из них (наследной принцессы планеты императрицы Моуд) подробно описана в повести «Гай-до», остальные перечислены кораблём Гай-до инспектору планеты для тиранов в одноимённой повести: «…И ещё дважды княжна, трижды королева и один раз премьер-министр».
• Пашка Гераскин — одноклассник и ровесник Алисы, её лучший друг. Легкомысленный авантюрист, способный уговорить даже чугунную тумбу, учится не очень, а в «Узники Ямагии-Мару» кидается на поиски клада и тащит за собой Алису. Второй по важности персонаж цикла после собственно Алисы Селезнёвой, а в «Конце Атлантиды», «Пашка-Троглодит» и «Городе без памяти» — фактически основной персонаж.
• Лёха Тетерин — одноклассник и ровесник Алисы, но только в экранизации Алиса знает, что делать!.
• Аркаша (в сериале Арик, Аркадий Сергеевич) Сапожков (Сапожников) — одноклассник Алисы.
• Джавад Рахимов — одноклассник Алисы.
• Маша и Наташа Белые — сёстры-близнецы, одноклассницы Алисы. Дружат с дельфинами Гришкой и Медеей, которые живут на биостанции.
• Илюша Чашков — одноклассник Алисы.
• Лукреция — двоюродная бабушка Алисы из Симферополя. Иллюзионистка-волшебница, артистка цирка.
• Пуччини-2 — иллюзионист-волшебник, директор цирка. Друг и отчасти соперник Лукреции.
• Профессор Игорь Селезнёв — отец Алисы, профессор космозоологии, директор Космозо. «Крупнейший в Галактике специалист по созданию и селекции космических животных». Селезнёв — отец Алисы и директор московского космического зоопарка КосмоЗоо. Женат на космическом архитекторе по имени Кира, которая обычно в разъездах и дома редко появляется. Профессор часто летает на корабле «Пегас» с капитаном Полосковым и механиком Зелёным на поиски новых животных.
• Геннадий Полосков — капитан космолёта «Пегас».
• Филидор Зелёный — бортмеханик корабля «Пегас».
• Кора Орват — агент Интер-Галактической Полиции (также центральный персонаж сериала Интергалактическая полиция).
• Комиссар Милодар  — глава ИнтерГпола (также персонаж сериала Интергалактическая полиция). В спин-оффе Рей.
• Ричард Петрович Темпест — директор Института Времени. Молодой, длинноногий, очень худой и, может быть, поэтому, не очень весёлый. У него длинные курчавые волосы, как у папуаса.
• Полина Метёлкина — сотрудница Московского Института Времени (также персонаж телефильма Гостья из будущего), координатор инопланетной секции МИВа. Супруга капитана Полоскова — капитана космического корабля «Пегас».
• Иван Иванович Царевич — директор Заповедника сказок.
• Джон Сильвер (Сильвер Джонович) — бывший пират, знакомый всем по роману «Остров Сокровищ». Давно он чего-то не поделил с Билли Бонсом, капитаном Киддом и Томом Морганом. Вот и пришлось Джону Сильверу бежать куда глаза глядят. Так он попал в XXI век. Немолодой, один глаз завязан жёлтой тряпкой, на голове — треугольная шляпа, вместо одной ноги — деревяшка, а в руках — костыль. Одет в странный камзол с позументами, а на плече у него сидит Капитан Флинт — пожилой попугай с поредевшим хохолком и песни насвистывает. Ныне Джон Сильвер — вахтёр в Московском институте времени вместе с попугаем, который называется сторожевым — в случае чего он поднимет тревогу или будит хозяина, если тот переберёт рому и заснёт, как убитый.
