Ртвели
| Ртвели груз. რთველი | |
|---|---|
 </td>
| |
| Ртвели в Кахетии художника Гагарина Г.Г., 1847 | |
| Тип | семейный праздник |
| Отмечается |  Грузия
|
| Дата | конец сентября – середина октября |
| Празднование | сбор урожая, застолье, танцы, песни |
| Традиции | съезд всех родственников |
Ртвели (груз. რთველი) — старинный праздник сбора урожая винограда в Грузии. В этой кавказской стране вино имеет особое культовое значение, традиции ртвели восходят к древним временам, имеющим свои корни в праздновании середины осени с обилием и разнообразием урожая.[1]
Время проведения ртвели
Праздник не привязан к какой-либо дате, а зависит от даты сбора урожая винограда в конкретных краях страны. Это событие происходит обычно в конце сентября в восточной Грузии и в середине октября в западной Грузии. В более холодном краю Рача-Лечхуми праздник начинается раньше, а в Кахетии почти перед самыми заморозками. Чем более жаркое и засушливое лето, тем сбор начинается раньше. Так, например, после жаркого лета 2010-ого года сбор винограда в Грузии начался на две недели раньше обычного срока[2]
Прохождение праздника
Ртвели – семейный праздник. По традиции на него приезжают все родственники семьи виноделов. Сбор ягод осуществляют с раннего утра и до вечера, когда виноград давят либо ногами в больших чанах, либо в специальных давилках. При этом сок сливается в огромные керамические кувшины, закопанные в землю. Называют эти кувшины квеври. До начала слива сока квеври опустошают от прошлогоднего вина и чистят. Свежевыжатый сок сливают в чистые квеври и оставляют бродить. Каждый вечер этого многодневного праздника сопровождается частыми застольями с исполнением народных песен, танцами, многоголосым пением. Во время ртвели употребляют прошлогоднее вино, чтобы освободить сосуды для нового урожая. Длится праздник до нескольких дней, пока не будет убран весь урожай винограда.
См. также
Напишите отзыв о статье "Ртвели"
Ссылки
|
Ртвели на Викискладе? |
|---|
Отрывок, характеризующий Ртвели
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.
– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
