Ртищевская школа
| Ртищевская школа | |
 | |
| Год основания | |
|---|---|
| Год закрытия | |
| Глава | |
| Студенты |
Евфимий Чудовский, Иван Озеров, Перфилий Зеркальников, Лука Голосов и др. |
| Расположение | |
Ртищевская школа (также — Ртищевское братство) — первая школа в Русском Царстве, основанная в Москве в 1648 году в царствование Алексея Михайловича по инициативе Фёдора Ртищева как придворный кружок, в котором велось обучение по образцу учреждений высшего образования. Школа распологалась в Андреевском монастыре, также построенном на средства Ртищева.
Ртищевская школа была первой в Москве, в программу которой официально были включены курсы философии и риторики.[1] Главой Ртищевской школы был назначен выходец из Киевской братской школы, участник книжной справы в России, философ, богослов и переводчик Епифаний Славинецкий: «въ философіи и богословіи изящный дидаскалъ и искуснѣйшій въ еллино-греческомъ и славянскомъ діалектахъ».
Историк церкви А. В. Карташев писал о просветительском значении братства: «Ртищев проектировал состав монастыря в 30 человек, которые должны были переводить нужные книги и обучать желающих учиться грамматике, риторике, философии, греческому и латинскому языкам».[2]
В историографии русской философии Ртищевская школа наряду со Школой Симеона Полоцкого рассматривается как учреждение, непосредственно предшествовавшее Московской академии и, таким образом, давшее толчок появлению высшего образования в России. Упор в школе Фёдора Ртищева делался на изучение греческого языка, красноречия и богословской литературы. Изучались также польский и латинский языки.[3] Философия преподавалась с опорой на «Диалектику» Иоанна Дамаскина. Получив образование в Ртищевской школе при Андреевском монастыре студенты, как известно из источников, отправлялись доучиваться, либо подтверждать своё образование в Киев. Проезжие грамоты студенты получали при содействии Ртищева. Из источников известно, что не все студенты охотно отправлялись доучиваться в Киев. Лука Голосов и Иван Васильевич Засецкий не хотели ехать в Киев изучать латынь, мотивируя это тем, что как выучатся, «будут и от них великие хлопоты».[4]
По мнению А. В. Панибратцева, Ртищевская школа, хоть и была одним из крупных образовательных центров Московской Руси, во многом опиралась на традицию древнерусского любомудрия, отчего называть её первым центром профессионального философского образования в Москве было бы преувеличением. С точки зрения Панибратцева, впервые философия стала преподаваться в Москве систематически уже при Феофилакте Лопатинском.[5] Борис Фонкич полагает, что Ртищевская школа представляла собой не столько учреждение, сколько кружок придворных эллинистов, собиравшийся Епифанием Славинецким на нерегулярной основе и действовавший в Москве под покровительством Фёдора Ртищева.[6] В кружке Ртищевского братства москвичи получили возможность «хитрости грамматической и философству книжному» учиться, что объясняет, почему кружок в Андреевском монастыре стал рассматриваться в историографии как школа.[7]
В 1653—1658 годах греческий язык при дворе стал преподавать Арсений Грек, отчего у Епифания Славинецкого появилось время для того, чтобы знакомить эллинистов непосредственно с философской и богословской литературой.[6] Фактически, школа «ртищевцев» прекратила своё существование со смертью Епифания.
Знаменитые деятели Ртищевского братства
Напишите отзыв о статье "Ртищевская школа"
Примечания
- ↑ Фонкич Б. Л. Греко-славянские школы в Москве в XVII веке. М.: РАН, 2009. С. 44.
- ↑ Карташев А. В. Очерки по истории русской церкви. СПб., 2004. С. 250.
- ↑ Кириллин В. М. О книжности, литературе, образе жизни Древней Руси. М.: РАН, 2013. С. 257-258.
- ↑ Харлампович К. В. Малороссийское влияние на великорусскую церковную жизнь. Казань, 1914. С. 135.
- ↑ Панибратцев А. В. Философия в Московской славяно-греко-латинской академии. М.: РАН, 1997. С. 34.
- ↑ 1 2 Фонкич Б. Л. Греко-славянские школы в Москве в XVII веке. М.: РАН, 2009. С. 47.
- ↑ Кириллин В. М. О книжности, литературе, образе жизни Древней Руси. М.: РАН, 2013. С. 257.
Литература
- Киселёва М. С. Интеллектуальный выбор России второй половины XVII — начала XVIII века. М.: РАН, 2011.
- Петров В. П. Философия. Курс лекций. М., 2012.
- Панибратцев А. В. Философия в Московской славяно-греко-латинской академии. М.: РАН, 1997.
- Румянцева В. С. Ртищевская школа // Вопросы истории. 1983.
- Сухов А. Д. Русская философия: особенности, традиции, исторические судьбы. М., 2013.
- Харлампович К. В. Ртищевская школа // Богословский вестник. Сергиев Посад, 1913. Апрель. С. 1—22.
Отрывок, характеризующий Ртищевская школа
Русские будто бы укрепили вперед эту позицию, влево от дороги (из Москвы в Смоленск), под прямым почти углом к ней, от Бородина к Утице, на том самом месте, где произошло сражение.Впереди этой позиции будто бы был выставлен для наблюдения за неприятелем укрепленный передовой пост на Шевардинском кургане. 24 го будто бы Наполеон атаковал передовой пост и взял его; 26 го же атаковал всю русскую армию, стоявшую на позиции на Бородинском поле.