• Магдалина Дог (Собачкина) — ученица сначала шестого, а потом десятого класса, ученица в университете, сотрудник Института космической геологии и автор книги. Очень талантливая. Враждует с Джоном Сильвером. Поменяла русский вариант фамилии — Собачкина — на английскую — Дог, потому что считала что с фамилией Собачкина она не добьётся успеха в работе.
• Семён Владимирович — специалист по профилактике. Похож на тюленя.
• Тихоша — специалистка по профилактике. Похожа на ежа.
• Светлана — учительница Алисы. Летала на Пенелопу, Крину, давала семиклассникам дипломные задачи и т. д.
• Галина Петровна — наставник по биологии на биостанции в Москве. Давала шестиклассникам дипломную работу на лето.
• Герман Шатров — оператор и знакомый профессора Селезнёва. Распустил по всему Гоголевскому бульвару «туды-сюды дедушек»-роботов.
• Володя Чулюкин — режиссёр, работает вместе с Германом Шатровым. Говорит он быстро, будто горохом сыплет. Часто даже фразы недоговаривает. В общем он всё делает быстро. Невысокого роста, носит мексиканскую шляпу с бубенчиками.
• Вася — ассистент Германа Шатрова. Вечно загорелый. Поехал с киносъёмочной группой на Крым.
• Берта Максимовна — коллега Алисы. Помешана на дельфинах.
• Всеволод Михайлович — сосед Алисы. Иногда работает на телестудии, где играет злых волшебников или древних дедов. Немного помешанный — у него в голове путается то, что он читал в исторических романах, и то, что было при нём. Он жил на свете так долго, что даже думает, что он встречался с Наполеоном. На самом же деле он родился где-то в середине XX века. Ему 150 лет. Внуков-правнуков у него — не сосчитать! Один на Венере живёт, другой в звёздную экспедицию улетел… словом, все его потомки разъехались кто куда. Алиса любит ходить к Всеволоду Михайловичу, потому что тот за свою долгую жизнь оброс сувенирами (например, журналы «Огонёк» за 1979 год) и воспоминаниями, словно дно корабля — ракушками. Истории Всеволода Михайловича похожи на сон из-за того, что правда и вымысел в них перемешивались. Есть у деда одно качество, не всегда приятное для собеседников — ему кажется, что 100 лет назад всё было лучше, чем в XXI веке.
• Каролина Павловна — молодая учительница в Алисиной школе.
• Михаил Петрович Петров — знаменитый физик, открывший временные изменения в сверхтекучей плазме и получивший Нобелевскую премию за изобретение машины времени. Потом он возглавил Институт времени. Невысокий, плотный, глаза маленькие, острые, серого цвета. Немного заикается и одет по самой последней моде.

