Рубан, Пётр Васильевич

Пётр Васильевич Рубан
Дата рождения	11 июня 1950(1950-06-11)
Место рождения	с. Хильчичи, Середино-Будский район, Сумская область
Дата смерти	16 января 1984(1984-01-16) (33 года)
Место смерти	Афганистан
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	авиация
Годы службы	1970—1984
Звание	подполковник
Часть	200-я отдельная штурмовая авиационная эскадрилья
Сражения/войны	Афганская война (1979—1989)
Награды и премии

Пётр Васильевич Рубан (11 июня 1950 — 16 января 1984) — командир 200-й отдельной штурмовой авиационной эскадрильи в составе 40-й армии Краснознамённого Туркестанского военного округа (Ограниченный контингент советских войск в Демократической Республике Афганистан), подполковник. Герой Советского Союза.

Биография

Родился 11 июня 1950 года в селе Хильчичи Середино-Будского района Сумской области Украинской ССР в семье рабочего. Украинец. Детство прошло в селе Хильчичи, где жили его бабушка и дедушка. Воспитывался у них, в то время как мать работала на одном из предприятий города Запорожье (Украина). До 5 класса учился в Хильчичской школе. После восьмого класса средней школы города Запорожье поступил в Запорожский металлургический техникум имени А. Н. Кузьмина, одновременно работал подручным сталевара на заводе «Запорожсталь», посещал аэроклуб. После окончания в 1969 году металлургического техникума его назначили разливщиком металла. Однако решил посвятить свою жизнь авиации.

В Советской Армии в 1970—1971 годах и с 10 ноября 1971 года. В 1972 году экстерном окончил Черниговское высшее военное авиационное училище лётчиков. Член КПСС с 1975 года. Служил в Краснознамённом Прибалтийском военном округе, в Группе советских войск в Германии, с июля 1982 года — в Краснознамённом Закавказском военном округе.

Уже на втором году службы был назначен командиром звена, которое в первый же год стало лучшим. Затем служил в должностях начальника разведки полка, заместителя командира авиационной эскадрильи, командира авиационной эскадрильи. В 1983 году отличился на учениях «Союз-83». За успехи в боевой и политической подготовке, умелое воспитание и обучение подчиненных, ему была вручена Грамота ЦК ВЛКСМ и ценный подарок. Летом 1983 года майору Рубану было предложено возглавить авиационную эскадрилью в Демократической Республике Афганистан, согласился без всяких колебаний.

В середины августа 1983 года — в составе ограниченного контингента советских войск в Демократической Республике Афганистан. С сентября 1983 года командовал штурмовой авиационной эскадрильей.

П. В. Рубан был дисциплинированным, грамотным, старательным офицером-руководителем. К исполнению своего служебного долга относился с чувством высокой ответственности. Большую работу проводил относительно поддержания подразделения в высокой боевой готовности, всегда следил за боевой выучкой лётного состава, соблюдением требований документов по обеспечению безопасности лётной работы. Проявлял настойчивость и принципиальность. Личный состав эскадрильи под его командованием налетал 1119 часов, осуществив при этом 1149 боевых вылетов. Выполнял задание по прикрытию войск и колонн, нанесению авиационных ударов по скоплению мятежников, складов с оружием и боеприпасами. По итогам боевой и политической подготовки эскадрилья П. В. Рубана была одной из лучших в ВВС ограниченного контингента советских войск в Демократической Республике Афганистан.

П. В. Рубан был военным лётчиком первого класса. Полётные задания выполнял на отлично, цели поражал с первого захода, летал смело и уверенно. Всегда решительно атаковал наземные цели, несмотря на зенитное противодействие мятежников. Летал на самолетах Л-29, МиГ-17, МиГ-21, Су-17. В 1982 году успешно переучился на новый авиационный комплекс Су-25. Был подготовлен к ведению боевых действий в полном объёме курса боевой подготовки. Грамотно учил лётный состав к освоению и боевого испытания нового авиационного комплекса. Общий налёт составлял 1765 часов. В Демократической Республике Афганистан выполнил 106 боевых вылета, налетал 96 часов.