Так говорится в историях, и все это совершенно несправедливо, в чем легко убедится всякий, кто захочет вникнуть в сущность дела.
Русские не отыскивали лучшей позиции; а, напротив, в отступлении своем прошли много позиций, которые были лучше Бородинской. Они не остановились ни на одной из этих позиций: и потому, что Кутузов не хотел принять позицию, избранную не им, и потому, что требованье народного сражения еще недостаточно сильно высказалось, и потому, что не подошел еще Милорадович с ополчением, и еще по другим причинам, которые неисчислимы. Факт тот – что прежние позиции были сильнее и что Бородинская позиция (та, на которой дано сражение) не только не сильна, но вовсе не есть почему нибудь позиция более, чем всякое другое место в Российской империи, на которое, гадая, указать бы булавкой на карте.
Русские не только не укрепляли позицию Бородинского поля влево под прямым углом от дороги (то есть места, на котором произошло сражение), но и никогда до 25 го августа 1812 года не думали о том, чтобы сражение могло произойти на этом месте. Этому служит доказательством, во первых, то, что не только 25 го не было на этом месте укреплений, но что, начатые 25 го числа, они не были кончены и 26 го; во вторых, доказательством служит положение Шевардинского редута: Шевардинский редут, впереди той позиции, на которой принято сражение, не имеет никакого смысла. Для чего был сильнее всех других пунктов укреплен этот редут? И для чего, защищая его 24 го числа до поздней ночи, были истощены все усилия и потеряно шесть тысяч человек? Для наблюдения за неприятелем достаточно было казачьего разъезда. В третьих, доказательством того, что позиция, на которой произошло сражение, не была предвидена и что Шевардинский редут не был передовым пунктом этой позиции, служит то, что Барклай де Толли и Багратион до 25 го числа находились в убеждении, что Шевардинский редут есть левый фланг позиции и что сам Кутузов в донесении своем, писанном сгоряча после сражения, называет Шевардинский редут левым флангом позиции. Уже гораздо после, когда писались на просторе донесения о Бородинском сражении, было (вероятно, для оправдания ошибок главнокомандующего, имеющего быть непогрешимым) выдумано то несправедливое и странное показание, будто Шевардинский редут служил передовым постом (тогда как это был только укрепленный пункт левого фланга) и будто Бородинское сражение было принято нами на укрепленной и наперед избранной позиции, тогда как оно произошло на совершенно неожиданном и почти не укрепленном месте.
Дело же, очевидно, было так: позиция была избрана по реке Колоче, пересекающей большую дорогу не под прямым, а под острым углом, так что левый фланг был в Шевардине, правый около селения Нового и центр в Бородине, при слиянии рек Колочи и Во йны. Позиция эта, под прикрытием реки Колочи, для армии, имеющей целью остановить неприятеля, движущегося по Смоленской дороге к Москве, очевидна для всякого, кто посмотрит на Бородинское поле, забыв о том, как произошло сражение.
Наполеон, выехав 24 го к Валуеву, не увидал (как говорится в историях) позицию русских от Утицы к Бородину (он не мог увидать эту позицию, потому что ее не было) и не увидал передового поста русской армии, а наткнулся в преследовании русского арьергарда на левый фланг позиции русских, на Шевардинский редут, и неожиданно для русских перевел войска через Колочу. И русские, не успев вступить в генеральное сражение, отступили своим левым крылом из позиции, которую они намеревались занять, и заняли новую позицию, которая была не предвидена и не укреплена. Перейдя на левую сторону Колочи, влево от дороги, Наполеон передвинул все будущее сражение справа налево (со стороны русских) и перенес его в поле между Утицей, Семеновским и Бородиным (в это поле, не имеющее в себе ничего более выгодного для позиции, чем всякое другое поле в России), и на этом поле произошло все сражение 26 го числа. В грубой форме план предполагаемого сражения и происшедшего сражения будет следующий:
Ежели бы Наполеон не выехал вечером 24 го числа на Колочу и не велел бы тотчас же вечером атаковать редут, а начал бы атаку на другой день утром, то никто бы не усомнился в том, что Шевардинский редут был левый фланг нашей позиции; и сражение произошло бы так, как мы его ожидали. В таком случае мы, вероятно, еще упорнее бы защищали Шевардинский редут, наш левый фланг; атаковали бы Наполеона в центре или справа, и 24 го произошло бы генеральное сражение на той позиции, которая была укреплена и предвидена. Но так как атака на наш левый фланг произошла вечером, вслед за отступлением нашего арьергарда, то есть непосредственно после сражения при Гридневой, и так как русские военачальники не хотели или не успели начать тогда же 24 го вечером генерального сражения, то первое и главное действие Бородинского сражения было проиграно еще 24 го числа и, очевидно, вело к проигрышу и того, которое было дано 26 го числа.
После потери Шевардинского редута к утру 25 го числа мы оказались без позиции на левом фланге и были поставлены в необходимость отогнуть наше левое крыло и поспешно укреплять его где ни попало.