Обитатели легендарной эпохи и Заповедника сказок

• Змей Гордыныч — трёхголовый дракон, экспонат Заповедника сказок. Первым проявил желание переселиться из легендарной эпохи в будущее. Двоюродный брат Несси, племянник Змея Долгожевателя.
• Сила Пудович — богатырь, пошедший прямо и потерявший коня. Кемаль-аль-Рахим подарил Силе нового арабского жеребца
• Кусандра (в некоторых изданиях — Куусандра) — обитатель легендарной эпохи, затем помощник директора Заповедника сказок по хозяйственной части, временно исполнял обязанности Бабы Яги («Папа Яга»). Выдавал себя за великого волшебника. Осуществил переворот в Заповеднике и стал директором, превратив И. И. Царевича в козлика. Был разоблачен и уехал обратно в легендарную эпоху, где стал жить у Бабы Яги.
• Король — экспонат Заповедника сказок. Живёт в замке, половину которого сдает дирекции Заповедника. Как и другие сказочные короли, очень любит распоряжаться и требовать, наказывать и казнить. После отъезда Кусандры в легендарную эпоху и до возвращения И. И. Царевича исполнял обязанности директора Заповедника.
• Красная Шапочка — девочка, экспонат Заповедника сказок. Живёт в Заповеднике вместе со своей бабушкой.
• Бабушка Красной Шапочки — экспонат Заповедника сказок. Живёт в Заповеднике вместе со своей внучкой — Красной Шапочкой. Увлекается вязанием и печением пирожков, вяжет занавес для детского музыкального театра необычайных размеров.
• Спящая Красавица — экспонат Заповедника сказок. До поцелуя И. И. Царевича лежала в хрустальном гробу в подвале замка. Была предметом ухаживаний как Царевича, так и Кота в сапогах, однако любила первого.
• Дед Мороз (Мороз Тимофеевич) — волшебник, экспонат Заповедника сказок. В Заповеднике живёт в холодильнике вместе со своей внучкой Снегурочкой.
• Снегурочка — внучка Деда Мороза, экспонат Заповедника сказок. Подруга Алисы, мечтает покататься с ней на коньках. В Заповеднике живёт в холодильнике вместе со своим дедушкой.
• Свен (Веня) — гном, экспонат Заповедника сказок (как говорит сам — не экспонат, а «экспо-гном»). Отличается обидчивостью и нежеланием трудиться. Живёт в Заповеднике вместе с тетей Дагмарой и двумя братьями.
• Дагмара — гномиха, экспонат Заповедника сказок. Живёт в «самом аккуратном доме» Заповедника вместе с тремя своими племянниками — Свеном и двумя его братьями.
• Серый Волк — экспонат Заповедника сказок. Сообщник Кусандры. Притворяется вегетарианцем, утверждает, что ест только морковку.
• Кот в сапогах — экспонат Заповедника сказок. Сообщник Кусандры. Делает вид, что влюблен в Спящую Красавицу.
• Медведь-молчун Михаил — экспонат Заповедника сказок. Друг Деда Мороза. Отличается молчаливостью, говорит только в самых крайних случаях.
• Соловей-Разбойник — известный персонаж былины «Илья Муромец и Соловей-Разбойник». Всё время свистит. Живёт в Эпохе Легенд.
• Волшебник Оох — известный волшебник Эпохи Легенд. Живёт в замке. Ростом он чуть-чуть повыше Алисы с бородой до пояса. Одет скромно.
• Кемаль-аль-Рахим — мусульманский волшебник времён Эпохи Легенд. Друг волшебника Ооха. Страдает насморком. Отец Шехерезарды. Имеет ковёр-самолёт.
• Шехерезарда — дочь Кемаля-аль-Рахима. Знает тысячу и одну сказку. Очень образованная.
• Синдбад-мореход — житель Эпохи Легенд. Друг Шехерезарды и Хасана-ибн-Хасана. Одет в шаровары, сапоги в загнутыми вверх носками, белую рубашку с красным поясом и красивую чалму. Усатый и молодой дяденька.
• Хасан-ибн-Хасан — один из самых могущественных джиннов Эпохи Легенд и одновременно самый тихий из них. Живёт в Пещере Джиннов. Приятель Синдбада-морехода. Ростом 5 метров с длинным носом, клочкастой бородой и клыками, торчащими изо рта.
• Змей Долгожеватель — дядя Змея Гордыныча.
• Курочка Ряба — жительница Эпохи Легенд. Несла золотые яйца, но была съедена.
• Фея — жительница Эпохи Легенд.

