Ройе-Коллар, Пьер Поль

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Руайе-Коллар, Пьер Поль»)
Перейти к: навигация, поиск
Пьер Поль Ройе-Коллар
фр. Pierre Paul Royer-Collard
Дата рождения:

21 июня 1763(1763-06-21)

Место рождения:

Сомпюи

Дата смерти:

4 сентября 1845(1845-09-04) (82 года)

Место смерти:

Шатовье

Пьер Поль Ройе-Коллар (фр. Pierre Paul Royer-Collard; 21 июня 1763, Сомпюи, — 4 сентября 1845, Шатовье) — французский политический деятель и философ.



Биография

Был адвокатом при парижском парламенте, а после падения Бастилии стал членом Парижской коммуны, в которой сидел на скамье умеренных, рядом с Камилем Демуленом и Дантоном.

После событий 10 августа 1792 года, когда крайняя партия одержала верх, Ройе-Коллар отстранился от политических дел. Во время террора он должен был скрываться.

В 1797 году вступил в совет пятисот и произвёл большое впечатление речью о возведении католицизма вновь на степень господствующей религии, при полном сохранении свободы совести и исповеданий. После переворота 18 фрюктидора Ройе-Коллар был исключён из совета пятисот.

В последующие годы политическая деятельность Ройе-Коллара не носила официального характера. Вместе с другими лицами, видевшими в восстановлении Бурбонов единственное средство к восстановлению порядка, Ройе-Коллар образовал «тайный совет Людовика XVIII», поставивший себе задачей доставлять претенденту точные сведения о положении дел во Франции и руководить его политикой. Вся переписка совета велась, по-видимому, Ройе-Колларом, влиятельнейшим его членом. Вскоре, однако, Ройе-Коллар убедился, что Бурбоны не понимают новых требований жизни, и объявил Людовику XVIII, что совет прекращает своё существование.

В 1810 году Ройе-Коллар занял кафедру философии в парижской Faculté des lettres и, выступив против сенсуализма Кондильяка, явился основателем, хотя и не самым крупным представителем, психологической или эклектической школы, видевшей в психологии основание всей философии. Он ввёл во Францию психологию Рида. Наиболее оригинален у Ройе-Коллара анализ понятия продолжительности, которая, по его мнению, не воспринимается в объектах, а заключается только в нас и сводится к ощущению нашего постоянного тождества, вытекающему из непрерывности наших поступков (ср. «Fragments de Royer-Collard», в переводе сочинений Рида, сделанном Жуфруа).

После первой реставрации Ройе-Коллар был назначен генеральным директором по делам печати и выработал закон о печати, установивший предварительную цензуру, а после второй реставрации он занял пост президента комиссии народного образования и составил законопроект, направленный к ограждению учебных заведений от всяких политических тенденций. Больше значения имела его деятельность в качестве члена палаты депутатов, в которой он явился вождём доктринёров, сначала стремившихся к союзу с правительством.

Когда власти, в лице Виллеля, достигли ультрароялисты, Ройе-Коллар перешёл в оппозицию, заняв неопределённое положение между министерством и левым центром, но все же ревностно боролся против наиболее реакционных стремлений (между прочим — против продления депутатских полномочий с 5 до 7 лет).

С 1827 года Ройе-Коллар был членом Французской академии.

На выборах 1827 года Ройе-Коллар был избран сразу семью избирательными коллегиями и занял место президента в палате, принудившей Виллеля подать в отставку. В качестве президента палаты, Ройе-Коллар поставил себе задачей примирить все партии и охранять правительство Мартиньяка от всяких враждебных попыток. Когда последнего сменил Полиньяк, Ройе-Коллар, в качестве президента палаты, стал во главе депутации, которая в марте 1830 года представила королю адрес, подписанный 221 депутатом и требовавший увольнения министров. Действия правительства, послужившие ответом на этот адрес, привели к падению династии, что вовсе не входило в виды Ройе-Коллара.

Июльская монархия вполне соответствовала убеждениям Ройе-Коллара, но он не мог перенести на Орлеанов ту благоговейную преданность, которую питал к старшей линии Бурбонов.

В 1830 году оканчивается деятельная политическая жизнь Ройе-Коллара, хотя он ещё 12 лет заседал в палате депутатов. Под конец жизни в религиозные воззрения Ройе-Коллара проник чуждый ему до тех пор дух исключительности.

В 1843 году, когда парижский университет вступил в открытую борьбу с иезуитами, он принял сторону последних. Всегда умеренный, Ройе-Коллар стоял на почве легальности и порядка, но как в политической, так и в публицистической своей деятельности проявлял мало инициативы и энергии.

Научные и академические посты
Предшественник:
Пьер-Симон Лаплас
Кресло 8
Французская академия

18271845
Преемник:
Шарль де Ремюза
При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Напишите отзыв о статье "Ройе-Коллар, Пьер Поль"

Отрывок, характеризующий Ройе-Коллар, Пьер Поль


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.