Принимая участие в ноябре 1983 года в Гератской и Кундузской операциях, в сентябре-октябре 1983 года — в Шинданской и Фарахской операциях, 20 раз лично водил эскадрилью на выполнение боевых заданий. В декабре 1983 года и в январе 1984 года принимал участие в Баграмской операции, во время которой десять раз водил эскадрилью на уничтожение живой силы и огневых точек мятежников. В сложных условиях боевой обстановки смело, решительно, грамотно руководил экипажем в воздухе. Сам находил и подавлял зенитные средства противодействия и лишь потом позволял лётному составу работать на объектах.

За время нахождения в Демократической Республике Афганистан лично уничтожил 14 ДШК, 3 опорные пункта, 6 автомобилей, один склад горюче-смазочных материалов, 2 мотоцикла, более 300 мин, 3 пушки, около 250 мятежников. Постоянно принимая участие в боевых действиях по защите революционных завоеваний афганского народа, личным примером вдохновлял подчиненных на выполнение поставленных заданий. Пользовался исключительно большим авторитетом среди личного состава.

16 января 1984 года участвуя в очередной операции по уничтожению обнаруженной банды душманов, эскадрилья из 8 самолётов, ведомая Рубаном П. В., наносила массированный удар в районе населённого пункта Ургун. При этом удар выполнялся в условиях сильного противодействия зенитно-ракетных средств противника. Командир эскадрильи первым выполнил атаку, однако на выходе из пикирования самолёт Су-25 получил повреждения от попадания ракеты и стал неуправляемым. Лётчик катапультировался при большом угле крена высоте и на малой высоте, что не обеспечило полное раскрытие парашюта.

Су-25 подполковника П. В. Рубана стал первым штурмовиком, сбитым ракетой ПЗРК.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 мая 1984 года за мужество и героизм, проявленные при оказании интернациональной помощи Демократической Республике Афганистан подполковнику Рубану Петру Васильевичу присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно).

Похоронен на Капустяном кладбище в Запорожье.

Награждён орденами Ленина (17.05.1984, № 400692), «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени, медалями.

Имя Героя носят улица, средняя школа № 62 города Запорожье, и супертраулер, который был построен в Николаеве (Украина). В городе Сумы ежегодно проводят турнир по боксу, посвящённый памяти П. В. Рубана.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=2240 Рубан, Пётр Васильевич]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Рубан, Пётр Васильевич