Инопланетяне

• Громозека — профессор космоархеологии, инопланетянин с планеты Чумароза.
• Рррр — археолог с планеты Брастак. Похож на котёнка.
• Крыс (в повести «Сто лет тому вперёд» — Крысс ) — пришелец с планеты Крокрыс(с), космический пират, способный менять внешность.
• Весельчак У — толстый космический пират, сообщник Крыса.
• Ирия Гай — путешественница с планеты Вестер, жители которой отличаются от землян только наличием шести пальцев на ногах и сиреневыми глазами. Отец, Самаон Гай — известный конструктор. Он так хотел, чтобы родился мальчик, что воспитал Ирию сильным воином и бесстрастным учёным. После гибели отца в автокатастрофе, Ирия странствовала на корабле Гай-до в качестве космического разведчика. На планете 5-4 она спасла польского космонавта Тадеуша Сокола и влюбилась в него, в результате очень изменилась. Выйдя замуж за Тадеуша, переехала на Землю и живёт под Вроцлавом, воспитывая дочь Ванду и лишь изредка принимая участие в приключениях своих друзей. Ирия предстаёт в двух ипостасях, внешне совершенно различных. В обычной, повседневной жизни она — красивая женщина, любящая жена и мать, с удовольствием занимающаяся домашним хозяйством и заботящаяся о муже и ребёнке. Но при возникновении любой опасности, угрожающей её близким и друзьям, она мгновенно перевоплощается, и появляется Ирия воспитанная Самаоном Гаем — исследователь и боец, бесстрашная и беспощадная, владеющая рукопашным боем, свободно обращающаяся с оружием, отлично разбирающаяся в любой технике.
• Панченга Мулити — Работорговец, хозяин рабыни Заури, настоящее имя которой — Лара Коралли. Имеет папу-Панченгу и брата — адмирала Панченгу Скулити. Очень толстый.
• Панченга Скулити — Адмирал, брат Панченги Мулити и сын Панченги-папы.
• Боевая Подруга — Боевая подруга Панченги Скулити. Рыжая толстуха.
• Орел-Хохотуша — Тиран. Описывается, как розовая птица, похожая на пингвина с губами вместо клюва.
• Вери-Мери — единственный пигмей, живущий в племени пигмеев атани, который умеет говорить на языке планеты Крина. Сварливый, почти всё время ест какой-то корень, толстый. Работает «профессиональным подглядчиком», как он сам выражается.
• Тягамото — профессор с планеты Флукс. Живёт на островах Люкю в Бурном океане.
• Бакштир — советник королей, впервые появляется в повести «Звездный пес». Всегда занят, вечно торопится кому-то помочь или кому-нибудь помешать. Любит бегать по волнам и кататься на сёрфе по раскаленной лаве. Те короли, которые послушаются Бакштира, потом об этом жалеют. Ему принадлежит Звездный пес.

Роботы

• Вертер — робот из Института Времени (появляется в поздних произведениях цикла под влиянием фильма Гостья из будущего)
• Поля — робот-домработник, живущий в доме Селезнёвых (в некоторых книгах носит имя Гриша).
• Посейдон, или Поликарп — робот дальней разведки. Отправлен в отставку как морально устаревший.
• Гай-до — разумный космический корабль. Построен изобретателем Самаоном Гаем с планеты Вестер. Название корабля означает «Брат Гай». Корабль небольшого размера, по форме похожий на жёлудь, обладает всеми качествами человеческого мышления, эмоциями и чувством юмора. Может видеть как внутри, так и снаружи себя при помощи видеокамер, разговаривать человеческим голосом. Фактически представляет собой искусственный интеллект в полном смысле этого понятия.

Разумность корабля сначала повергает свидетелей в шок. Считается, что Гай-до — уникальный и единственный в своем роде. Однако в романе «Война с Лилипутами» фигурирует патрульный катер с близкими свойствами: он разговаривает, спорит с пассажирами и даже шутит. Вероятно, технология Самаона Гая стала известна на Земле.

Гай-до принадлежал космической исследовательнице Ирии Гай. После её отъезда на Землю, пытался разыскать хозяйку, но был обстрелян и попал на свалку кораблей, где был подобран Алисой, Пашкой Гераскиным и Аркашей Сапожковым. Принял участие в экспедиции на планету 5-4 и на Крину, а также в гонках Земля-Луна (2-е место). Хотя формально подарен Ирией юным биологам, обычно находится возле дома Ирии и Тадеуша под Вроцлавом и нянчит маленькую Вандочку.

• Черный Хозяин — персонаж повести «Пленники астероида»
• Василий Петрович - робот-учитель в Алисиной школе. Появляется только в мультсериале.

Животные и растения

• Бронтя — бронтозавр, вылупившийся из яйца, найденного в вечной мерзлоте на Енисее. Друг Алисы. Жил в Космозоо, потом в Палеозо, где он является вторым жителем после мамонтёнка Гриши.
• Геракл — питекантроп, живущий на биологической станции в Москве и не желающий превращаться в человека. Геракл жил около 2000000 лет назад на острове Ява. Алиса Селезнёва, Пашка Гераскин и другие работники юношеской биологической станции, совершая экскурсию в прошлое, и увидели, как на молодого Геракла напал тигр. Пашка Гераскин успел спасти Геракла и доставить его в будущее. На биологической станции Геракл быстро освоился, но так и не превратился в человека. Однажды Геракл подвергся воздействию временного экрана и помолодел на полгода. Геракл также умел пользоваться водяным шлангом и приносить чай.
• Говорун — полуразумная птица, похожая на попугая с двумя клювами. Может перелетать между планетами и говорить, используя услышанные от людей слова и фразы.
• Дурында — белая ворона из Эпохи Легенд, одно время жила в Заповеднике Сказок.
• Индикатор — существо, имеющее форму шара на тонких ногах. В зависимости от настроения меняет цвет.
• Птица Крок — огромная птица с Третьей планеты системы Медузы, похитившая Алису и Весельчака У. Название ей дали коллекционеры на зоологическом рынке Блука.

