Рубан, Вадим Николаевич
Поделись знанием:
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.
Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
| Вадим Рубан | |
| Страны: | |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Звание: |
гроссмейстер (1991) |
| Актуальный рейтинг: |
2545 (ноябрь 2016) |
|
[ratings.fide.com/card.phtml?event=4100387 Личная карточка ] на сайте ФИДЕ | |
Вадим Николаевич Рубан (род. 13 июня 1964, Новосибирск) — российский шахматист, гроссмейстер (1991).
В чемпионатах РСФСР — 1-2 место (1988, с Р. Холмовым), 2 место (1987). Второй призёр командного чемпионата России (1994, команда Новосибирска). Участник отборочного турнира к первенству мира по версии ПША (1993; выступил неудачно)[1].
В середине 1990-х прекратил выступления в турнирах. Депутат Новосибирского областного совета депутатов 2-го созыва (1998—2001)[2][3].
Содержание
Спортивные достижения
| Год | Город | Турнир | + | − | = | Результат | Место |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1991 | Москва | 58-й и последний чемпионат СССР | 4 | 1 | 6 | 7 из 11 | 4—9 |
| 1994 | Элиста | 47-й чемпионат России | 5 | 4 | 2 | 6 из 11 | 16—23 |
| из |
Напишите отзыв о статье "Рубан, Вадим Николаевич"
Примечания
- ↑ [www.mark-weeks.com/chess/9496piix.htm 1993 Groningen Qualifying Tournament : 1994-96 cycle : PCA World Chess Championship]
- ↑ [www.panorama.ru/works/zs/sonovs.html Список депутатов Новосибирского областного совета депутатов]
- ↑ [zsnso.ru/341/ Депутаты Областного совета 2 созыва - Законодательное Собрание Новосибирской области]
Литература
- Шахматы : энциклопедический словарь / гл. ред. А. Е. Карпов. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — С. 613. — 624 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-85270-005-3.
Ссылки
- [ratings.fide.com/card.phtml?event=4100387 Личная карточка Вадима Рубана] на сайте ФИДЕ
- [www.chessgames.com/perl/chessplayer?pid=18100 Партии Вадима Рубана] в базе Chessgames.com (англ.)
- [www.365chess.com/players/Vadim_Ruban Личная карточка Вадима Рубана] на сайте 365chess.com
|
Это заготовка статьи о шахматисте. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Рубан, Вадим Николаевич
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.
Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