(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать пасьянс.
Несмотря на то, что пасьянс сошелся, Пьер не поехал в армию, а остался в опустевшей Москве, все в той же тревоге, нерешимости, в страхе и вместе в радости ожидая чего то ужасного.
На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.
– Ну, продайте, – говорил он. – Что ж делать, я не могу отказаться теперь!
Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее, тем очевиднее было, что катастрофа, которой он ждал, приближается. Уже никого почти из знакомых Пьера не было в городе. Жюли уехала, княжна Марья уехала. Из близких знакомых одни Ростовы оставались; но к ним Пьер не ездил.
В этот день Пьер, для того чтобы развлечься, поехал в село Воронцово смотреть большой воздушный шар, который строился Леппихом для погибели врага, и пробный шар, который должен был быть пущен завтра. Шар этот был еще не готов; но, как узнал Пьер, он строился по желанию государя. Государь писал графу Растопчину об этом шаре следующее:
«Aussitot que Leppich sera pret, composez lui un equipage pour sa nacelle d'hommes surs et intelligents et depechez un courrier au general Koutousoff pour l'en prevenir. Je l'ai instruit de la chose.
Recommandez, je vous prie, a Leppich d'etre bien attentif sur l'endroit ou il descendra la premiere fois, pour ne pas se tromper et ne pas tomber dans les mains de l'ennemi. Il est indispensable qu'il combine ses mouvements avec le general en chef».
[Только что Леппих будет готов, составьте экипаж для его лодки из верных и умных людей и пошлите курьера к генералу Кутузову, чтобы предупредить его.
Я сообщил ему об этом. Внушите, пожалуйста, Леппиху, чтобы он обратил хорошенько внимание на то место, где он спустится в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки врага. Необходимо, чтоб он соображал свои движения с движениями главнокомандующего.]
Возвращаясь домой из Воронцова и проезжая по Болотной площади, Пьер увидал толпу у Лобного места, остановился и слез с дрожек. Это была экзекуция французского повара, обвиненного в шпионстве. Экзекуция только что кончилась, и палач отвязывал от кобылы жалостно стонавшего толстого человека с рыжими бакенбардами, в синих чулках и зеленом камзоле. Другой преступник, худенький и бледный, стоял тут же. Оба, судя по лицам, были французы. С испуганно болезненным видом, подобным тому, который имел худой француз, Пьер протолкался сквозь толпу.
– Что это? Кто? За что? – спрашивал он. Но вниманье толпы – чиновников, мещан, купцов, мужиков, женщин в салопах и шубках – так было жадно сосредоточено на то, что происходило на Лобном месте, что никто не отвечал ему. Толстый человек поднялся, нахмурившись, пожал плечами и, очевидно, желая выразить твердость, стал, не глядя вокруг себя, надевать камзол; но вдруг губы его задрожали, и он заплакал, сам сердясь на себя, как плачут взрослые сангвинические люди. Толпа громко заговорила, как показалось Пьеру, – для того, чтобы заглушить в самой себе чувство жалости.
– Повар чей то княжеский…
– Что, мусью, видно, русский соус кисел французу пришелся… оскомину набил, – сказал сморщенный приказный, стоявший подле Пьера, в то время как француз заплакал. Приказный оглянулся вокруг себя, видимо, ожидая оценки своей шутки. Некоторые засмеялись, некоторые испуганно продолжали смотреть на палача, который раздевал другого.
Пьер засопел носом, сморщился и, быстро повернувшись, пошел назад к дрожкам, не переставая что то бормотать про себя в то время, как он шел и садился. В продолжение дороги он несколько раз вздрагивал и вскрикивал так громко, что кучер спрашивал его:
– Что прикажете?
– Куда ж ты едешь? – крикнул Пьер на кучера, выезжавшего на Лубянку.
– К главнокомандующему приказали, – отвечал кучер.
– Дурак! скотина! – закричал Пьер, что редко с ним случалось, ругая своего кучера. – Домой я велел; и скорее ступай, болван. Еще нынче надо выехать, – про себя проговорил Пьер.
Пьер при виде наказанного француза и толпы, окружавшей Лобное место, так окончательно решил, что не может долее оставаться в Москве и едет нынче же в армию, что ему казалось, что он или сказал об этом кучеру, или что кучер сам должен был знать это.
Приехав домой, Пьер отдал приказание своему все знающему, все умеющему, известному всей Москве кучеру Евстафьевичу о том, что он в ночь едет в Можайск к войску и чтобы туда были высланы его верховые лошади. Все это не могло быть сделано в тот же день, и потому, по представлению Евстафьевича, Пьер должен был отложить свой отъезд до другого дня, с тем чтобы дать время подставам выехать на дорогу.
24 го числа прояснело после дурной погоды, и в этот день после обеда Пьер выехал из Москвы. Ночью, переменя лошадей в Перхушкове, Пьер узнал, что в этот вечер было большое сражение. Рассказывали, что здесь, в Перхушкове, земля дрожала от выстрелов. На вопросы Пьера о том, кто победил, никто не мог дать ему ответа. (Это было сражение 24 го числа при Шевардине.) На рассвете Пьер подъезжал к Можайску.