• Марсианский богомол — метровое насекомое с Марса, которое живёт у Алисы как домашнее животное. Может дышать любой атмосферой. Во время ходьбы хрустит суставами. По ночам может издавать звуки, похожие на игру на балалайке. Когда обижается, то складывается, как складная линейка, и прячется. Питается сушёным горохом.
• Паук-ткач-троглодит — инопланетное животное, довольно редкое, имеет несколько конечностей. Отличается способностью к прядению нитей из любого подходящего материала (может, например, состричь шерсть с животного — соседа по клетке) и умеет вязать. Не умеет различать правую и левую сторону, вследствие чего может, например, вязать одновременно три варежки на одну руку.
• Склисс — инопланетная летающая корова с планеты Шешинеру. Был взят на борт космического корабля «Пегас» профессором Игорем Селезнёвым для пополнения московского зоопарка (КосмоЗоо). Несмотря на способность летать, склисс, как и любая земная корова, достаточно ленив и тугодумен.
• Шуша — небольшой шестилапый зверь, похожий на кенгурёнка. Разумное застенчивое млекопитающее со стрекозиными глазами с Сириуса. Любит сгущёнку, может читать и разговаривать. Алисе его подарил капитан Полосков. Взрослый шуша ростом с ребёнка-дошкольника.
• Апеяблоки — инопланетные растения с планеты Пенелопа, растут как злак, но после созревания плоды — вылитые яблоки, только очень маленькие.
• Петух — обычный деревенский петух, которого когда-то купила одна бабушка ещё цыплёнком, чтобы не скучать. Когда цыплёнок подрос, он обнаглел: будил весь дом на рассвете, на бабушку никакого внимания не обращал и заклевал до полусмерти соседского кота. Бабушка не выдержала и подарила его биостанции, где работали Алиса, Пашка, Аркашка, Машка, Наташка и другие. На биостанции петух постоянно всех задирал. И через два месяца поплатился за это, попав под действие временного экрана, клюя колоски апеяблок. Он превратился в яйцо и исчез.
• Бубличное дерево — быстрорастущее дерево, которое вывел Аркаша Сапожков путём скрещивания растений с Альдебарана (скорость роста), пшеницы и хлебного дерева. Плоды на деревьях сначала зелёные, потом становятся обычными бубликами — негорячими, без мака, но очень свежими.
• Мангодыня — дерево-гибрид манго и дыни. Плоды у него большие, как у дыни, вкус — как у манго. И ещё одна отличительная черта — косточка легко отделяется от мякоти.
• Злодей — обычный жираф, только с одним-единственным рогом посередине головы. Скучный и добрый.
• Комгусь (Перелётный комар) — помесь комара и гуся. Его вывел Пашка Гераскин, пытаясь сделать так, чтобы комары улетали летом на север. Пашка назвал своё творение «перелётным комаром». У комгуся шесть ног с перепонками, серые перья, кое-как прикрывающие хитновый покров, крылья покрыты гусиным пухом, а вместо клюва на голове — жало длиной в полметра.
• Гришка и Машка (Медея) — дельфины, живут на биостанции.
• Моментальный горох — особый горох, семена которого прорастают везде, куда бы они не попали.
• Гаврюха — волк, живёт на биостанции в Москве и остаётся на зиму сторожем биостанции, потому что очень любит снег и свободу, тогда как все остальные звери — в КосмоЗоо. Впоследствии оказывается оборотнем по имени Канис, которых попал в мир Алисы из параллельного мира, потому что не хотел быть злым.
• Гриша — мамонтёнок, первый житель нового зоопарка Палеозо, которого отыскали в вечной мерзлоте далеко на севере и смогли оживить.
• Кузя — дракон, живущий в зоопарке Кишинёва в Молдавии. Сбежал после трёх лет проживания в зоопарке. Его привёз профессор Селезнёв когда летал в экспедицию на корабле «Пегас». Огнедышащий, длина — 45 метров, красно-зелёного цвета.
• Руслан — дельфин который находится на попечении у Берты Максимовны, коллеги Алисы. Похоже, любит треску.
• Чувствующие цветы — цветы, которые имеют чувства. Их выращивал Аракаша Сапожков, чтобы узнать как цветы выражают свои чувства. Если эти цветы кивают головками, раскрывают лепестки и шевелят листьями — они довольны. Их надо поливать тёплой витаминной водой.
• Полкан, Руслан и Султан — собаки. Летом помогают геологам разыскивать руду и ископаемые кости
• Попугай пирата Сильвера — разумен, характер своенравный и склочный. Подменяет Джона Сильвера на посту, когда тот злоупотребит ромом. Часто занимает сторону Алисы.
• Звёздный пёс — принадлежит Бакштиру. По виду — обыкновенная полудворняга чёрного цвета с белым брюхом, озорной улыбкой и ореховыми глазами. Обладает способностью телепортироваться на любые расстояния вплоть до края Галактики. Разумен, но в состоянии запомнить и произнести только одно слово и не больше, чем на неделю.
• Истинокс Пупер — в мультсериале "Алиса знает, что делать!": животное с планеты Верум, представитель полуразумного вида, обладающего коллективной способностью к предсказаниям. Впоследствии получает большую часть коллективного разума, становясь разумным и говорящим, и переселяется в квартиру Селезнёвых. Впоследствии выясняется, что в одиночку практически потерял способность предсказывать.

Литература

• Александр Гагинский [www.mirf.ru/Articles/art4929.htm Космозо. Экскурсия по зоопарку профессора Селезнёва] // Мир фантастики. — ноябрь 2011. — № 99.

Отрывок, характеризующий Список персонажей книг Кира Булычёва об Алисе

«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d'une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
– Было бы другое, ежели бы ваша светлость не сказали мне, что вы не сдадите Москвы, не давши еще сражения: всего этого не было бы! – сказал он.
Кутузов глядел на Растопчина и, как будто не понимая значения обращенных к нему слов, старательно усиливался прочесть что то особенное, написанное в эту минуту на лице говорившего с ним человека. Растопчин, смутившись, замолчал. Кутузов слегка покачал головой и, не спуская испытующего взгляда с лица Растопчина, тихо проговорил:
– Да, я не отдам Москвы, не дав сражения.
Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти слова, или нарочно, зная их бессмысленность, сказал их, но граф Растопчин ничего не ответил и поспешно отошел от Кутузова. И странное дело! Главнокомандующий Москвы, гордый граф Растопчин, взяв в руки нагайку, подошел к мосту и стал с криком разгонять столпившиеся повозки.


В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.
Другие отряды проходили через Кремль и размещались по Маросейке, Лубянке, Покровке. Третьи размещались по Вздвиженке, Знаменке, Никольской, Тверской. Везде, не находя хозяев, французы размещались не как в городе на квартирах, а как в лагере, который расположен в городе.
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.
В тот же день приказ за приказом отдавались французскими начальниками о том, чтобы запретить войскам расходиться по городу, строго запретить насилия жителей и мародерство, о том, чтобы нынче же вечером сделать общую перекличку; но, несмотря ни на какие меры. люди, прежде составлявшие войско, расплывались по богатому, обильному удобствами и запасами, пустому городу. Как голодное стадо идет в куче по голому полю, но тотчас же неудержимо разбредается, как только нападает на богатые пастбища, так же неудержимо разбредалось и войско по богатому городу.
Жителей в Москве не было, и солдаты, как вода в песок, всачивались в нее и неудержимой звездой расплывались во все стороны от Кремля, в который они вошли прежде всего. Солдаты кавалеристы, входя в оставленный со всем добром купеческий дом и находя стойла не только для своих лошадей, но и лишние, все таки шли рядом занимать другой дом, который им казался лучше. Многие занимали несколько домов, надписывая мелом, кем он занят, и спорили и даже дрались с другими командами. Не успев поместиться еще, солдаты бежали на улицу осматривать город и, по слуху о том, что все брошено, стремились туда, где можно было забрать даром ценные вещи. Начальники ходили останавливать солдат и сами вовлекались невольно в те же действия. В Каретном ряду оставались лавки с экипажами, и генералы толпились там, выбирая себе коляски и кареты. Остававшиеся жители приглашали к себе начальников, надеясь тем обеспечиться от грабежа. Богатств было пропасть, и конца им не видно было; везде, кругом того места, которое заняли французы, были еще неизведанные, незанятые места, в которых, как казалось французам, было еще больше богатств. И Москва все дальше и дальше всасывала их в себя. Точно, как вследствие того, что нальется вода на сухую землю, исчезает вода и сухая земля; точно так же вследствие того, что голодное войско вошло в обильный, пустой город, уничтожилось войско, и уничтожился обильный город; и сделалась грязь, сделались пожары и мародерство.

Французы приписывали пожар Москвы au patriotisme feroce de Rastopchine [дикому патриотизму Растопчина]; русские – изуверству французов. В сущности же, причин пожара Москвы в том смысле, чтобы отнести пожар этот на ответственность одного или несколько лиц, таких причин не было и не могло быть. Москва сгорела вследствие того, что она была поставлена в такие условия, при которых всякий деревянный город должен сгореть, независимо от того, имеются ли или не имеются в городе сто тридцать плохих пожарных труб. Москва должна была сгореть вследствие того, что из нее выехали жители, и так же неизбежно, как должна загореться куча стружек, на которую в продолжение нескольких дней будут сыпаться искры огня. Деревянный город, в котором при жителях владельцах домов и при полиции бывают летом почти каждый день пожары, не может не сгореть, когда в нем нет жителей, а живут войска, курящие трубки, раскладывающие костры на Сенатской площади из сенатских стульев и варящие себе есть два раза в день. Стоит в мирное время войскам расположиться на квартирах по деревням в известной местности, и количество пожаров в этой местности тотчас увеличивается. В какой же степени должна увеличиться вероятность пожаров в пустом деревянном городе, в котором расположится чужое войско? Le patriotisme feroce de Rastopchine и изуверство французов тут ни в чем не виноваты. Москва загорелась от трубок, от кухонь, от костров, от неряшливости неприятельских солдат, жителей – не хозяев домов. Ежели и были поджоги (что весьма сомнительно, потому что поджигать никому не было никакой причины, а, во всяком случае, хлопотливо и опасно), то поджоги нельзя принять за причину, так как без поджогов было бы то же самое.
Как ни лестно было французам обвинять зверство Растопчина и русским обвинять злодея Бонапарта или потом влагать героический факел в руки своего народа, нельзя не видеть, что такой непосредственной причины пожара не могло быть, потому что Москва должна была сгореть, как должна сгореть каждая деревня, фабрика, всякий дом, из которого выйдут хозяева и в который пустят хозяйничать и варить себе кашу чужих людей. Москва сожжена жителями, это правда; но не теми жителями, которые оставались в ней, а теми, которые выехали из нее. Москва, занятая неприятелем, не осталась цела, как Берлин, Вена и другие города, только вследствие того, что жители ее не подносили хлеба соли и ключей французам, а выехали из нее.


Расходившееся звездой по Москве всачивание французов в день 2 го сентября достигло квартала, в котором жил теперь Пьер, только к вечеру.
Пьер находился после двух последних, уединенно и необычайно проведенных дней в состоянии, близком к сумасшествию. Всем существом его овладела одна неотвязная мысль. Он сам не знал, как и когда, но мысль эта овладела им теперь так, что он ничего не помнил из прошедшего, ничего не понимал из настоящего; и все, что он видел и слышал, происходило перед ним как во сне.